Дин откладывает книги в сторону, рядом с тарелкой, и снова начинает вертеть в руках ломтик картошки. Он раскручивает его в пальцах — ломтик начинает колыхаться по мере того, как в нем образуется перелом. В конечном итоге он переламывается пополам, верхняя половина отлетает и падает между тарелками. Дин смотрит на оставшийся у него в руке кусок и медленно произносит:

— Знаешь, я однажды нашел парня, который реально мог вылечить что угодно. На самом деле. Лечил слепоту, болезни — вообще все. Единственный настоящий целитель, которого я когда-либо знал.

— Что-то я не помню, — хмурится Сэм. — Ты уверен? Когда это было? Я был с тобой?

— Ты тогда болел Люцифером, — напоминает ему Дин. — Я поэтому и отправился искать.

Сэм удивленно моргает (Дин никогда не рассказывал ему всех жутких подробностей того безысходного месяца).

— О… Так ты его разыскал? Как его звали?

— Кастиэль. Хотя тогда он называл себя Эммануэль.

Теперь они оба молчат, глядя на сломанный ломтик картошки.

— Кас хотел, чтобы ты поел, — говорит наконец Сэм, и Дин вздыхает.

— Это нечестный прием, — отвечает он, — но я поем, если ты поешь.

Сэм кивает.

Несколько минут проходит в тишине: Сэм без энтузиазма съедает немного салата, Дин послушно кладет в рот пару ломтиков картошки фри.

Потом Дин смотрит на часы: прошел почти час.

— Пора возвращаться, — говорит он и машет официантке, чтобы та принесла счет. Ему вдруг не сидится на месте: он встает, надевает куртку и даже берет со стола книги Сэма, торопясь поскорее вернуться в мотель. Поскорее завершить этот удручающий разговор о недействующих средствах, неуслышанных молитвах и бесполезных книгах и вернуться к Касу. Пока Сэм смотрит на чек и бросает на стол двадцатку и немного мелочи, Дин поднимает его сумку, чтобы убрать туда книги. И в сумке обнаруживается третья книга, которую Сэм не доставал.

— А эта о чем? — спрашивает Дин, кивая на книгу. — Бесполезная, как и те две?

Сэм смущенно усмехается.

— Эта не по делу, на самом деле. Не знаю, зачем я ее взял с собой — она вообще не о раке и не об исцелении. Но она об ангелах, так что я решил и ее захватить. — Он вынимает книгу и разворачивает к Дину. На черной кожаной обложке серебряными буквами выгравировано:

Физиология ангелов

С заметками о поведении

и дополнительными наблюдениями

Кнут Шмидт-Нильсен

— Не знаю, зачем я ее с собой притащил, — бормочет Сэм, засовывая книгу обратно в сумку вместе с другими двумя. — То есть Кас ведь застрял в человеческой оболочке и без могущества… так что в ней, наверное, нет ничего относящегося к делу.

— Наверное, нет, — соглашается Дин, и Сэм закрывает сумку.

***

По возвращении в мотель Дин, конечно, первым делом проверяет, как дела у Каса. Кас снова спит, тихо и спокойно. Его плохо видно: единственное освещение комнаты — это прямоугольник света, падающий через открытую дверь с парковки. В остальном в комнате кромешная тьма, и Кас кажется просто темным бугром на темной кровати. Дину приходится подойти к нему на цыпочках и присмотреться вблизи, чтобы убедиться, что он дышит.

Но Кас дышит. И Дин даже улыбается, заметив, что на нем все еще надета обезьянья шапка, даже во сне.

В дверном проеме появляется тень, загораживающая свет, — это подошел Сэм. Он тихо проходит в комнату, ко второй сумке с покупками, которую ранее оставил у кухонной стойки, вытаскивает оттуда что-то пластмассовое и передает Дину. Дин вертит предмет в руках, щурясь на него в тусклом свете. Похоже на какую-то маленькую бело-розовую рацию.

— Радио-няня, — шепчет Сэм, поднимая второе пластмассовое устройство. Он включает оба устройства — приемник у себя и передатчик у Дина, — затем выходит за дверь и возится с кнопками на приемнике.

— Хорошая идея, — тихо говорит Дин в передатчик. Он отдаленно слышит свой голос из приемника у Сэма, и Сэм поднимает вверх большие пальцы. Дин ставит передатчик на тумбу рядом с кроватью Каса, и братья отправляются в соседний номер.

***

— Когда ты позвонил сегодня утром, похоже было, что Кас в другом номере и тебе нужно к нему идти, — говорит Сэм, вытаскивая из сумки вещи на ночь. — Так что я подумал, радио-няня пригодится. Прихватил одну в торговом центре. Не обязательно ею пользоваться, но я решил, пусть будет.

— Отличная идея, — соглашается Дин. — И, Сэм… спасибо. За шапки тоже.

— Без проблем, — отвечает Сэм, даже не отрываясь от сортировки вещей. Но теперь Дин понимает, что по пути сюда Сэм остановился не по одному, а по четырем или пяти «делам», и все они были тщательно продуманы.

«Он волнуется так же, как и я, — думает Дин. — Он волновался весь день».

Сэм чистит зубы над кухонной раковиной, и Дин занимает ванную, чтобы переодеться. Переключиться в обычный походный режим отхода ко сну непросто: тяжело не думать о том, что Кас в соседней комнате один. Даже зная, что рядом стоит радио-няня, которая передаст любой зов на помощь, любой звук, если он споткнется, упадет или его начнет тошнить, все равно тревожно оттого, что Кас там в полном одиночестве. Стена, разделяющая их комнаты, словно обладает магическим притяжением: Дин все посматривает на нее, как будто, если напряжется достаточно, то сможет разглядеть сквозь стену, как Кас спит, увидеть, что с ним все в порядке.

Тем не менее Дин заставляет себя приготовиться ко сну. Он переодевается в свою обычную футболку и семейные трусы и забирается под одеяло в одну из кроватей. Свет пока горит (Сэм теперь принимает душ — отход ко сну еще не завершен). Дин садится на кровати, прислонившись к спинке у изголовья, и осматривает комнату.

Удивительно, насколько обыкновенным сейчас выглядит номер. Обычная ночь Винчестеров в обычном дешевом мотеле. Теперь, когда приехал Сэм со своими вещами, бедлам в комнате кажется совсем привычным: сумки, раскрытые возле кроватей, разложенная там и сям одежда, кроссовки Сэма у двери, две куртки, перекинутые через спинки стульев. Лэптоп Сэма оставлен на столе (рядом с «Физиологией ангелов»); пистолеты спрятаны под подушками, нож против демонов и ангельский клинок лежат наготове на тумбе между кроватями. Все обычные атрибуты рядовой ночевки в мотеле. Ингредиентов «гигантского ленивца» не видно — они скрыты от глаз в ванной. Единственная необычная вещь на виду — это маленькая радио-няня, стоящая между двух кинжалов и контрастирующая с остальной обстановкой своим веселым обтекаемым бело-розовым дизайном.

И, хотя планировка номеров абсолютно одинакова (только здесь две кровати вместо одной), все это совсем не похоже на соседний номер. Нет выложенных на полу подушек. Нет рядов бутылок с водой и Gatorade. Нет ни лотков, ни упаковок крекеров. Нет пузырьков с лекарствами, выставленных у кровати.

И нет Кастиэля.

Конечно, он в безопасности прямо по соседству. Он спит. С ним теперь все в порядке. Дин повторяет это себе снова и снова: «С Касом все в порядке. Он просто спит». И все же Дин то и дело посматривает на радио-няню и наконец даже берет ее с тумбочки. Он прибавляет громкость, пока не становится слышен тихий статический шум.

Может быть, если сделать погромче, то можно услышать дыхание Каса?

Но даже если выкрутить громкость до упора и прислушаться, из приемника звучит только статика.

Дин сидит в кровати, глядя на маленькую радио-няню в своих руках и слушая статику, и ему кажется, он все еще видит, как Кас задыхается на полу, сплевывая кровь… как он свернулся на боку, оцепенело глядя на часы… и как потом расслабился, когда Дин начал гладить его влажным полотенцем со льдом по шее сзади.

А издавал ли Кас вообще какие-нибудь звуки, когда потерял сознание? «Предположим, у него снова случится обморок, — думает Дин. — Мы вообще услышим хоть что-то?» Если Кас встанет с кровати и потом просто беззвучно рухнет на пол — без спазмов, без слов, — слышен ли будет хоть какой-то шум?

А если он потеряет сознание прямо в постели, вообще не двигаясь?

Обморок — даже опасный — может быть абсолютно бесшумным.