Сэм кивает. Затем неожиданно усмехается.

— По крайней мере, теперь я знаю, где я у тебя в списке приоритетов. — Дин непонимающе моргает, и Сэм поясняет: — За меня ты никогда не пытался торговаться со жнецом! — Он снова усмехается — ясно, что он пытается шуткой разрядить напряжение, но Дин сбит с толку, потому что, конечно, только совсем недавно он сделал ровно то же самое ради Сэма. (Более того, именно оттуда он и почерпнул идею вчера.)

Постепенно Дин вспоминает, что так и не рассказал Сэму всех подробностей того дня. Того ужасного дня в прошлом году, когда Сэма подстрелил оборотень.

— Э-э… — произносит Дин.

Сэм глядит на него.

— Погоди. — Он садится прямее и изучает Дина пристальным взглядом. — Что? Ты же не… Или пытался?

Дин неловко ерзает на кровати, сплетя пальцы на коленях.

— Ну…

— Когда? — спрашивает Сэм, подаваясь вперед.

— Когда тебя в последний раз подстрелили, — отвечает Дин смущенно. — В прошлом году.

Повисает пауза, пока Сэм осознает сказанное.

— Черт возьми, — говорит он наконец, качая головой. — Ты же вроде говорил, будто знал, что я жив?

— Да, нет, я был уверен, что ты умер, — сознается Дин, — и отправился прямиком в тот госпиталь и принял передозировку барбитуратов. Встречался с Билли. Кстати, Чинди куда приятнее. Но, в общем, оказалось, что ты на самом деле не мертв. По-моему, Билли оценила иронию ситуации; она прямо проперлась: ты вовсе не мертв, но зато я теперь умираю и она заберет меня — вот только врачи меня откачали. Так что… — он нетвердо улыбается Сэму, — тогда все сложилось удачно. Поэтому я решил, что и сейчас, наверное, сработает.

Следует долгая пауза. Сэм только смотрит на него.

— Ну ты даешь, — говорит Сэм. — Сложилось «удачно». Ага.

— По крайней мере, ты знаешь, где ты в списке приоритетов, — замечает Дин.

Сэм качает головой и наконец слабо усмехается.

— То есть я все-таки пока еще наверху вместе с Касом?

— Да, — говорит Дин. — Пока еще вдохновляешь во мне суицидальные порывы предельной глупости. Поздравляю.

— Я, гм… я вообще-то подумывал о том, чтобы сделать то же вчера вечером, — признается тогда Сэм. Ну вот и подтверждение.

Дин молчит, глядя на него. Сэм долгое время ничего больше не говорит, уставившись в пол и барабаня рукой по колену, как будто решает, насколько стоит вдаваться в подробности. Наконец он произносит:

— Ты не все содержимое пузырька использовал, ты в курсе?

Дин морщится и качает головой. Он вообще забыл про пузырек.

— Там еще оставалось достаточно, — говорит Сэм. — Пузырек на пять миллилитров, а ты использовал всего около двух. Так что после того, как я выудил его у тебя из кармана и показал врачу, чтобы он знал, что ты принял, — это было, пока тебе делали сердечно-легочную реанимацию, — пузырек остался у меня. Они были настолько заняты тем, чтобы забрать тебя в скорую, что забыли про него, и я… в общем, я положил его в свой карман, так что он остался со мной. К тому моменту, когда ты наконец сподобился вернуться в свое тело, у меня в одной руке был пузырек, в другой телефон. Я искал только шприц. — (Дину очень хочется сделать Сэму выговор, прочитать лекцию о том, какой глупый это был план, но, конечно, никакого морального права на это у Дина в данный момент нет.) — Я собирался написать Саре так же, как ты написал мне. И это после того, как я уже перепугал ее звонком в дороге. В общем, единственное, что меня остановило, это то, что я не сразу смог найти шприц. Но пока я смотрел в это окошечко в двери, я заметил, что там в палате лежала целая коробка шприцов. И я собирался попытаться… в общем, прошмыгнуть туда и стащить один. Но потом ты очнулся.

Дин смотрит на него.

— Нам повезло, что Кас быстро летает, — говорит он наконец.

Сэм фыркает.

— Да, еще секунд двадцать, и я бы это сделал. Ты же знаешь, как принято в больницах: попытки реанимировать человека продолжаются около получаса, а над тобой они работали только минут пятнадцать к тому моменту, так что я решил, еще есть время вернуть тебя. И Каса тоже. Если честно, я только пытался рассчитать время со своей стороны: где именно лечь, чтобы меня нашли скоро, но не сразу, и когда именно написать Саре.

— Да, время просчитать сложно, — соглашается Дин, кивая. — Я думал, что все спланировал идеально, но, как только оказался за Завесой, сразу понял, что плохо упал в снег и, наверное, толком не могу дышать. И я знаю, что просчитался насчет того, где был ты и каково тебе придется, — знаю, что и в этом я облажался. — (Сэм только пожимает плечами, словно теперь они дошли уже до того, что просто улучшают протокол на следующий раз.) Дин продолжает: — И потом я совершенно потерял счет времени. К счастью, Чинди предупредила нас. Но буквально в последний момент — по-моему, Кас откровенно струхнул, когда понял, как долго я уже нахожусь вне тела. Под конец он летел как безумный, чтобы вернуть меня вовремя.

— Так он правда летел, да? — спрашивает Сэм с улыбкой. — Он упомянул об этом, но я не понял, метафора это или он говорит буквально.

— Ну, это был полет за Завесой, — отвечает Дин. — Не то же самое, что летать в реальности, наверное, но ощущения были самые правдоподобные! То есть мне, с моей точки зрения, определенно казалось, что он летит. И быстро. С крыльями! Черт, Сэм, видел бы ты его истинное обличье… — Дин снова начинает улыбаться, вспоминая. — Оно офигенное. ГРОМАДНЫЕ крылья. То есть это, конечно, были его крылья за Завесой — иными словами, вроде как… память о его крыльях. Но черт, Сэм, как же круто они выглядели! И знаешь что: его реальные крылья тоже классные. Я и их увидел — те, что у него сейчас. Они меньше, но очень подходят к оболочке, и у них золото по краям. И они теплые. Он накрыл меня крылом вчера вечером в реанимации, и блин, как это приятно…

— Этот разговор скоро превратится в непристойный? — уточняет Сэм.

Дин вынужден остановиться и подумать.

— Не прямо сейчас, — обещает он.

— Потому что я твой наивный младший братик, не забывай. И ничего о таких вещах не знаю.

— И мне надо следить, чтобы твои наивные ушки не краснели? — ухмыляется Дин. — Не волнуйся, у нас вчера не было сил ни на что, кроме как спать. Я только хочу сказать, что его крылья теплые. То есть в буквальном смысле. Должно быть, перья как-то излучают тепло даже сквозь измерения.

— О! Это мне напоминает, — говорит Сэм и садится прямее, чтобы вынуть что-то плоское и большое из кармана куртки. Это клиновидный кусок сложенного картона, и когда Сэм его разворачивает, внутри обнаруживается аккуратно свернутое бумажное полотенце. Сэм кладет все это на колени, бережно разворачивает бумажное полотенце и вынимает два пера, черное и белое. И протягивает их Дину.

Черное перо из крылышка Каса. И белое перо, которое Дин подарил ему в ответ.

Дин медленно берет оба пера, уставившись на них.

Долгое время он только поглаживает черное перышко Каса.

Он немного удивлен тем, что у него щиплет в глазах. С Касом все хорошо, напоминает он себе, с ним все в порядке (в краткосрочной перспективе…) — теперь уже все в порядке. Но у Дина едва не дрожат руки и дыхание начинает спотыкаться только от того, что черное перышко в целости и сохранности снова оказалось у него в руках.

Сэм наблюдает за ним.

— Оно лежало в кармане твоей куртки, — говорит Сэм тихо. — Прошлой ночью, когда вы оба тут отключились, я отправился на поиск перьев. Вся ваша одежда была испорчена, но я понял, что оба ваши пера, наверное, остались где-то в одежде. Черное перо должно было быть у тебя, но оказалось, что, когда у тебя остановилось сердце, с тебя сняли куртку и в спешке срезали рубаху. Разрезали по центру и по обоим рукавам огромными ножницами. Порезали ее буквально на ленты. Я попросил все это назад — объяснил, что в кармане осталось кое-что важное, — и сестра все никак не могла взять в толк, говорила: «Я проверила карманы, там только воронье перышко». И я ей: «Да, оно самое, спасибо».

Сэм усмехается, вспоминая. Потом уголок его рта подергивается в улыбке, когда он видит, как Дин поглаживает перышко.