Даже смешно, в самом деле, как у Дина сразу отлегает от сердца, как быстро он двигается на кровати, чтобы дать Касу место, как торопливо откидывает в сторону одеяло. В движениях Кастиэля чувствуется такая же спешка: он тихо закрывает за собой дверь, преодолевает расстояние до кровати за пару шагов, забирается под одеяло и приникает к Дину, словно вот-вот замерзнет насмерть, если не прижмется к нему немедленно.
— Надеюсь, я тебя не разбудил, — говорит Кас секунду спустя, теперь с расстояния всего пары дюймов. Он — прямо рядом с Дином, смотрит на него в темноте и уже обнял его одной рукой за плечи. Удовольствие от того, что Кас так близко, оказывается чрезвычайно интенсивным: Дин впитывает эту близость кожей, как будто до этого самого момента ему не хватало какого-то важнейшего витамина.
— Я знаю, что мое присутствие здесь не обязательно, — продолжает Кас («Наверное, стоит поправить его на этот счет», — думает Дин), — но та кровать казалась такой пустой… И еще я хотел поблагодарить тебя.
— Поблагодарить меня? — не понимает Дин. — За что?
Он едва может разглядеть лицо Каса в темноте, но слышит его тихую усмешку.
Кас не отвечает. Вместо этого он запускает руки Дину в волосы. Он гладит Дина по голове какое-то время, медленно проводя пальцами по коже под волосами, снова и снова.
Дин закрывает глаза: приятно чувствовать, как наконец-то уходит напряжение. Впервые с тех пор, как они уехали из Канзас–Сити, узел у него внутри начинает ослабевать.
— И еще я должен тебе кое-что сообщить, — говорит Кастиэль. Его рука замедляется, он набирает воздуху и объявляет: — Боюсь, у меня плохая новость.
Дин застывает.
— Та-ак, — произносит он медленно. — Какая новость?
— Я звонил в офис доктора Клайна после ужина, — начинает Кас, и боль в желудке тут же возвращается. Рука Каса замирает у Дина на голове. Дин накрывает ее своей рукой, крепко сжимая, и прислоняется лбом ко лбу Каса. Он ждет.
Долгое время Кас молчит.
— Скажи мне, — просит Дин сипло.
— Мне очень жаль тебе об этом говорить, — произносит Кас. Он испускает долгий вздох и продолжает: — Но, к сожалению, я проконсультировался со своими врачами по поводу половой активности, и, хотя они разрешили мне почти все, они пока не дали добро на анальное проникновение. К сожалению.
Дин не может пошевелиться — только моргает, глядя на Каса в темноте.
— Это твоя плохая новость? — говорит он наконец. — Это плохая новость от твоего онколога?
— Да, — отвечает Кас. — Мне жаль, Дин, я знаю, что ты этого хотел, но, как выяснилось, ректальный эпителий легко раним во время химиотерапии. Похожая причина и у моих кровотечений изо рта — помнишь? Как выясняется, язвы и кровотечения могут быть и в других местах: не только во рту и не только сразу после химиотерапии, но и на протяжении месяца. Мне посоветовали выждать какое-то время после окончания последнего цикла. Мне правда очень жаль.
Дин протяжно, медленно выдыхает.
— Я понимаю, что тебе не обязательно делать это со мной, — говорит Кас. — Тебе вообще не обязательно ничего со мной делать, но ты упоминал об этом, и я подумал, что должен тебе сообщить. Надеюсь, это не слишком большое разочарование.
— Я переживу, — выдавливает Дин. На самом деле, он едва сдерживает смех.
— Я подумал, что, может быть, вместо этого я могу снова сделать тебе фелляцию, — говорит Кас. — Мне бы хотелось. Если ты не возражаешь?
— О, я совсем не возражаю, — отвечает Дин.
Становится немного сложно помнить о том, чтобы вести себя тихо, но Дин старается как может.
***
Следующим утром Клэр уезжает на Громовержце. Дин вынужден признать, что машина ей подходит. Хотя на улице холод, Клэр настаивает на том, чтобы опустить крышу («хотя бы на минутку»), и, когда она садится за руль, оказывается, что ее светлые волосы прекрасно сочетаются с бежевой крышей и зеленым цветом кузова.
— Ну прямо «фанатка 50-х едет на шоу Элвиса», — замечает Дин, и Клэр смеется, машет им на прощание и уезжает прочь.
Сэм, Кас и Дин стоят рядом, глядя как Громовержец удаляется по высаженному деревьями проезду. Поворотник начинает мигать задолго до поворота на главную дорогу — похоже, Клэр включила его ровно за пятьдесят ярдов до поворота, неукоснительно соблюдая правила дорожного движения (по крайней мере, пока она на виду у Дина). Машина плавно заходит в поворот и степенно направляется по главной дороге. Все они стоят в проезде еще несколько секунд, слушая, как спокойное урчание двигателя Громовержца затихает вдали.
Сэм комментирует:
— Как только нам не станет ее слышно, она выжмет педаль в пол.
— В ту же секунду, — соглашается Дин. — Но знаешь, думаю, все будет в порядке. Ну погоняет две минуты — потом успокоится.
— Она взрослеет, — замечает Сэм. Они втроем разворачиваются и отправляются назад в бункер, и Сэм добавляет: — Нам пригодится ее помощь на следующей неделе.
— Да, — подтверждает Дин. — К вопросу о следующей неделе и о химии… — Он колеблется, глядя на Каса. — Хорошо бы тебе вовсе не пришлось через это проходить.
— Ну, очевидно, — соглашается Сэм.
Они спускаются по лестнице, и Кастиэль говорит:
— Боюсь, это неизбежно. Каждый месяц я ищу альтернативные варианты, но никогда ничего найти не удается.
Дин смотрит на Сэма. И Сэм, моргнув, отводит глаза.
Кас почти дошел до низу лестницы; Дин и Сэм еще посреди ступеней. Дин уже начинает придумывать предлог, чтобы поговорить с Сэмом наедине — какую-нибудь отговорку, чтобы отправить Каса в кухню и обсудить это с Сэмом, пока Кас не слышит.
Но время для секретов давно прошло, не так ли?
Дин набирает воздуху и спрашивает:
— Сэм, о чем ты говорил с Ровеной пару дней назад? Когда я зашел в кухню?
На лице Сэма появляется осторожность. Кас поворачивается и смотрит на них снизу лестницы крайне внимательно. Дин настаивает:
— Есть ведь и еще вариант, так?
***
— Погоди-погоди-погоди, — говорит Дин. Теперь они собрались в кухне, вокруг стола. — Что она имела в виду? Она сказала, что Кроули может удалить рак? То есть полностью?
— Не забывай, он обладает большим могуществом, — отвечает Сэм. — Она сказала, что он мог бы просто… по сути, щелкнуть пальцами и извлечь рак, вроде так. Но дело в том, что она предупредила и о возможности «неприятного исхода» — так она выразилась. Хотя потом отказалась уточнять, что именно это может быть! И вообще говорила об этом как-то неохотно. Что это за «неприятный исход», который смущает саму Ровену? Мне просто… не понравилось, как это прозвучало. И не хотелось втягивать в это Кроули, пока мы не испробовали все прочие варианты.
— И что взамен? — вопрошает Дин. — Это же сделка, так ведь? Стандартные десять лет? Наверняка ведь, да?
Кас качает головой. До этого момента он был на удивление молчалив — только сидел рядом с Дином, скрестив руки на груди и хмурясь на стол, но теперь он заговаривает:
— Со мной он сделку заключить не сможет — у меня нет души. И я не дам ему заключить сделку с кем-то из вас. Но это… — Он мнется, бросая быстрый взгляд на Дина. — Это в любом случае не стандартная сделка. — Медленно вздохнув, он добавляет: — Мои раковые клетки могут иметь для него ценность. И они могут быть… в некотором смысле родственны Кроули. Что означает, что он сможет их извлечь. Он вообще обладает некоторыми способностями к исцелению — у него ведь существенная сила, — но с раковыми клетками все непросто, потому что они рассеяны по организму. Однако в этом случае раковые клетки могут обладать естественной тягой к нему, что упрощает дело.
— Ты знал об этом? — спрашивает Дин. Кас нехотя кивает, и Дин говорит: — И ты нам не сказал?
— Я отмел этот вариант, — отвечает Кас тихо. — Еще в самом начале. Я решил, что другие опции предпочтительнее.
— Почему они предпочтительнее? — спрашивает Сэм.
— Это дало бы Кроули слишком большую силу, — говорит Кас.
— Эй, так, погоди, — произносит Дин, кладя руку Касу на плечо. — Объясни-ка. Как именно Кроули бы это сделал? То есть почему у этих клеток к нему «естественная тяга»? И почему это придаст ему силы, вместо того чтобы использовать его силу?
