«Почему он его просто не опробует?» — думает Дин снова.

Есть, конечно, очевидный ответ.

Сэм тоже до него догадался, потому что говорит мягко:

— Кас, ты волнуешься, что оно недостаточно заряжено? — Именно то, о чем думал Дин.

— Я знаю, что оно недостаточно заряжено, — отвечает Кас. Он снимает плащ, и это зрелище неожиданно обескураживает. Впечатление такое, словно прямо у них на глазах ангел исчезает, и появляется раковый больной. Его худоба становится заметна, как и синяки на руках. Клэр даже спрашивает с озабоченным видом:

— Что случилось с твоими руками?

— А, ничего. Несущественные повреждения, — отвечает Кас и как бы невзначай отворачивается от нее, откладывая сложенный плащ на кухонный стол. Беспокойство на лице Клэр становится только заметнее.

— От капельниц, — поясняет для нее Дин. Скрывать это нет смысла.

— А… — отвечает Клэр тихо. После недолгой паузы она исчезает в библиотеке и появляется оттуда с синим свитером, который Кас одолжил ей вместо подушки. Она протягивает свитер Касу. Тот неторопливо берет его, потом обводит глазами присутствующих.

— Синяки же не так ужасно выглядят, правда? — спрашивает он.

— Нет-нет-нет, — отвечает Клэр поспешно. — Нет, конечно нет! Нет, я… я просто не хочу, чтобы ты замерз, вот и все.

Дин наблюдает за этой сценой, держа в руке перо, и ловит себя на том, что снова и снова поглаживает его большим пальцем, чувствуя кожей его гладкое прохладное опахало. Ему кажется, или перо стало ощущаться немного иначе? Словно в нем появилась какая-то вибрация или, может быть, едва заметное тепло? Что-то новое?

— Даже чуть-чуть благодати поможет, — говорит Дин. — Правда же?

Кас натягивает свитер и расправляет рукава, старательно опуская вниз манжеты, пока его руки не оказываются полностью прикрыты.

— Там всего лишь малюсенькая частичка, — говорит он.

— А мне показалось, она была довольно яркая, — возражает Дин.

Этим он зарабатывает себе откровенно снисходительный взгляд.

— В полностью развернутом виде она была едва ли миллиметр в толщину, — говорит Кас. — Нам даже прищуриться не пришлось. Это… очень мало. — По крайней мере, Кас наконец смотрит на перо. Кажется даже, будто оно притягивает взгляд Каса внезапно, как будто ему хотелось видеть перо все это время, но он не позволял себе этого. В следующее мгновение он делает два быстрых шага к Дину и забирает перо у него из руки. Кас смотрит на перо с нескрываемой жадностью, потом медленно подносит его к носу. Все присутствующие наблюдают за этим любопытным обрядом оценки пера: у Каса даже закрываются глаза, и он становится похож на ценителя вин или повара, ловящего восхитительный тонкий аромат изысканного блюда.

Его лицо расслабляется. На мгновение на нем появляется выражение облегчения, будто Кас нашел что-то, что давно искал.

Секунду спустя он открывает глаза и отдает перо Дину, напряженно вытянув руку, пока Дин не забирает его обратно. Кас снова отворачивается к кофеварке, с решительным видом сложив руки на груди.

— Слабо, — заключает он. — Очень слабо.

Клэр заметно падает духом и в конце концов решается спросить:

— Она… как-то угасла во мне?

Но Кас улыбается ей.

— О нет, Клэр. Нет, ее всегда было мало. — Кофе почти готов; Кас поднимает глаза к ближайшей дверце буфета и, открыв ее, осматривает содержимое шкафа. На нижней полке стоит пара десятков кофейных кружек, но, как выясняется, все они не годятся, потому что Кас только хмурится, закрывает дверцу и переходит к следующему шкафу. — Дело не в тебе, Клэр, — добавляет он, заглядывая в другой шкаф. — Когда я оставил тебя, я попытался, насколько смог, не причинить тебе вреда. Минимизировать любые неприятные последствия. Во всяком случае, цель была такова.

Дин вдруг понимает, что Кас говорит не о каком-то недавнем происшествии, когда он «оставил» Клэр на обочине дороги или вроде того, но о гораздо более ранних событиях: он имеет в виду тот момент, когда он оставил тело Клэр много лет назад. Оставил оболочку, которую занимал.

Теперь чудно вспоминать тот день. Каким иным казался Кастиэль… Тогда еще беспощадный ангел-воин; не вполне союзник; может быть, даже враг. Он только начинал делать первые неуверенные шаги к человечеству. Каким он казался холодным и практичным, каким могущественным… иногда даже пугающим.

«Я служу Небесам», — сказал он в тот день. Это случилось сразу после того, как он получил от своих небесных начальников «корректировку» (что бы это ни значило). «Я служу Небесам. Я не служу людям. И уж точно я не служу тебе». Но ведь это продолжалось всего каких-то пару недель, понимает Дин, вспоминая тот момент. Что бы там ни сделали с Касом, какой бы пытке или промывке мозгов его ни подвергли, две недели спустя он уже снова был с Винчестерами. На самом деле, если вспомнить, две недели спустя Кас погиб. Он взбунтовался окончательно, он тайком передал Дину кинжал против демонов, он вызволил Дина из этой странной комнаты без дверей, где его запер Захария, и принялся защищать Чака от разгневанных ангелов, пытаясь выиграть для Дина немного времени.

И Кас погиб. Взорвался, если Дину не изменяет память.

Это, конечно, была лишь его первая смерть.

Даже как-то неуютно думать об этом теперь, когда Дин знает, кем оказался Чак. Чак что, просто смеялся над ними все это время? Может, ему это даже нравилось? Нравилось наблюдать, как одинокий взбунтовавшийся ангел пытается устоять против численно превосходящего его противника? Как пытается защитить жалкого пророка (за личиной которого, на самом деле, прятался сам Бог) от устрашающе могущественного врага, против которого у Каса не было никаких шансов?

Чаку что, нравилось наблюдать, как Кас пытается со всем этим справиться?

На черта все это было нужно?

Косички обезьяньей шапки Каса покачиваются, когда он наклоняется, чтобы проверить нижний шкаф. Синий свитер свисает с его худощавой фигуры длинными полыми складками. Движения Каса немного медлительны, немного скованны. Кажется, усталость и боль теперь сопровождают его всегда, даже в «хорошие» дни.

«Отличная награда тебе досталась за то, что ты выбрал человечество, — думает Дин. — “Спасибо за твою жертву, я посмотрю, как тебя пару раз разорвет, и, кстати, вот тебе еще рак в придачу. А теперь проваливай”. Какого черта, Чак?»

Кас все еще говорит что-то о том моменте, когда он «оставил» Клэр и хотел избежать последствий для нее, и Клэр в конце концов отвечает:

— Погоди, тебя заботило отсутствие последствий для меня? Ты серьезно?

— Ну, очевидно, последствия были неизбежны. И нехорошие, — признает Кас, с заметным смущением глядя на нее через плечо. — По большей части я их предотвратить не мог. Но… хоть это и не было очевидно, у меня была цель по крайней мере минимизировать физическое воздействие на твое тело. Поэтому я приложил усилие, чтобы забрать как можно больше благодати. Кроме того, понимаешь, я ведь пообещал твоему отцу… — Кас внезапно умолкает, и видно, что ему становится еще более неловко. Наконец он заканчивает: — Я попытался, как смог. Знаю, вышло плохо. Но я попытался.

Он отворачивается к следующему шкафу. Клэр смотрит на него молча.

Взгляд Каса падает на что-то в глубине шкафа.

— А, вот он! — Кас извлекает из шкафа большой термос с классическим красным клетчатым орнаментом, уместно смотревшийся бы в серии «Безумцев» про 50-е годы, с большой металлической ручкой сбоку и хромированной откручивающейся крышкой, которую можно использовать как чашку. Кас открывает термос, возвращается к кофеварке и выливает содержимое кофейника в термос. Потом закручивает крышку и говорит, глядя на остальных присутствующих:

— Я подумал, что кофе в дорогу не помешает. Можно ехать.

— Что? — спрашивает Дин.

— Куда? — спрашивает Сэм.

— Поехали воспользуемся пером, — отвечает Кас. Все смотрят на него. Он шагает к Сэму и отдает ему термос. Теперь у Каса подозрительно уклончивый вид: он не встречается глазами ни с Дином, ни с Сэмом, ни с Клэр. — Я хочу воспользоваться пером сегодня, да, — говорит он. — Но я хочу сделать это в определенном месте. Думаю, так будет результативнее. Дайте мне минутку, я только позвоню, гм… медперсоналу, чтобы предупредить, что я приеду. Вы… все хотите поехать со мной? Клэр, ты тоже, надеюсь?