Когда немцы были в сенях, я закричала:

— Папа, Вовка дразнится!

А Вовка поддержал:

— Папа! Лидка дерется.

Гриша повернулся к нам и сказал строго:

— Чего вы тут не поделили?

А Ваня, увидев немцев, закричал:

— Папа Гиса! Папа Гиса!

Не знаю, понравилась ли ему эта игра или он старался показать немцам, что это его «папа», но он больше чем следует говорил «папа Гиса».

Но немцы не обратили на Ваню внимания. Они спросили у мамы:

— Партизаны есть?

— Нет, — ответила мама.

— А это кто?

Мой муж.

А Гриша был моложе мамы. Он старался не показывать немцам своего лица и всё стучал молотком. Я подбежала к нему, прижалась и притворилась, что плачу.

— Папа, я боюсь, — сказала я.

Он обнял меня:

— Не бойся, доченька, они ничего тебе не сделают.

Тогда подошел Вова в тоже прижался к «папке». Я заметила, что мама радостно улыбнулась Только Ваня слишком уж старался:

— Папа Гиса! Папа Гиса!

На счастье, немцы не обратили внимание на его болтовню. Один подошел к печке, поднялся на носки и посмотрел наверх. Другой заглянул под кровать. Хорошо, что Гриша не прятался.

Немцы вышли, не найдя партизан. Мы все были очень рады, что удалось обмануть фашистов.

Ваня был тоже доволен и горд.

— Ага, я сказал «папа Гиса», ага! — говорил он всем.

Лида Волкова, 1932 года рождения.

Советская Армия безостановочно двигалась по Восточной Пруссии.

Я был при радиороте батальона связи.

Однажды после воздушной и артиллерийской подготовки мы начали наступление на большую железнодорожную станцию.

Станция имела важное значение, и немцы упорно обороняли ее. Потом сами перешли в контратаку. Мы заняли оборону. Немецкие танки и пехота бешено рвались вперед. Им удалось немного вклиниться в расположение наших частей. Генерал приказал не отступать ни на шаг и держаться до последнего патрона.

Наша радиостанция расположилась у домика, на горке. Когда немецкие пушки стали обстреливать возвышенность, мы переместились в ров, который был у подножья возвышенности. Во время работы мы внимательно следили за тем, чтобы к нам не подползли немецкие автоматчики. Вдруг один из радистов сказал:

— Смотрите, два немецких связиста тянут линию. Уничтожим их.

— Нет, не надо, — ответил сержант. — Вон еще идут…

Вслед шли четыре немецких радиста. Было решено связистов пропустить, а захватить радиостанцию.

Укрывшись в кустах, мы стали наблюдать за радистами. Немцы шли прямо на нас. Я с интересом и волнением следил за ними.

Подойдя к нам метров на пятьдесят, немцы остановились, осмотрелись по сторонам, не заметив никого, начали устанавливать радиостанцию. Разместились они в яме, среди маленьких кустиков. Когда они начали связываться со своими частями, старшина скомандовал:

— Подготовиться!

Нас было четверо. Разбившись на две группы и изготовив автоматы, мы поползли к ним. Я полз рядом с сержантом. Он всё время ласково на меня поглядывал и по-отцовски шептал:

— Не поднимайся!..

Я еще плотнее прижимался к земле. Напряжение возрастало… Сильно билось сердце. Когда мы подползли ближе, то увидели, что два немца окапываются, а два уже что-то передают. По сигналу старшины мы открыли огонь. Двое были убиты сразу, а тот, что был с наушниками, смертельно ранен. Остался только один. Тогда мы поднялись и бросились на него. Немец был застрелен в упор. Всё это произошло очень быстро.

Старшина взял документы и оружие убитых. Я забрал приемник-передатчик, и мы поползли назад.

Вернувшись к своим, старшина доложил начальнику радиостанции о захвате немецкой рации.

Мы погрузили трофейную рацию в автомашину, которая стояла тут же, в кустах.

Командир роты объявил всем нам благодарность.

Витя Васянков, 1932 года рождения.

Город Минск, 10-й детский дом.

Я и мои товарищи Васька и Колька были при артиллерийской бригаде, которой командовал полковник Пастух. Боев на этом участке не было, бригада находилась в обороне. Мы помогали бойцам чистить орудия, протирать, снаряды и выполняли другие мелкие работы.

Бригада располагалась в лесу. За лесом проходила старая линия обороны. Однажды мы втроем пошли туда. Около полуразрушенного хлева увидели немецкий мотоцикл с коляской. Подошли и начали его разглядывать. Он казался нам исправным. Васька и говорит:

— Давайте покатаемся.

Васькино предложение нам понравилось, и мы взялись за дело. Один из нас садился в коляску, а двое толкали. Поле было неровное, и мотоцикл медленно катился вперед. Но мы были рады, что он все-таки движется. Когда нам надоело заниматься этим, я предложил забрать мотоцикл с собой.

Мы приволокли мотоцикл в расположение взвода. Старший механик сержант Пичугин осмотрел его и сказал:

— Да он почти исправный. Вы сами можете его отремонтировать.

Мы сразу приступили к работе. Крутили мотоцикл так и этак, ощупали каждую часть, но что надо было сделать — не знали. Стали просить Пичугина, чтобы он сам исправил. Пичугин отремонтировал мотоцикл. Начальник горюче-смазочного склада дал нам бензину. Мы заправили мотоцикл и очень обрадовались, когда услышали фырканье, Васька умел управлять машиной, и мы стали кататься. Теперь мотоцикл вез нас всех троих. Я и Колька сидели в коляске.

Выбирая свободные места, мы продвинулись вперед и увидели деревню. Нам было известно, что эта деревня «ничья» и что туда часто наведываются советские разведчики. Мы поехали к деревне…

На дороге у нас спустило колесо. Васька соскочил с мотоцикла и начал осматривать шину. Мы тоже вылезли. Насоса у нас не было. Оглядываясь, чем бы помочь беде, мы увидели, что из-за одной хаты торчит кузов автомашины…

— Пойду к шоферу и возьму у него насос, — сказал Васька и побежал к хате. Мы остались ждать около мотоцикла. Васька приблизился к машине и вдруг, как заяц, отскочил от нее и, прижимаясь к домам, побежал назад. Мы встревожились. Он прибежал и сказал, что в деревне немцы. Нас охватил страх. Мы оставили мотоцикл и бросились в придорожные кусты. Сели и начали наблюдать, что будет дальше.

В это время загрохотала советская артиллерия и над головами со свистом полетели снаряды. Они падали в другом конце деревни, но один из них угодил в дом, где стояла автомашина. Мы решили спрятаться в более надежное место. Побежали в ближайший дом. Дом оказался пустым. Мы сели в угол за печку.

Через несколько минут артиллерийская канонада прекратилась. Послышались пулеметные и винтовочные выстрелы. Я осторожно подошел к окну. То, что я увидел, заставило меня вздрогнуть. К нашему дому бежал высокий немец. Оружия у нас не было. «Ну, капут всем нам», — подумал я. Взбежав на крыльцо, немец почему-то остановился, а потом повернул назад. Он побежал к уборной и спрятался в ней.

Я рассказал ребятам, какая опасность угрожала нам. Мы уже собрались убегать из дома, как на улице раздались крики: «Ура!» Это наступали наши. Солдаты, пригибаясь, перебегали от хаты к хате. Страху нашего как не бывало. Мы выскочили из хаты и побежали навстречу своим. Увидев нас, бойцы удивились. Мы рассказали, как попали в деревню. Они смеялись: «Ишь, вояки, с одним мотоциклом село взяли!» — и побежали вперед.

Только теперь я вспомнил про немца.

— Ребята, давайте посмотрим, там ли он, — сказал я. Мы тихонько подбежали к уборной. Я открыл двери.

Перед нами стоял тот самый немец. Увидев нас, он поднял руки вверх. У ног немца лежал пистолет. Я быстро схватил его.

— Ком![14] — крикнул я.

Немец послушно вышел.

Мы привели его к мотоциклу. Я и Васька остались караулить немца, а Колька побежал искать бойцов.