Вскоре выяснилось, что один фашиствующий офицер-сметоновец, занимавшийся подстрекательством, склонил группу бойцов к нападению на штаб дивизии, с тем чтобы вызвать замешательство и воспрепятствовать частям соединения совершать марш на восток. Однако его преступный замысел полностью провалился — верные присяге командиры и политработники подняли красноармейцев в атаку и ликвидировали предателей. Исключительной смелостью и, находчивостью при этом отличился командир дивизиона 618-го артиллерийского полка дивизии майор Антанас Раугале. Даже будучи тяжело раненным в этой схватке, он продолжал руководить своими артиллеристами.

Примечателен дальнейший жизненный путь этого кадрового офицера литовской армии. После выздоровления А. Раугале более двух лет преподавал в Новосибирском артиллерийском училище, а в 1944 году прибыл на фронт в 16-ю литовскую стрелковую дивизию, где сначала служил начальником штаба 224-го артиллерийского полка, позже заместителем командира и командиром этого полка. В послевоенные годы А. Раугале преподавал в Вильнюсском государственном университете имени В. Капсукаса, а с 1957 года работает в Госплане Литовской ССР.

27 июня колонну полка догнал оставленный в летнем лагере с красноармейцами хозяйственной роты политрук Григорий Колесник. Воспаленные глаза, впавшие щеки, весь его внешний вид свидетельствовали о тяжелых испытаниях, которые довелось пережить в последние дни этому, в прошлом шахтеру из Донбасса, сильному духом человеку. Он подробно рассказал о предательстве нескольких бывших сметоновских офицеров. В Пабраде они убили начальника библиотеки полка младшего политрука Аркадия Авдеева и его помощника.

— Я чудом спасся от преследования гитлеровских сообщников, — закончил свой печальный рассказ Колесник.

В этот день в моем блокноте появилась такая запись:

«Сжимаются кулаки, охватывает жгучая ненависть ко всем тем, кто так подло обманул наше доверие. Вот еще одно доказательство, что нельзя доверять всякого рода фашистским приспешникам, пытающимся примазаться к Советской власти!»

Эта запись была весьма характерна для моих тогдашних настроений и определяла мое мнение по вопросу использования офицерских кадров бывшей литовской армии. Вспоминаю, какие горячие споры из-за этого у меня возникали с политруком 9-го пехотного полка литовской Народной армии Йонасом Клейвой. Выходец из крестьян-бедняков Гуджюнской волости Кедайнского уезда, Клейва состоял членом Коммунистической партии Литвы с 1924 года. На первую встречу в июне 1940 года с личным составом полка, построенным на плацу, он пришел в обычном солдатском обмундировании и внешне от рядового солдата отличался лишь своим возрастом и двумя красными полосками да пятиконечной звездой на левом рукаве гимнастерки — знаком отличия политрука полка литовской Народной армии.

Посмотрев внимательно в лица солдат, Клейва тогда громко сказал:

— Товарищи солдаты! Коммунистическая партия Литвы легализована, и нам теперь нет нужды скрывать, что мы коммунисты. Кто среди вас коммунисты и комсомольцы — отзовитесь!

Я отозвался первым, поскольку был секретарем подпольной коммунистической ячейки полка.

Затем услышал знакомые голоса:

— Ефрейтор Груновас!

— Рядовой Мацкевичюс!

— Младший унтер-офицер Микалькявичюс!

Всего в полку оказалось около десятка коммунистов и комсомольцев. О некоторых из них наша ячейка ничего не знала и никаких связей с ними не поддерживала. Конспирация!

Так состоялось мое знакомство с товарищем Клейвой, которое вскоре переросло в искреннюю дружбу.

Я горячился, пытаясь доказать, что все офицеры — это сметоновцы, фашисты, что им доверять нельзя!

Клейва возражал, разъяснял, что и среди них есть немало честных людей, желающих добросовестно служить народу, напоминал о бывших офицерах царской армии, которые перешли на сторону Советской власти.

Лишь позднее я понял, что политрук полка был совершенно прав. Хотя немало бывших офицеров буржуазной армии, нарушив присягу, дезертировали из Красной Армии, стали предателями и активно пособничали гитлеровским оккупантам, тем не менее многие из старого офицерского корпуса самоотверженно дрались с врагом на фронтах Великой Отечественной войны. Славный боевой путь в рядах Красной Армии прошли генералы Винцас Виткаускас, Владас Карвялис, Адольфас Урбшас, Пранас Пятронис, полковники Владас Мотека, Стасис Гайдамаускас, Антанас Шуркус, Владас Луня, Бронюс Битинайтис, Антанас Станисловавичюс, подполковники Повилас Симонайтис, Пятрас Саргялис, Валентинас Апейкис и другие — всех не перечесть! Младший лейтенант Винцас Римас получил боевое крещение в самом начале войны. В первых числах июля 1941 года подразделение под его командованием уничтожило прорвавшуюся в районе Полоцка группу мотоциклистов противника. Римас связкой гранат подбил фашистский танк.

Литовские буржуазные националисты не простили коммунисту Винцасу Римасу его преданности Советской власти. Уже в послевоенные годы бандиты, узнав, что капитан Римас гостит у сестры в своей родной деревне Гудяляй-Будвечяй Вилкавишкского района, устроили засаду у дороги и зверски его убили.

На территории оккупированной гитлеровцами Литвы от рук убийц из «пятой колонны» погиб также и Йонас Клейва, которого в 1941 году партия направила работать директором Кедайнской МТС. Когда пришли немцы, он не успел эвакуироваться в глубь страны.

Некоторые подробности того, что происходило в первые дни войны на территории Литвы, рассказал нам младший политрук 184-й стрелковой дивизии Иван Егоров, который вскоре присоединился к нам. Отступая через Вильнюс, он был ранен каким-то литовским буржуазным националистом, но обнаружил стрелявшего и обезвредил фашиста. Егоров рассказал, что сразу же после нападения гитлеровской Германии в Литве во многих местах подняла голову «пятая колонна». Вооруженные бандиты, в основном скрывавшиеся бывшие полицейские, сотрудники охранки, члены военизированной фашистской организации «Шаулю саюнга», начали нападать из засад на советско-партийный актив, зверски расправляться с коммунистами, комсомольцами, новоселами, получившими землю от Советской власти. От Егорова узнал, что убит мой друг — оперуполномоченный Особого отдела 184-й стрелковой дивизии Стасис Баляцкас. Погибли и многие другие товарищи.

30 июня части дивизии расположились на привал в лесу километрах в 30 от Полоцка — одного из старейших городов Белоруссии. Комиссар полка рассказал, что вдоль бывшей границы имеются укрепления, которые заняты нашими войсками.

Мимо нас проходили вереницы беженцев. Женщины несли голодных плачущих детей. На восток подались все — и стар и млад. Взятый из родного дома в спешке скарб многими был уже брошен в пути. Многие натерли ноги до крови, совершенно обессилели, но упрямо продолжали идти. Наши красноармейцы делились с ними своим пайком, брали детей на подводы и на попутные автомашины.

В эти минуты мы с особой тревогой думали о домашних, о близких. Где они теперь, что с ними? Может, и они где-нибудь вот так же маются по дорогам…

Утром 5 июля я получил приказ явиться в расположение Особого отдела, который находился в окрестностях города Великие Луки.

Туда из Москвы прибыл представитель НКВД СССР, который провел оперативное совещание. Он вкратце рассказал об особенностях работы военных чекистов в условиях боевых действий:

— Первая и главная наша задача — во что бы то ни стало не допустить проникновения в войска, а также в тыл действующей армии вражеской агентуры — шпионов, диверсантов, вредителей… Чекисты обязаны всегда тесно сотрудничать с командирами и политработниками частей и подразделений, постоянно оказывать им помощь в повышении боеспособности личного состава… Наш долг — решительно бороться с распространением всяких ложных слухов, пресекать панику, проявление трусости…

Были в нашем отделе сделаны кое-какие кадровые перестановки. Начальником Особого отдела дивизии назначили В. Бельтюкова. Имея солидный стаж работы в органах государственной безопасности, он много помогал нам всем. В. Крестьяновас был направлен в распоряжение Особого отдела фронта. Заместителем начальника назначили вновь прибывшего товарища. Он представился — сержант государственной безопасности Степан Степанович Асачёв.