Кроули снова открывает глаза — вид у него сердитый.

— Ну никакого чувства значимости момента! Надо же создать настроение!

Поставив руки на пояс, Дин говорит:

— Думаю, настроение у всех уже подобающее, спасибо.

— Ну хорошо, хорошо, — отвечает Кроули, уронив руки вниз и моментально забыв про всю торжественность. — Неужели обязательно из всего делать скуку смертную? — Без дальнейших церемоний он подходит к Касу, сдергивает с его головы обезьянью шапку и бросает ее Сэму (тот едва успевает ее поймать). Кас вздрагивает, сжав плечи. Но Кроули опять не комментирует его состояние, не упоминает потерю волос, а только шлепает одну ладонь ему на голову, вторую — на обнаженную грудь. Кас вздрагивает при каждом прикосновении, но Кроули лишь рявкает: — Сиди смирно! — Кас стискивает зубы, но умудряется найти в себе достаточно терпения, чтобы не шевелиться.

И после этого впервые Кроули, кажется, начинает искренне сосредотачиваться. Он умолкает — никаких больше шуток и саркастических ремарок, никакого хвастовства и показного действа. Он держит ладони на коже Каса, уставившись перед собой. Его взгляд слегка расфокусируется, веки приопускаются.

Все ждут.

После долгой тишины Кроули бормочет:

— Ну, идите сюда… — Он умолкает еще на несколько секунд. Потом слышно, как он шепчет: — Я сказал, идите сюда! Ко мне. Идите к папочке. — Он хмурится.

Глаза Кроули закрываются совсем.

— Ну же, мелкие паршивцы, — бормочет он. Потом требует еще мрачнее: — Кастиэль, перестань мне сопротивляться.

— Я не сопротивляюсь, — говорит Кас тихо.

— Нет, сопротивляешься! — спорит Кроули. Он открывает глаза, убирает руки и отступает назад. — Ты намеренно блокируешь мои действия, — сердито говорит он Касу. — Ты выставил какой-то барьер, да? Ты что-то сделал…

— Я ничего не сделал, — отвечает Кас с растущим замешательством. — Ну, то есть помимо химии. Химиотерапия может как-то влиять на этот процесс?

Кроули качает головой.

— Химические препараты не имеют значения. Я смотрю в исток твоей болезни, в самый корень. Я его вижу, но никак не могу ухватить.

Ровена начинает усмехаться из своего кресла у книжных стеллажей.

— Боже мой, что же случилось с естественным притяжением, Фергус? С королевской силой? Что, утратил свое царственное влияние?

Кроули заливается краской, и Ровена добавляет резким тоном:

— Не совсем пока мы доросли до силы Люцифера, да? Пока еще в ясельки ходим, да, лапуля? Обучение всегда давалось тебе с трудом.

— Я еще не попытался как следует! — рычит Кроули. — Я только разогревался. Сейчас все получится. Ну-ка, не шевелись, Кас… — Быстрым, даже поспешным движением, словно торопясь успеть, пока не струсил, Кроули снова подходит к Касу и шлепком возвращает руки на прежние места. От неожиданности Кас дергается, расширив глаза, и, когда он смотрит на Дина, в его взгляде читается что-то тревожное.

Дин делает шаг вперед, вытянув руку, уже собираясь оторвать Кроули от Каса, и в этот момент наступает темнота.

***

У Дина звенит в ушах, и что-то твердое, холодное и плоское давит ему на лицо. Он протягивает руку и чувствует под пальцами какие-то мелкие и острые предметы. Он полусознательно ощупывает их — они больно впиваются в ладонь, заставляя его очнуться. После еще нескольких секунд замешательства он понимает, что лежит на холодном полу библиотеки, и пол вокруг покрыт осколками битого стекла.

Ему приходится медленно и неуверенно сесть, прежде чем он вообще может сориентироваться, где верх, а где низ. Встряхнув головой и смахнув стекло и кровь с ладони, Дин осматривается и понимает, что в комнате стало темно — в библиотеке выбило свет. И стекло на полу, видимо, именно от этого — это стекло от лампочек. Единственное освещение исходит от оставшейся тусклой мерцающей лампочки в кухне. В воздухе висит облако дыма, большая часть стульев перевернута, и половина книг слетела с книжных полок. Вся библиотека превратилась в свалку перевернутой мебели и разбросанных книг. Дин моргает, осматривая беспорядок; в голове у него при этом пусто. «Взрыв, — соображает он наконец. — Случился какой-то взрыв». Справа от него взбирается на четвереньки Сэм: вид у него потрясенный, но он поднимает вверх большой палец, давая Дину понять, что все в порядке. Ровены и Кроули нигде не видно. И наконец Дин замечает Кастиэля: его сшибло со стула, и он лежит на спине неподалеку.

Лежит слишком уж неподвижно.

Дин бросается к нему на четвереньках с криками: «Кас? Кас!» Даже его собственный голос звучит отдаленно, однако Дин не прекращает окликать Каса по имени, с колотящимся сердцем хватая его за плечи и страшась худшего.

Но Кас шевелится и открывает глаза. При помощи Дина он садится.

— Я в порядке, — говорит он Дину, который наконец пришел в себя и едва не трясется от облегчения при виде Каса в сознании. — Все в порядке. — Дин ему не верит и начинает ощупывать его с головы до ног, дотошно выискивая раны. Тем временем до них добирается Сэм. Он встряхивает футболку Каса (которую вместе с шапкой как-то умудрился удержать в руках во время взрыва) и с ее помощью смахивает с Каса осколки разбитого стекла. Несколько царапин и порезов у Каса все же обнаруживается, но они оказываются неглубокими, и по большей части он действительно, похоже, в норме. — Правда, все нормально, — уверяет их Кас. — Меня просто немного оглушило.

— Что натворил этот ублюдок?! — рычит Дин, осматривая Каса спереди и сзади. Он выхватывает у Сэма шапку и осторожно надевает ее Касу на голову, все еще внутренне не оправившись от потрясения. — Что это было?

— Не думаю, что он специально… — начинает Кас, когда по библиотеке раскатывается рев: «ЧТО ЭТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, БЫЛО?!»

Все смотрят в сторону прихожей, где виднеется Кроули, пытающийся вскарабкаться на ноги. Его, похоже, отбросило через всю библиотеку и через стол с картой к дальней стене. Он стал похож на беженца, спасшегося из лесного пожара: его одежда дымится, волосы торчат, а лицо и руки почернели от сажи. Он нетвердо ковыляет обратно к ним. Тем временем из-за перевернутого кожаного кресла показывается голова Ровены. Ровена начинает смеяться.

Кроули повторяет:

— Что это, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, БЫЛО? — Обретя почву под ногами, он опирается на библиотечный стол, тяжело дыша.

— Я думал, это твоих рук дело? — спрашивает Дин. Кроули отрицательно качает головой.

— Что бы это ни была за болезнь, она не от Люцифера, — произносит Ровена. Она продолжает посмеиваться. — Дорогой Фергус! Боюсь, это все же за пределом твоих способностей. Ну и ну… За такое я даже почти готова забыть инцидент с платком.

В кои-то веки у Кроули не находится ответа. В кои-то веки он не острит, не хвастается, не блефует. Вместо этого он лишь кивает и — с каким-то даже сожалением — медленно говорит Касу:

— Она права. Твоя болезнь не от Люцифера.

Кас и сам кивает, положив руку на грудь, как будто чувствует правду слов Кроули. Тот добавляет, повернувшись к Сэму и Дину:

— Это не от Люцифера. Точно не сила архангела. Это на уровне Бога. — Комната погружается в тишину, и Кроули обращается напрямую к Кастиэлю: — Я не могу тебе помочь.

***

Вскоре Кроули и Ровена уходят. Дин сопровождает их по лестнице до самой двери, как сторожевой пес. По большей части он провожает их, чтобы убедиться, что они действительно уйдут и не выкинут какой-нибудь фортель. Но и Кроули, и Ровене, похоже, не терпится убраться подальше. Они даже необычно притихли, поднимаясь по ступеням.

Как только они оказываются на улице, Ровена поворачивается к Кроули со словами:

— Чем дальше я отсюда окажусь, тем лучше. Хотя образ тебя, покрытого сажей, я буду хранить в памяти вечно, ничто так не выбивает меня из колеи, как настоящая божественная сила. У меня от нее мурашки по коже! И не постесняюсь сказать, я прожила на свете так долго не в последнюю очередь потому, что у меня хватает ума знать, когда пора уйти. И сейчас пора уйти.

— Сбежать, ты хочешь сказать? — уточняет Дин.