И почему-то это дарит Дину надежду. Если у Каса еще остались следы его ангельской сущности… и если они могут успешно отражать даже такие непредвиденные удары… то, может быть, еще не все потеряно? Может быть, они еще могут кое-что попробовать?
У Дина пока нет никакого конкретного плана, но, по крайней мере, чувствует он себя немного лучше. Как будто в его сердце снова разгорается настырная искорка надежды.
И об одном можно сказать с уверенностью: адская первая неделя наконец-то преодолена.
Конечно, на горизонте уже маячит вторая неделя (в понедельник все начнется снова, но теперь это хотя бы всего один день химии). Однако даже пара дней отдыха кажется невероятным подарком.
Дин откидывается на стуле с пивом в руке, стараясь впитать каждую секунду этого относительного спокойствия.
Он ловит себя на том, что нежно потирает Каса по спине другой рукой, время от времени захватывая и его шею. Дин даже не заметил, как начал это делать. Он в нерешительности замирает с рукой у Каса на спине. Все здесь. Всем все видно. Не только Сэму, но и Джоди, и Алекс, и Клэр.
Но потом Дин думает: «Ой, да боже мой! Жизнь слишком коротка. Какая разница…» И оставляет руку ровно там, где она была — у Каса между лопаток. Потом поднимает ее выше и гладит Каса под затылком. Кас в свою очередь улыбается ему и — совсем открыто и очевидно, прямо на виду у всех — кладет руку Дину на колено.
И никто, кажется, вообще не удивлен. Может быть, Клэр бросает на Джоди мимолетный взгляд, в котором читается «Видишь, я говорила» (и получает в ответ совершенно не удивленный взгляд Джоди «Как будто я сама не догадалась»). Алекс даже бровью не поводит.
Дин слегка расслабляется и начинает водить рукой по более широкому кругу на спине Каса, с немного большей свободой.
Сначала казалось, что присутствие стольких людей может немного… стеснять их, или даже докучать им. Все же компания необычно большая. Но вместо этого вышло очень хорошо. По правде говоря, помощь им была очень нужна. (И то, что бункер такой просторный, тоже не мешает: тут еще так много неиспользованных спален и пустых кроватей, что размещение трех дополнительных людей вообще едва ли сказывается.)
И они — семья. Они все теперь семья, даже Алекс.
Кас пустился в еще один круг благодарностей, и Джоди наконец подает голос.
— Мы так рады, что смогли помочь! — говорит она. — Сэм, я бы тебе не простила, если бы ты нам не позвонил. Как только Клэр объяснила, в чем дело, мы превратились в настоящие молельные машины!
Клэр кивает, добавляя:
— Да, молились без передышки. Даже Алекс. Хотя ее пришлось немного подучить.
— У вампиров не очень-то принято молиться, — ворчит Алекс, глядя в тарелку. — Я никогда этого раньше не делала.
— Зато я делала, — говорит Клэр. — Когда была ребенком, бывало, молилась часами.
Дин чувствует, как плечи Каса напрягаются под его рукой, и Кас бросает на Клэр тревожный и печальный взгляд. Он глубоко вздыхает, и Дин ощущает отчетливое перемещение тепла вокруг своей руки — как будто крылья Каса по обе стороны от нее немного опали. Дин уверен, что Кас сейчас пустится в длинное и проникновенное извинение.
Но Клэр лишь награждает его легкой улыбкой и говорит, предвосхищая его слова:
— Я только хотела сказать, что хорошо в этом поднаторела. Научилась мысленно входить в это особое состояние для молитвы. И могу продолжать сколь угодно долго.
Кас немного расслабляется.
— Действительно, можешь, — подтверждает он. — Впечатляющая концентрация. — Клэр на это даже улыбается, как будто получила настоящий комплимент. Кас продолжает: — Я был так тронут, когда понял, что ты делаешь… — он обводит взглядом всех собравшихся за столом, — что вы все делаете. Ваши молитвы — они очень помогли. Даже описать не могу, какое огромное облегчение это было — получить такую передышку.
Клэр говорит:
— Я никогда даже не задумывалась о том, скольких людей, ты, должно быть, слышишь.
Кас кивает.
— Даже для малоизвестного ангела вроде меня их все равно довольно много. И, к сожалению, их слишком много, чтобы им помочь. Даже в старые времена, когда мы спускались на Землю гораздо чаще, я обычно не мог ответить даже малой доле тех, кто в этом нуждался. — С глубоким вздохом он добавляет: — Мне так жаль, что я ничего не смог сделать для всех этих бедных людей прошлой ночью. Я все думаю о них… — Он на мгновение умолкает, и Дин чувствует новый сдвиг тепла вокруг своей руки — на этот раз вроде уплотнения, как будто поврежденные крылья Каса складываются.
— Это несправедливо: раз ты не можешь больше помочь, ты не должен и слышать молитвы, — говорит Клэр. — Дин рассказал нам о некоторых историях, которые до тебя долетали. Ужас, — она содрогается. — То есть когда я молилась тебе, у меня тоже, конечно, были проблемы, но я хотя бы не умирала буквально, не была заперта в полыхающем доме или… — Она качает головой. — Мои проблемы, должно быть, казались такой мелочью, — заканчивает она. Лицо у нее задумчивое.
— Я хотел ответить тебе, Клэр, правда хотел, — говорит Кастиэль. — И много раз я пытался, но… если честно, апокалипсис имеет тенденцию совершенно смешивать планы. — На это Клэр даже усмехается. Но ее смех прекращается, когда Кас говорит с явным сожалением: — А теперь я не могу сделать ничего полезного. Без возможности пользоваться крыльями… — По руке Дина снова скользит тепло, как будто крылья опять поникают. Кас медлит, потом наконец говорит: — Но даже если бы я еще мог летать, у меня все равно нет благодати. Я действительно больше не ангел. Я даже не мог понять, где все эти люди были. Я ничего не мог… Я теперь никому не в состоянии помочь.
— Ты помог Эмили, — напоминает Дин. — Не забывай об этом. Это огромное дело.
Кас смотрит на него.
— Одна звезда за раз, помнишь? — добавляет Клэр.
Кас медленно ей кивает.
Сэм говорит:
— Нельзя всегда спасать весь мир, Кас. Мы все знаем, что ужасные вещи происходят ежедневно и повсеместно. Аварии, нападения, пожары — каждый день в году. В каждом городе мира. Нам, всем остальным, просто повезло в том, что мы об этом не слышим. Слышать, как это происходит в реальном времени, должно быть, невыносимо, но нельзя винить в этом себя.
Кас кивает.
— На самом деле, за тысячелетия к этому даже привыкаешь. Но это всегда нелегко — слышать чужие страдания. Даже тех, кто выжил, как эта девушка… — Он умолкает на время, глядя в свою тарелку, и когда наконец продолжает, на лице у него написано беспокойство. — Было куда проще, когда вас, людей, было всего несколько сотен тысяч. В какой-то момент ваша популяция насчитывала всего какую-то пару тысяч — вы об этом знаете? И ангелов было больше.
— Более приемлемое соотношение молитв к ангелам? — спрашивает Джоди.
— Именно, — подтверждает Кас, кивая. — Гораздо меньше молитв на каждого ангела. Мы могли лучше сосредоточиться, больше помогать и могли позволить себе разобраться как следует в каждой трагедии. По-настоящему посвятить себя этому, взять на себя это бремя, сердцем. Мы все равно не всегда могли вмешиваться, но могли хотя бы… быть свидетелями. Быть рядом со страждущим в определенном смысле. — Он тяжело вздыхает. — Но теперь их просто слишком много. Раньше… число трагедий было обозримое.
— Теперь население планеты семь с половиной миллиардов, — замечает Сэм.
— И, наверное, семь с половиной миллиардов трагедий, — говорит Дин. — Тебе надо от этого отдыхать…
— А как ты раньше справлялся? — спрашивает Джоди. — В смысле, что ты делал по четвергам до этой недели. В первые недели цикла?
— В первый раз это застало меня совершенно врасплох, — говорит Кас. Он качает головой, вспоминая. — Как сейчас помню, я почти тридцать шесть часов провел лежа в кровати в мотеле и накрыв голову подушкой. Что, конечно, вовсе не помогло, и я пропустил следующую рабочую смену, так что меня едва не уволили. Потом, во второй месяц, я попытался напиться снотворных препаратов. Заснуть у меня получилось, но оказалось, что молитвы заражают и мои сны тоже. — Говоря это, он бросает быстрый взгляд на Дина, так что тот гадает, понял ли Кас, что Дин видел часть его сна со стрелами.
