Дину приходит в голову, что Чак так толком и не поговорил с Касом, даже в конце. Дину с Сэмом, по крайней мере, выпала возможность высказать все Чаку, побеседовать с ним по душам. Кастиэлю даже этого не довелось. Может ли быть, что Чаку в конце концов просто надоел этот отбившийся ангел и Чак решил с ним покончить? Вот таким образом, дав ему напоследок отведать смертности?
Была ли это какая-то шутка? Необдуманное решение?
Могло ли это получиться случайно?
В этом нет никакого смысла.
Кас поднимает глаза на Дина.
— Почему? — шепчет он только.
При виде выражения его лица, Дин может лишь шагнуть к нему и притянуть его к себе.
Кас прислоняется к нему долгое время, опустив лоб Дину на плечо.
— Не сдавайся, — горячо говорит ему Дин, затем добавляет идиотское: — Не теряй веру. — Он и сам шокирован, что произнес эти слова. Веру? Из всех слов ободрения, которые можно было подобрать, он сказал про веру? Дин предлагает ангелу — ангелу, которого сам Бог наградил раком, — не терять веру? Но Кастиэль начинает смеяться.
Он в самом деле смеется. Смехом, который сначала, может быть, кажется немного сдавленным и горьким, пока Дин уточняет, запинаясь:
— Я имел в виду… я не это имел в виду, я хотел сказать… Ладно, не знаю, что я хотел сказать. — Смех Каса набирает силу, так что и Дин тоже в конце концов начинает смеяться, и даже Сэм заглядывает в дверь посмотреть, что происходит.
***
По крайней мере, смех разряжает атмосферу, и вскоре Дин вспоминает, что пора ужинать. Кас упомянул пиццу с пеперони, и, поскольку нынче любое проявление аппетита у Каса — это редкая возможность загрузить в него еще калорий, Дин включает старую газовую плиту и разогревает куски пиццы, оставшиеся с прошлого вечера. Он придирчиво тыкает их вилкой, пока не убеждается, что они достаточно аппетитные для Кастиэля (корочка хрустящая, тесто равномерное прогретое, сыр в меру расплавлен). Кас тем временем открывает две бутылки пива для Дина и Сэма, пока Сэм готовит ему какой-то замысловатый шипучий безалкогольный напиток (после дегустации побеждает смесь газированной воды с апельсиновым соком, лаймом и щепоткой сахара).
Все они приободряют друг друга, предлагая друг другу еду и напитки, и Дин начинает советовать Кастиэлю, пиццу с какими еще начинками тому стоит попробовать. Это напоминает Дину историю о том, как Бобби подогревал куски пиццы в фольге на горячем блоке двигателя своего старого пикапа, когда бывал в дороге. Сэм тогда вспоминает еще одну историю про Бобби — на этот раз про его знаменитое «чили семи движков», и они пускаются в череду воспоминаний. Конечно, все это — чтобы избежать разговора о Чаке, но и вспомнить Бобби тоже приятно. И потом, когда Дин заканчивает, наверное, пятую байку о нем, Кас говорит:
— Вы до сих пор скучаете по нему. Оба.
Дин умолкает. Он смотрит на Сэма; они оба кивают.
— Да, и всегда будем скучать, — говорит Сэм, медленно потягивая пиво.
— Но скорбь со временем проходит? — спрашивает Кас, глядя на Дина и Сэма по очереди. Он вглядывается в их лица очень внимательно. — По крайней мере, самый тяжелый период? Его смерть ведь больше не тяготит вас? Вы можете снова быть счастливы?
Сэм и Дин переглядываются. Это явно не самая безопасная тема… но Кас хочет знать, и кажется, что ему нужен честный ответ. Учитывая сегодняшние события, Кас его заслуживает.
— Становится легче, — говорит наконец Дин. — Но до конца скорбь не уходит никогда.
Сэм добавляет задумчиво:
— Она приглушается и вытесняется куда-то на край сознания.
— Но вы адаптируетесь? — настаивает Кас.
Дин начинает надеяться, что Кас вскоре сменит тему, но Сэму, кажется, хочется поделиться. Он ставит бутылку на стол и отвечает:
— Конечно, адаптируешься — как иначе? Но скорбь не уходит совсем. Она остается с тобой навсегда. Ты просто учишься ее носить. То есть приходится. Приходится научиться упаковывать ее покомпактнее. — Он умолкает, задумавшись. — Как будто складываешь ее в несколько раз и убираешь в мысленный чемоданчик. Но даже тогда этот чемоданчик приходится таскать с собой. Его никак не поставишь.
Сэм описал это в точности, думает Дин; то, как боль со временем сокращается, но все равно остается с тобой. Постоянная тяжесть, неизменное присутствие. В конечном итоге ею учишься управлять, но она всегда при тебе, всегда. Перед мысленным взором Дина возникают все чемоданчики, которые они уже носят с собой.
— Чемоданчиков уже целая гора, — бормочет он. Сэм и Кас смотрят на него.
После паузы Сэм снова обращается к Касу:
— И после Бобби мы нашли новое место для жилья. — Он обводит вокруг бутылкой пива, указывая на бункер. — Новая нора. Новые дела, новый распорядок работы — это всегда помогает.
Вид у Каса по-прежнему озабоченный.
— Значит… теперь вы в порядке?
Сэм неуверенно пожимает плечами.
— Ну, как-то живем. — Потом, просветлев, он добавляет: — И, по крайней мере, мы знаем, что Бобби еще существует. Что он в Раю. Он по-прежнему Бобби, он нас помнит. От этого знания гораздо легче — на порядок. Вероятно, мы даже еще увидим его.
— Возможно, мы его увидим, — поправляет Дин. — Если когда-нибудь попадем в Рай.
Кас бросает на Дина резкий прищуренный взгляд.
— Что ты имеешь в виду? Вам двоим практически гарантирована дорога в Рай. Как вы можете его не увидеть?
Дин морщится, вдруг вспоминая, что некоторые последние события они с Касом еще не обсуждали. Некоторые события с участием некоторых жнецов.
— Э… — говорит Сэм. — Вообще-то… — Дин хмурится, едва заметно качнув головой, и Сэм умолкает. Но Кас теперь настороженно смотрит на них по очереди.
— Чего вы мне не говорите? — настаивает он.
Сэм вздыхает. Игнорируя сигналы Дина, настойчиво мотающего головой, он отвечает:
— Судя по всему, нас с Дином просто забросят в Пустоту, что бы это ни значило. Так что, наверное, мы просто… перестанем существовать. Никакого Рая.
— Что?! — не верит Кас. Он со стуком ставит стакан на стол. — В Пустоту? Кто вам это сказал?
— Жнец, — отвечает Дин, наконец сдаваясь. — Похоже, они недовольны, что мы нарушаем правила. Ну и, знаешь, Смерть убили. Это не очень-то благосклонно восприняли в определенных кругах.
Кас выглядит потрясенным.
— Они не имеют права поступать так с вами! Не имеют… просто не имеют! Вы должны оказаться в Раю. После всего, что вы сделали… Вы заслуживаете быть в Раю! — Он все больше разъяряется в искреннем негодовании. — Вы оба должны попасть в Рай! — восклицает он. — Не пустить вас туда — это просто преступление! Вы должны попасть в Рай со своими родственными душами! Друг с другом и с партнерами, которых себе выберете, и с друзьями — с Бобби… Этому есть прецеденты, бывают редкие случаи, когда вся семья оказывается вместе. И кто, как не вы, этого заслуживает! Кто, как не вы, за всю историю человечества этого заслуживает! Быть в Раю все вместе, со всей вашей семьей. Вот чего вы заслуживаете!
Дин неровно вздыхает, уставившись в тарелку. Даже если они с Сэмом каким-то образом попадут в Рай, Кас все равно не сможет к ним присоединиться.
«Без него семья не будет полной, — думает Дин. — Это вообще будет не Рай. А просто тюрьма».
Сэм говорит:
— Кажется, мы уже установили, что люди не получают того, чего заслуживают.
***
С некоторым усилием Дину наконец удается перетащить разговор в более управляемое русло. Они снова переключаются на тему начинок пиццы, потом на тему машин, фильмов и музыки. Но теперь это медленная, хромающая беседа, словно все они поддерживают ее по инерции. Ужин скоро заканчивается.
— Длинный день, я с ног валюсь, — объявляет Сэм, зевая. — Пойду ложиться. Но вы, ребята, можете посмотреть телевизор, или еще что — и можете не приглушать звук, у меня есть беруши, вы мне не помешаете.
— Телевизор или еще что, — повторяет Дин. — Беруши. Очень предусмотрительно, Сэм.
— Просто хочу выспаться, — говорит Сэм простодушно. — Чисто эгоистичный мотив, клянусь. — Он снова зевает и потягивается, встает со стула и добавляет: — И, Кас, я завтра же утром снова примусь за исследования. Не волнуйся, мы поможем тебе пережить эту неделю и найдем что-нибудь до следующего сеанса.
