Также Дин изо всех сил старается не думать о том, что у него совершенно закончились идеи. Они перепробовали все, и абсолютно ничего не помогло… Теперь осталось только ждать. Ждать, «приятно проводить праздники» и снова ждать. А Дин ненавидит, всей душой ненавидит просто смиренно сидеть и ждать.

Но что им остается?

«Рождество пройдет отлично», — машинально повторяет он про себя.

Доктор Клайн обсуждает с Касом еще кое-какие детали и наконец говорит, что вернется позднее, и встает, чтобы пожать на прощанье руки Сэму и Дину. Пока Дин благодарит его, ему вдруг думается, что седовласый доктор Клайн вовсе не похож на тайного гей-любовника. От этой мысли становится даже смешно. Теперь так странно вспоминать, как все это начиналось. Как убежден Дин был в какой-то момент, что Кас собирается сбежать с вымышленным бойфрендом «Эроном».

От этого воспоминания должно быть стыдно, но, как ни странно, думая о том, как все разворачивалось, Дин испытывает по большей части благодарность. «Как же я рад, что мной овладела эта одержимая потребность выяснить, кто такой Эрон, — думает он, провожая глазами доктора Клайна. — Что я нашел имя доктора Клайна в календаре. Что повел себя как полный псих, рванув к нему с этим цветком. Что приехал в Денвер».

«Какое счастье, что я был так глупо одержим несуществующим бойфрендом Эроном». (Не говоря уже о предыдущей одержимости стройной темноволосой и такой же несуществующей «Эрин».)

Потому что иначе Кас до сих пор справлялся бы со всем этим один.

Дин поворачивается к нему и обнаруживает, что Кас смотрит на него с ласковой улыбкой. Их глаза встречаются.

Кас выглядит таким хрупким, сидя здесь, в этом нелепом больничном халате в цветочек, таким потрепанным жизнью и искалеченным. На нем мягкая светлая шапка, которая чудесно оттеняет его голубые глаза. (Обезьянью шапку он отдал на хранение Сэму, чтобы не запачкать.) Он оплетен трубками от капельниц, сердечного монитора и прочих больничных приборов, он превратился в пациента с головы до ног, и все же при этом он выглядит таким сильным, таким выносливым, и его глаза так… красивы — по-другому ведь и не скажешь. Такие красивые глаза, такие чисто голубые, ясные, и главное, с таким удивительно ласковым взглядом, которым он смотрит на Дина; и улыбка такая теплая и такая… такая…

Дин не видит ничего кроме Каса; вокруг нет больше ничего. И от этого выражения его лица Дина накрывает волной тепла, пробегающей трепетом по его телу от макушки до самых кончиков пальцев.

Дин думает снова: «Я не могу потерять тебя. Не могу».

На этот раз он не говорит этого вслух. Но ему кажется, что он видит ответ прямо в глазах Каса: «Я стараюсь как могу. Я не хочу оставлять тебя». И чувство такое, что от эмоций вот-вот лопнет сердце.

Дин подходит к кровати, пододвигает стул и берет Каса за руку. (Сэм дипломатично отвернулся к маленькому телевизору, имеющемуся в палате, как будто всецело поглощен выбором программ.)

«Он сказал, что делает все это ради меня…»

Дин шепчет Касу:

— Не уверен, что я всего этого стою…

— Ты этого стоишь, — говорит Кас низким, спокойным, тихим голосом, с абсолютной уверенностью.

***

Кас получает лекарство уже несколько часов, когда раздается стук в дверь и заглядывает худенькая темноволосая женщина. Она обладает приятной внешностью и обаянием непосредственной девчонки-сорванца. Как ни странно, примерно такой Дин когда-то представлял себе несуществующую Эрин, так что у него даже мелькает мысль, не ожила ли Эрин каким-то чудесным образом. Но это просто новая медсестра, сменившая предыдущую на вечернюю смену. Она приняла дело Каса у дневной сестры и заглянула поздороваться.

Сначала сестра проверяет состояние Каса (пока он чувствует себя вполне хорошо — он уже объяснил, что химия обычно начинает действовать на него позднее, часам к четырем-пяти вечера). Сестра осматривает его пытливо и даже, кажется, слегка озадаченно. Потом, убедившись, что Кас чувствует себя хорошо, переводит свой живой взгляд на Сэма и Дина, глядя на них по очереди. Когда Сэм наконец заговаривает, на ее губах расцветает улыбка, и тогда выясняется, что это Сара — та самая ночная сестра, с которой Сэм несколько раз разговаривал по телефону про Каса. Оказывается, она вовсе не случайно оказалась у телефона в клинике доктора Клайна в ту ужасную ночь в химическом мотеле. Сара объясняет, что часто отвечает на ночные звонки пациентов после лечения. И похоже, она ждала возможности наконец познакомиться лично с «любезным братом», который звонил ей несколько раз по поводу Кастиэля.

Сара спрашивает у Каса, можно ли ей переговорить с его «семьей», после чего выводит Сэма и Дина в коридор для краткого совещания.

— Так хорошо, что его семья здесь! — шепчет она в коридоре. — Вы и представить не можете, насколько важно иметь поддержку близких! Когда вы в первый раз позвонили, Сэм, у меня прямо камень с души упал — так приятно было знать, что ему кто-то помогает дома. Но, поскольку вы здесь впервые, должна вас предупредить, что будут моменты, когда я попрошу вас выйти из палаты. Например, если нам нужно там убраться. Скоро ему может стать нехорошо… — Она смотрит в холл, на часы, висящие на стене над сестринским постом. — Наверное, уже вот-вот…

— Мы знаем, — говорит Сэм.

— Мы не возражаем, — кивает Дин. — Мы уже имели с этим дело.

Сара понимающе улыбается им.

— Не сомневаюсь. И, если Кастиэль не против, вы можете остаться, сколько пожелаете. Но я лишь хочу сказать… — Она набирает воздуху. — Во-первых, сестра дневной смены сообщила мне, что Кастиэль скрывал свое состояние от вас обоих. Это так?

Сэм и Дин переглядываются.

— Да, — подтверждает Дин, кивая. — И мы этому вовсе не обрадовались.

— Ну, замечательно, что вы можете помогать теперь, — говорит Сара. — По вашим телефонным звонкам, Сэм, было ясно, что вы оба очень переживаете за него. Но поскольку для вас обоих это новость, могу предположить, что, с тех пор как вы узнали, вы не спите ночами, верно? — Она делает паузу, внимательно глядя на них.

Сэм снова смотрит на Дина, но на этот раз Дин не встречается с ним глазами.

— Мы в порядке, — говорит он.

— Я просто хочу знать, как вы справляетесь, — настаивает Сара. — Вам тяжело? Даже, например, вы долго сюда ехали? И… замечали ли проблемы со сном — что-нибудь подобное? — Она смотрит на них по очереди. — Чувствуете усталость? Переутомление?

Дин качает головой.

Может быть, переезд и был длинным, но это же нормально. И может быть, Дин просыпался пару раз прошлой ночью — может, даже несколько раз, — немного волнуясь, дышит ли еще Кас; и может быть, Дину требовалось несколько минут, чтобы убедится, что он дышит, и еще несколько минут, чтобы стряхнуть отчаяние по поводу последней череды неудач (да даже не «отчаяние», а просто некоторое разочарование, и не «неудач», а просто необходимости поменять тактику). И может быть, эта душераздирающе жуткая картина будущего без Каса не отпускала Дина до рассвета, так что он провел остаток этой бесконечной ночи свернувшись вокруг Каса и обняв его голову, пока тот спал. Конечно, может быть, Дин проснулся этим утром немного уставшим, и челюсть у него немного ноет, и спина немного болит, и плечи и шею сковало стальным напряжением, и желудок сводит так, что он не может есть, и вообще он чувствует себя совсем разбитым.

Но ведь теперь все это нормально.

— Я в порядке, — говорит Дин. — Мы в полном порядке. Готовы быть рядом всю ночь. — Сэм послушно кивает.

Сара не сводит глаз с лица Дина.

— Вам обоим нужно за собой следить, — говорит она. — Уход за больным — нелегкое бремя, оно может вас вымотать. Сэм, ваша задача — наблюдать не только за Кастиэлем, но и за вашим братом Дином, следить, чтобы он не довел себя до изнеможения, чтобы достаточно спал, не забывал есть, и так далее. Дин, и ваша задача — так же следить за Сэмом. Смотрите на это как на сражение, где вы участвуете вместе и на часах нужно стоять посменно. То есть я понимаю, что вы не сражаетесь вместе в реальности, но…