И, вдобавок к поиску средства для лечения ангелов, Дин все возвращается к разделу про перья. В особенности к разделу «Линька», который он перечитывает снова и снова. Касу нужно вернуть крылья — точнее сказать, ему нужно вернуть маховые перья. Поэтому не раз Дин ловит себя на том, что пролистывает книгу назад, к шестой главе, «Крылья, перья и полет».
Раз или два он даже поймал себя на крайне удручающей мысли «Если бы он хотя бы мог вернуть себе перья перед смертью…»
Конечно, на самом деле Дин хочет найти решение обеих проблем: и способ победить рак, и способ вернуть Касу маховые перья. Он даже задумывался о том, что, может быть, обе проблемы имеют общее решение — может быть, они как-то связаны между собой. Если бы Кас отрастил новые перья, мог бы он тогда как-нибудь вновь обрести могущество? Может быть, с новыми перьями он мог бы… как-то накопить благодать или вырастить ее заново? И снова обрести способность исцелять? Но похоже, что это замкнутый круг: без маховых перьев Кас не может накапливать могущество, а без могущества он не может ничего вылечить — ни избавиться от рака, ни исправить ситуацию с перьями.
И их единственный шанс победить рак — это старая-добрая химиотерапия. Что же касается перьев…
Может быть, перья — дело безнадежное. Судя по всему, чтобы отрастить новые перья, нужен огромный запас ангельского могущества — могущества, обычно содержащегося в благодати, которой, конечно, у Каса больше нет. Книга упоминает что-то насчет «кражи» благодати — редко используемого способа, при помощи которого можно восстановить могущество, и Дин с Сэмом оба знают, что Кас прибегал к нему однажды ранее. Но, когда Дин несколько недель назад поднял эту тему, Кас отказался от этой идеи наотрез.
«Ни в коем случае, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Ни в коем случае. Я ни за что больше не стану этого делать. И кроме того… — Он помялся, бросив взгляд за плечо, как будто инстинктивно пытаясь увидеть крылья, и наконец признался: — Корни перьев все равно повреждены. Первостепенные, второстепенные и плечевые — все маховые перья были повреждены, когда Метатрон сбросил меня сюда. Не думаю, что я смог бы заново отрастить их, даже если бы у меня было достаточно могущества. Сомневаюсь, что я вообще в состоянии запасать могущество: оно теперь просто вытечет через поврежденные корни».
«А другой ангел не смог бы вылечить корни твоих перьев?» — спросил тогда Дин.
Кас покачал головой. «Чрезвычайно трудно, — ответил он. — Понадобилась бы огромная энергия. Больше, чем какой-либо ангел может предоставить без риска для себя. Архангел — может быть… Но их, конечно, не осталось. К Люциферу я определенно больше не пойду. И даже если бы корни зажили, у меня все равно нет благодати. Могущество хранить было бы не в чем, и перья отрастить не получилось бы».
«Но если бы корни зажили, ты мог бы снова заполучить благодать?» — допытывался Дин, не в силах оставить эту тему. Кас посмотрел на него прямо. «Ты что мне предлагаешь? Убедить другого ангела вылечить мои корни перьев, после чего убить его и украсть его благодать?»
Этот вопрос мог бы быть задан с едким сарказмом, но к концу фразы плечи Каса поникли и в его глазах появилась отсутствующее выражение. Дину пришло в голову, что Кас, должно быть, и сам задумывался об этом сценарии — и, наверное, ненавидит себя за это.
«Нет-нет, я не это имел в виду», — сказал Дин, подходя к нему. Он взял Каса за руку, потер ее между ладонями и подтянул его к себе в крепкое объятие. Кас прислонился к Дину, упершись лбом ему в плечо. «Не хочу убивать», — прошептал он. «Знаю, — сказал Дин. — Я понимаю. Я просто пытался… не знаю, просто пытался понять, как все это работает. Мы найдем другой способ. Найдем».
***
С тех пор Кас об этом не заговаривал, и Дин не настаивал. С самого момента экспериментов с пером и Кроули было ясно, что вся надежда у них только на химиотерапию.
Но если химиотерапия не помогает…
За отсутствием лучших идей Дин продолжает носить книгу с собой. И иногда поздно ночью открывает ее, перечитывая главу-другую.
Кастиэль заметил — Дин знает. Кас видел книгу в сумке у Дина и иногда даже, проснувшись ночью, заставал Дина за чтением. Он никогда ничего об этом не говорил, но время от времени Дин находит спрятанный между страниц свежий рисунок от Каса: часто это просто рисунок крыла или пера, как если бы Кас использовал иллюстрации из книги в качестве образца. Но иногда это набросок портрета Дина или Сэма. Один раз даже был рисунок цветка с его ярко-желтыми бутонами и любовно прорисованной пчелкой на горшке, стоящего у своего окошечка на верхнем этаже бункера в луче солнца.
Дин не уверен, кладет ли Кас рисунки в книгу просто для сохранности, используя «Физиологию ангелов» вместо переносного портфолио, чтобы наброски не помялись. Но ему хочется думать, что Кас оставляет их там в качестве маленьких сюрпризов для Дина. (Конечно, Дин мог бы просто спросить, но ему даже нравится не знать наверняка.) Как бы то ни было, Дин бережно хранит каждый рисунок.
Рисунок находится в книге и сейчас. Когда Дин подпирает ее подушкой, она раскрывается на вложенном между страниц листочке бумаге. На этот раз это оказывается набросок Клэр, моющей Громовержец. Рисунок маленький — всего лишь эскиз, сделанный на кусочке кремовой бумаги, — но Кас запечатлел прекрасно и лицо Клэр, и контуры Ти-берда. Эмблема птицы с расправленными крыльями на капоте машины прорисована с удивительной тщательностью.
Дин изучает рисунок с улыбкой.
Потом он замечает, где рисунок был оставлен. Он всегда знает, какую главу читал Кас (или, может быть, на какую главу Кас хочет указать Дину?) по тому, в каком месте книги вложен новый рисунок. И этот набросок Клэр спрятан в десятой главе.
Десятая глава — единственная, которую Дин пока не смог заставить себя прочитать целиком. Он пытался несколько раз, каждый раз доходя до определенного места, но никогда не мог закончить. Это потому, что десятая глава называется «Вопросы продолжительности жизни и смерти», и всякий раз, когда Дин берется за нее, он неизменно через несколько минут откладывает книгу.
Дин смотрит на рисунок Клэр. Потом бережно кладет его на тумбу и, сделав глубокий вдох, приступает к десятой главе.
***
Глава 10. Вопросы продолжительности жизни и смерти.
Стареют ли ангелы? Как долго они живут? Умирают ли они?
Мы знаем ответы лишь на некоторые из этих вопросов. Первый из них, пожалуй, самый простой: ангелы не стареют, пока несут в своей благодати полноценный запас небесного могущества. Иными словами, ангел в своем обычном состоянии, при полной силе, не переживает биологического старения, т.е. постепенной деградации процессов обновления тканей и работы органов, которая присуща смертным существам. Как следствие, ангелы не обладают конечной продолжительностью жизни. Более того, будучи в своем истинном обличье, ангел продолжает расти: многочисленные легенды повествуют о том, что старейшие ангелы достигают поистине гигантских размеров (их хвосты «протягиваются через весь город», крылья «затмевают собой небо», «заслоняют солнце» и так далее). Подобные сказания указывают на то, что для истинного обличья ангела характерен неограниченный рост. То есть, вместо того чтобы достичь определенного размера взрослой особи (т.н. «ограниченный» рост, присущий людям, большинству млекопитающих и даже птиц), истинная форма ангела продолжает увеличиваться в размерах с течением времени. Темпы ее роста, однако, замедляются по прошествии лет — например, тысячелетний ангел с размахом крыльев шириной в милю может набирать лишь фут-другой длины тела с каждым проходящим годом. Но совсем рост не прекращается никогда. Поэтому самые старые ангелы в своем истинном обличье могут достигать громадных размеров.
При этом ангелы могут по собственной воле сокращаться в размерах до объема человеческой оболочки. Когда ангел занимает оболочку, его крылья остаются в небесной плоскости, но уменьшаются в масштабе пропорционально размеру оболочки (это масштабирование крыльев происходит инстинктивно — ангелы не контролируют этот процесс сознательно). Остальное обличье ангела, за исключением крыльев, сворачивается в микроскопически компактную волну. Эта небесная волна затем прикрепляется к оболочке, проникая из небесной плоскости в материальную в виде сгустка энергии, напрямую связанного с сердцем материальной оболочки. (См. гл. 4, «Оболочка и завладение ею».) Таким образом, даже старые ангелы, населяя оболочку, могут принимать компактную физическую форму, но их истинное обличье при этом остается большим и продолжает увеличиваться на протяжении жизни.
