— Дин… — шепчет Кас снова, сжимая обе руки Дина и заглядывая глубоко ему в глаза. И снова он не может закончить фразу.

— Я знаю, — говорит Дин.

— Я… — начинает Кас и снова спотыкается.

— Я знаю, — отвечает Дин. — Я тоже. — Он улыбается Касу и еще раз наскоро обнимает его.

На этом они оставляют разговор — пока что. Дин передает Касу его зимнее пальто, два шарфа и две шапки (братья совместно решили, что Касу нужно двойное утепление). Но тут вдруг, откуда ни возьмись, возле локтя Дина появляется малышка Эмили, вслед за которой подходит и Шэрон. Кас уже начал обматывать вокруг шеи свой бежевый шарф, но при виде Эмили останавливается, и на его губах расцветает улыбка. Эмили выглядит замечательно: стоит уверенно и статно в кокетливой белой вязаной шапочке на голове. Она уже набрала немного веса, и ее лицо приобрело здоровый румянец.

— Эмили! — восклицает Кас, улыбаясь ей. — Ты выглядишь чудесно!

Эмили тянет его за рукав синего свитера, и он наклоняется, чтобы услышать, что она скажет.

— Мы с мамой в выходные смотрели рождественский фильм, — говорит она Касу, — и там был ангел. В фильме говорится, что каждый раз, когда звонит колокольчик, ангел обретает крылья.

— «Эта замечательная жизнь», — шепчет Шэрон Дину. Дин кивает: он узнал цитату.

Эмили продолжает:

— Так теперь, когда вы позвонили в колокольчик, вы получите назад свои крылья? Потому что я их больше не вижу, — добавляет она с беспокойством в голосе. — Я не вижу ваших крыльев. Их больше нет?

Кас приседает, чтобы посмотреть ей в глаза.

— У меня все еще есть крылья, — уверяет он ее. (Дин немного удивлен тем, как просто он говорит ей правду — но, конечно, как уже отметил Сэм, Шэрон и Эмили наверняка догадались и сами.) Кас объясняет: — Они просто стали для тебя невидимы, потому что теперь ты поправляешься. Это хорошо, Эмили. Это значит, что тебе лучше.

Эмили ошеломленно моргает.

— Ваши крылья невидимые?

— Для большинства людей да, — отвечает Кас.

— Но вы клянетесь, что они еще есть?

Кажется, она не убеждена — и переживает. В конце концов Дин говорит ей:

— Дай мне твою руку. — Он смотрит на Каса, ища одобрения, потом на Шэрон — они оба ему кивают. Кас сидит на корточках, так что Эмили может дотянуться до его спины. Дин осторожно берет ее маленькую руку и проводит ею по дуге над лопатками Каса. — Чувствуешь тепло? — спрашивает он. Эмили кивает; он отпускает ее руку, и она проводит ею по воздуху еще раз, уже сама, шевеля пальцами над спиной Каса. Дин добавляет: — Две теплые области — чувствуешь? Слева и справа?

Эмили сосредоточенно хмурится.

— Это ваши крылья? — шепчет она Касу.

Кас кивает. Лицо Эмили озаряется улыбкой.

— Они у вас все еще есть! — восклицает она с явным облегчением.

Дин наклоняется к ней и шепчет:

— Только, Эмили, это надо хранить в секрете, хорошо? Большинство людей не видит его крыльев, поэтому для него безопаснее, чтобы люди об этом не знали.

— Потому что он не может улететь? — спрашивает она. Кас смотрит на Дина, немного удивленный. Эмили говорит: — У него нет длинных перьев, да? Так что он не может улететь, и люди могут его поймать. Поэтому нужно хранить это в секрете?

Она попала в самую точку, конечно.

— Верно, — говорит ей Кас тихо. — Дело именно в этом.

Эмили только кивает.

— Я понимаю, — говорит она. — Мы с мамой будем хранить тайну. — Потом она спрашивает: — Но ваши перья же вырастут снова, правда? Теперь, когда вы закончили химиотерапию, они вырастут снова, и вы снова сможете летать.

При этом заявлении лицо Каса на мгновение напрягается — ясно, что в этом он совсем не уверен.

— Они вырастут, — уверяет его Эмили. — Смотрите на мои волосы. — Она снимает свою вязаную шапочку, обнажая пушистый ежик свежих волос. — Можете пощупать, — предлагает она, и Кас осторожно проводит рукой по ее голове.

— Очень мягкие, — говорит он.

— Они мягче, чем были раньше, — отвечает Эмили.

— Ты прекрасно выглядишь, — говорит ей Кас.

Она улыбается ему и снова надевает шапку.

— Ваши волосы тоже вырастут. И перья тоже. Разве нет? А как же. Раз волосы вырастают, то и перья вырастают.

— Не знаю насчет перьев, — говорит Кас, понизив голос. — Но если честно, я рад уже тому, что жив.

Она снова кивает, словно понимает такую философскую точку зрения. Потом на ее лице отражается неуверенность, и она набирает воздуху, как будто решается, сказать ли что-то еще. Наконец она наклоняется и спрашивает:

— А вы слышали мои молитвы?

Кас расплывается в теплой улыбке.

— Слышал-слышал. Спасибо тебе за это.

— Я буду посылать их каждую неделю, — шепчет она. — И спасибо вам за перо. Мне мама рассказала.

При этих словах Дин с Касом поднимают глаза на Шэрон, ждущую рядом, и Кас встает, чтобы поговорить с ней.

— Я очень рад был помочь, — говорит он только.

Лицо Шэрон при этом искажается, как будто эмоции переполняют ее и она пытается сдержать слезы. Она наклоняется и быстро, крепко обнимает его, и Дину видно (хотя Касу — нет), что во время объятия Шэрон поднимает руку со спины Каса и проводит ею в воздухе у него за плечами, описывая дугу слева направо, прямо как Эмили только что. И, по-видимому, она тоже что-то чувствует, потому что ее глаза расширяются. Когда она отступает назад, выражение лица у нее нарочито сдержанное.

Пока Эмили задает Касу новые вопросы, Шэрон отступает еще на шаг, останавливаясь рядом с Дином.

— Это что, правда? — шепчет она Дину. — Кто он такой.

— Это действительно секрет, — говорит ей Дин.

— Паршивый секрет, если он разгуливает, чудесным образом исцеляя людей, — замечает она.

— Это было исключение, — отвечает Дин. Потом шепчет низким голосом, чтобы Кас не услышал: — У него теперь мало могущества. По сути, вообще нет. Он отдал все, что у него было, Эмили.

У Шэрон на глазах снова выступают слезы, и она прерывает Эмили и Кастиэля, чтобы еще раз обнять его, на этот раз еще крепче.

— Спасибо вам, — говорит она Касу. — Не знаю, чем мы это заслужили.

Кас улыбается ей:

— Вы мои друзья.

***

Они добираются до бункера в среду вечером, и вдруг оказывается, что уже совсем близко Рождество — оно в ближайшее воскресенье. Джоди, Клэр и Алекс проводят в бункере еще два дня — четверг и пятницу, — очевидно все еще преследуя цель откормить и Кастиэля, и Дина до здорового состояния. Но потом, во второй половине дня в пятницу, женщинам приходит пора собирать вещи и отправляться назад в Южную Дакоту, чтобы добраться до Су-Фолс к субботе.

— Какая жалость, что мне нужно работать в праздники, — говорит Джоди, упаковывая вещи в сумку. Девочки тем временем уже вышли в гараж. Джоди набрасывает сумку на плечо и отправляется за ними в сопровождении Каса, Сэма и Дина. — Я бы с удовольствием осталась, — добавляет она, пока они идут по коридору, — но я поменялась сменами с коллегами, чтобы приехать в Денвер, и теперь мне придется работать все праздники. В двойную смену: в канун Рождества, в Рождество и после, начиная с самого утра завтра. Мне правда жаль, ребята.

— Джоди, все в порядке, — успокаивает ее Дин. — Ты и так уже столько для нас сделала! Мне просто неудобно, что тебе приходится так много работать.

— Я предложила девочкам остаться с вами. Но они говорят: «Мы бы с радостью, но как же мы бросим тебя в Рождество, мам». — Джоди улыбается Дину. — Сложно спорить, когда тебя начинают называть «мамой». Похоже, они волнуются, что я останусь одна — вот глупость… В общем, они меня уверяют, что вы наш отъезд переживете.

— Мы и правда переживем, — подтверждает Сэм. — Саре тоже придется работать в праздники, мы понимаем. И тебе следует провести Рождество с девочками. Они правы, не стоит тебе оставаться одной. Вам тоже нужны семейные праздники.

— Почему вы не хотите поехать с нами в Су-Фолс? — сетует Джоди. — И даже не позволили нам приготовить для вас рождественский ужин.

Дин отвечает: