— Он в порядке, — говорит Сэм мягко. — И перышко в порядке, и Кас в порядке. Он уже, наверное, закончил с анализами, и мы сейчас встретимся внизу, в фойе. С ним все хорошо.
«Хорошо в краткосрочной перспективе», — думает Дин снова.
— Да, конечно, — отзывается он, заставляя себя убрать перо. Он прячет его в карман новой рубахи и застегивает карман для сохранности. Но глаза у него еще слезятся, так что ему приходится вытереть рукавом лицо. Сэм по-прежнему смотрит, и Дин шутит: — Просто расстроился из-за рубахи! Надо бережнее к ним относиться.
— Ты переводишь их штук по двадцать в год — кошмар какой-то, — соглашается Сэм. — Ну, а белое перышко найти было еще сложнее.
— Точно, оно же осталось в жилете! Который был…
— Который, липкий от крови, был засунут в целлофановый пакет и валялся рядом со скульптурой, в снегу.
— Ты нашел пакет, — говорит Дин, улыбаясь Сэму.
— Нашел, — подтверждает Сэм, улыбаясь в ответ. — На Касе, конечно, уже не было жилета. Его полностью раздели. Врач сказал, что отдал все вещи Каса тебе. Но при тебе ничего этого не было, и белого пера не было, только черное. Я даже заставил бедную сестру снова найти твою рубаху, чтобы проверить, нет ли там второго пера. Я уже, было, почти сдался к двум часам утра, но потом сообразил: наверняка ведь одежда там, где ты лежал в снегу! Пошел туда среди ночи, поползал вокруг того места, где ты лежал. К тому времени там все уже замело снегом. Я чуть руки себе не отморозил.
— Черт, Сэм… Спасибо.
— Наверное, ты мог бы и другое перо найти, а?
— Наверное, — говорит Дин, медленно вертя белое утиное перышко в пальцах, — но мне кажется, он будет рад получить назад именно это. Эй, а как ты его отмыл добела? Оно же было все в крови.
— Оказывается, Сара знает даже больше ухищрений, чем мы, по части отмывания крови с вещей. Она сделала что-то с применением перекиси водорода. Получилось неплохо, а?
— Погоди, Сара? — Дин недоуменно глядит на перо. — Его помыла Сара? Ты что, экспресс-почтой ей его выслал?
— Нет, — произносит от двери знакомый женский голос. — Не почтой. Он мне просто позвонил. Это был, наверное, самый странный звонок в моей жизни.
Дин разворачивается на кровати и обнаруживает Сару, улыбающуюся в дверях. Она толкает перед собой пустое инвалидное кресло. Дин таращится на нее, пока она подвозит кресло к кровати, оставляет там, подходит к Сэму и наклоняется, чтобы кратко поцеловать его. В губы.
— Как, — произносит Дин медленно, — ты здесь оказалась?
— Как я сказала, — отвечает Сара, выпрямляясь и глядя на Дина, — вчера я получила очень странный телефонный звонок.
— И потом я сделал еще один безумный звонок, — говорит Сэм, — когда ты только очнулся…
— Так что я решила прилететь сюда и помыть перо сама, — заключает Сара. Она смеется при виде недоумения Дина и говорит, любовно сжимая рукой плечо Сэма: — У нас в клинике в Денвере все равно делать было нечего. Рождество же; и штука в том, что никогда заранее не знаешь: иногда на праздники начинается сумасшедший дом, а иногда тишина. В этот раз было так тихо, что мы с ума сходили от скуки. А потом Сэм позвонил. Моя начальница как раз была рядом и услышала, что происходит, и к тому моменту, как Сэм позвонил во второй раз, она меня уже отпустила — там было достаточно персонала и без меня. Я подумала, что помогу вам на дому или хотя бы поддержу морально, если быстро сюда доберусь. — В ответ на изумленный взгляд Дина она добавляет: — Эй, у меня были бесплатные мили. Взяла резервный билет на ближайший рейс на случай, если кто-то из пассажиров не явится на посадку, и меня посадили в самолет. В Рождество не так много людей летает, на самом деле. Очень удобно в плане внезапных путешествий. И я все равно собиралась работать в праздники, так что какая разница, и так и так у меня нет выходных. И перелет сюда короткий, Флагстафф относительно близко.
Она пытается представить все так, словно это мелочи. Но она все бросила и прилетела сюда среди ночи, в Рождество, после пары звонков от Сэма.
— К десяти вечера я была уже здесь, — добавляет она как ни в чем не бывало. — Сэм встретил меня словами «Слава богу, похоже, они оба живы», но он был в ужасном состоянии, конечно, так что я заставила его поесть, и потом мы поднялись и посидели с вами немного — вы оба спали и к тому моменту были стабильны, но я хотела просто, знаешь, убедиться своими глазами. И к тому же посмотреть на здешний персонал. Но оказывается, это хорошее место. И вот сидим мы здесь, — она указывает на пару стульев у стены, — уже за полночь, я пытаюсь убедить Сэма поспать, и тут он ни с того ни с сего выдает: «Я ЗНАЮ, ГДЕ ПЕРО». Я: какое перо? Почему ты ищешь перо? И пять минут спустя мы уже ползаем в снегу в два часа утра.
Дин смотрит на Сэма. Сэм же уставился на Сару… этим своим взглядом. Таким взглядом… Щенячьим и с тупейшей улыбкой, которую Дин у него когда-либо видел. Как будто он не может оторвать от нее глаз.
— Знаешь что, Сэм, — обращается к нему Дин. Сэм наконец-то переводит взгляд на брата, и Дин говорит: — Мои первые свидания — это встретиться, выпить, там, поужинать, сыграть в пул. Должен признать, я никогда еще не пробовал прием «Прилетай ко мне за пятьсот миль, поползаем вдвоем в снегу, поищем перо». До такого обычно не доходит раньше третьего свидания. Как все прошло, расскажи?
— Чудесно прошло, раз уж ты спросил, — говорит Сара со смехом.
И Сэм заливается краской. Он прочищает горло и смотрит на Сару.
— А это было наше первое свидание?
— Строго говоря, да, — отвечает Сара (к этому времени она уже по-свойски опирается локтем на его плечо, улыбаясь ему сверху). — Но такое ощущение, что мы перешли сразу к пятому или шестому свиданию, да? Со всем этим уходом за пациентами после гриппа и химиотерапии. — Обращаясь к Дину, она добавляет (Сэм, похоже, в данный момент ничего сказать не в состоянии): — Рак — он такой. Расставляет все на свои места. Даже люди, ухаживающие за больными, или работники онкологического отделения, вроде меня, начинают ценить каждый день. Видишь возможность — хватаешься за нее. Отворяется дверь — проходишь. Ладно, — добавляет она бодро, — главное, что вы оба чудесным образом выкарабкались. Не первое чудо с участием Кастиэля, которое я вижу, так что не скажу, что я сильно удивлена, но может быть, старая-добрая помощь на дому вам все же не помешает?
— Определенно, — соглашается Дин. На самом деле, большое облегчение знать, что Сара задержится еще на несколько дней: Дин до сих пор чувствует слабость, и Кас наверняка тоже, а бедный Сэм выглядит выжатым до капли. — Очень надеюсь, у тебя не создалось впечатление, что ты проделала весь этот путь зря, — добавляет Дин, — потому что ты нам очень поможешь.
— О, я уверена, это было не зря, — говорит Сара, и они с Сэмом обмениваются краткими взглядами. Сэм снова заливается краской. Сара поворачивается к Дину и продолжает как ни в чем не бывало: — На самом деле, только благодаря мне вас так скоро выписывают. Доктор Флагерти очень обрадовался, когда узнал, что я медсестра Каса из клиники Клайна. Он позвонил в Денвер, Клайн все подтвердил и поручился за меня, и думаю, это поспособствовало вашей выписке. Особенно когда я пообещала держать вас под контролем следующую пару дней — если ты, конечно, не против, Дин? Кас, кажется, был рад, что я останусь, — я только что говорила с ним внизу. В общем, сегодняшний план был такой: Сэм приехал сюда пораньше, чтобы пообщаться с вами, а я помогу вам добраться в ваш снятый дом. И потом присмотрю за вами пару дней. Идет?
Дин кивает немного ошарашенно.
Сара улыбается и обращается к Сэму:
— Кстати, ты, наверное, уже можешь забрать Кастиэля из рентгенологии, он наверняка готов. Дин, тебе еще нужно подписать кое-какие бумаги внизу, так что я тебя провожу. Потом Сэм и Кастиэль нас встретят. Мне положено отвезти тебя вниз в кресле, готов?
— Да, мэм, — отвечает Дин покорно.
***
Сэм вскоре уходит, чтобы забрать Каса. Дин послушно садится в инвалидное кресло — он планировал настоять на том, чтобы пойти пешком, но как только он встает, оказывается, что на ногах он стоит еще нетвердо. Сара берет его за локоть и подводит к креслу с такой деловой уверенностью, что Дин не сопротивляется. Она укрывает его ноги одеялом — снова уверенными, отработанными движениями, как будто она профессионально укрывала людей годами (и, наверное, так и есть). Дин сидит тихо, как мышь, пока она везет его к лифтам, — все еще немного потрясенный тем, что она вообще оказалась здесь.
