— Мы доберемся туда только завтра вечером, — замечает Сэм тихо (он шепчет — видимо, чтобы не разбудить Каса). — Зачем?

— Можем и пораньше успеть, — шепчет в ответ Дин. — Было бы хорошо заселиться сразу как приедем завтра. Вместо того чтобы сидеть в машине и ждать пяти вечера, или во сколько там обычно начинается заселение… — Он смотрит вниз на Каса, после чего в итоге снова прикладывается щекой к его шапке. Сэм молча наблюдает за этим в зеркало. Потом вынимает телефон.

Минуту спустя он сообщает:

— Готово. Сегодня он тоже свободен, и я забронировал его на дополнительную ночь. Наверняка, конечно, это выброс денег, но… ладно уж, раз Рождество.

— Спасибо, чувак, — благодарит Дин.

— Без проблем. Кстати, это полноценный дом, — сообщает Сэм. — Это Airbnb, не мотель. А то Сара все надо мной смеялась за то, что мы никогда не пользовались Airbnb. Там должна быть полноценная кухня с посудой — все как положено. И отдельные спальни. — (Он умудряется вставить это последнее замечание так, как будто оно не представляет особого интереса.) Зевнув между делом, Сэм добавляет: — Прямо в центре города. Будет мило. В общем, разбуди меня на мою смену, ладно? Часика через два? — Дин кивает, и Сэм снова исчезает в зеркале, завалившись спать.

Зевок Сэма выглядел вполне искренним, и вскоре сзади начинает доноситься тихий храп: Сэм, должно быть, отключился окончательно.

Это напоминает Дину о том, как много и Сэм работал все эти недели. Кажется, сейчас Дин единственный из них троих чувствует себя хорошо — но, конечно, Дину единственному довелось как следует отдохнуть за прошедшую неделю. И Кас, и Сэм, похоже, совсем вымотаны.

В Импале воцаряется мирная тишина; единственные слышные звуки — это рокот мотора, шорох шин по асфальту и тихое пение со старой кассеты Doobie Brothers. Дин приглушает громкость музыки еще немного (для этого ему приходится очень осторожно протянуть руку к магнитоле — так, чтобы не потревожить неустойчивое положение Каса, привалившегося к его плечу). Музыка становится едва слышной. Дин умудряется переложить правую руку Касу за плечи и настраивается на долгую дорогу.

Обнять Каса приятно, но он кажется уж очень худым. Даже через теплую зимнюю куртку прощупываются его острые лопатки и резко выступающие кости плечевого сустава.

«Но теперь он пойдет на поправку», — говорит себе Дин, поглаживая Каса по худому плечу. Кас шевелится от прикосновения и чуть просыпается. Его рука снова сжимает бедро Дина, после чего Кас поднимает голову и целует Дина в щеку.

Это такой нежный поцелуй. Такой бесстрашный… такой простой… такой ласковый.

Такая мелочь…

И так много значит.

Кас пытается снова уснуть, но теперь он, похоже, не может найти удобное положение: когда рука Дин лежит у него за плечами, его голова соскальзывает с плеча Дина, как только он задремывает. Он пару раз, вздрогнув, просыпается и пытается сменить позу, подоткнув подушку под подбородок, чтобы она подпирала голову. Дин ощущает спиной теплый трепет, как будто крылья Каса беспокойно шевелятся.

— Ты ляг, — предлагает Дин.

— Что? Куда? — не понимает Кас. Он осматривается вокруг себя, чуть полнее проснувшись. — Тут нет места.

— Положи голову мне на колени.

Кас только смотрит на Дина, нахмурившись, словно эта концепция ему незнакома.

Дину приходит в голову, что, может быть, Кас никогда и не клал голову никому на колени. И никто не клал голову на колени ему.

— Используй мою ногу как подушку, — объясняет Дин. — Давай, ложись. Клади голову вот сюда.

Кас смотрит на него секунду, потом пересаживается, осторожно опускаясь, пока его голова не оказывается у Дина на бедре. Он сбрасывает зимние ботинки и подгибает ноги у двери, обернув их дальним концом одеяла. Долгое время он лежит напряженно, но в конце концов расслабляется и опускает вес головы на ногу Дина полностью. Одну руку он поднимает к подбородку, ласково обхватив Дина за колено. Дин забирается пальцами под край его шапки и начинает поглаживать его по затылку.

— Так очень приятно, — мурлычет Кас.

— В этом и смысл, — отвечает Дин. Он гладит Каса по голове, и Кас время от времени сжимает его колено. Импала урчит и мчится вперед.

Во всем этом чувствуется такое умиротворение, что у Дина щемит горло.

— Не забудь разбудить меня на мою смену, — бормочет Кас. Он уже опять засыпает, так что его речь становится невнятной. Глубоко вздохнув, он закрывает глаза, сжимает колено Дина еще раз и погружается в сон.

Дин еще какое-то время гладит его голову, потом переносит руку ему на плечо. В качестве эксперимента он смыкает пальцы вокруг бицепса Каса. Похудели не только его плечи: его рука тоже ужасно тонкая. Раньше ведь у него там был порядочный объем мускулатуры. А теперь это кость, обтянутая кожей.

«Но теперь ему станет лучше, — думает Дин снова почти упрямо. Он пытается не обращать внимания на худобу Каса и возвращает руку на его голову, поглаживая его по шапке. — Химия закончилась. Снимки будут хорошими, доктор Клайн скажет, что повторный курс не нужен, и Кас начнет поправляться. У него снова вырастут волосы, он наберет вес, синяки пройдут. И мышечная масса вернется, он ее наработает. Все изменится. Ему станет лучше. Уже вот-вот».

***

За окнами проплывает залитый лунным светом заснеженный ландшафт. Долгое время они едут на запад по шоссе I-70 — что немного удручает, потому что это та же самая трасса, по которой они неделя за неделей добирались в Денвер, в химический мотель. Но наконец настает чудесный момент, когда Дин съезжает с I-70, удаляясь на юго-запад. Его сердце едва не прыгает от радости, когда он сворачивает с шоссе, и он борется с искушением разбудить Сэма и Каса, чтобы отметить этот уход с пути химиотерапии.

— Пока, химическая дорога, — шепчет Дин. — Чтоб тебя больше не видеть…

Но он дает Касу и Сэму поспать и продолжает ехать.

Они захватывают угол Колорадо. Дин смотрит на часы: почти десять вечера. Скоро нужно будить Сэма, меняться местами. Но было бы здорово сначала выехать из Колорадо. Не только с химической дороги, но и из химического штата. Конечно, Колорадо не виноват в том, что стал местом химиотерапии Каса — на самом деле, Колорадо, возможно, спас ему жизнь. И тем не менее Дин ловит себя на том, что не хочет останавливаться, гонимый каким-то суеверным чувством, что нужно вывезти Кастиэля в целости из Колорадо, прежде чем отдавать руль Сэму.

Солнце уже давно село. Они проезжают через предгорье Скалистых гор, мимо темных холмов, покрытых неопрятными хвойными деревьями, теперь припорошенными снегом. Импала преодолевает невысокие горные перевалы в сопровождении редко разбросанных по дороге машин — по всей видимости, едущих куда-то на праздники.

Наконец пару часов спустя появляется щит «Добро пожаловать в Нью-Мексико». Дин встречает его с улыбкой.

Он почти будит Сэма и Каса, но потом опять решает дать им поспать.

«Наконец-то химический штат позади, — думает Дин. — Теперь впереди Гранд-Каньон. Где хочет побывать Кас. Где все это началось».

Пока Дин ведет машину, вся история поэтапно разворачивается в его памяти. Все месяцы, прошедшие с весны. Все жуткие события. И некоторые замечательные события тоже…

Противостояние с Чаком и Амарой… Сверхъестественное свидание с мамой. Огромное облегчение от эмоционального воссоединения с Сэмом, и после — переполох, вызванный новостью, что Кас пропал. Отчаянный поиск, который привел их во Флагстафф. Где они нашли его целым и невредимым… вот только нет — на самом деле, конечно нет.

Потом та ночь в мотеле во Флагстаффе, когда Кас сидел на кровати и смотрел, как Дин спит. Дин вспоминает выражение лица Каса, которое он увидел, когда проснулся… Твердое, как будто тот принял важное решение. И мрачное, предвещающее что-то серьезное впереди — какую-то тяжелую надвигающуюся борьбу. «Я должен был догадаться сразу», — думает Дин.

И потом эти странные летние месяцы, когда они думали, что Кас отдаляется. И Дин, покинутый в Канзасе, наконец-то — наконец-то понимающий, что только что он потерял лучшее, что могло бы быть у него в жизни. И в то же время пропускающий критические улики одну за другой: повторяющиеся трехнедельные циклы, визиты в Денвер, шапку, худобу, работу, смену диеты…