— Пожалуйста, скажите, что мне это снится, — сказал Бенни. — Этого не происходит.

— Мы погибли, — прошептала Никс. — О боже… о боже…

Лайла повернулась к ним, и в свете луны Бенни с Никс видели, что ее железная уверенность в себе растворилась, ее лицо было обескровленным и лишенным эмоций. Монстры надвигались со всех сторон. Она опустила копье, и оно лежало в ее пальцах, готовое вот-вот упасть.

— Мы погибли, — повторила Никс, и в ее голосе послышалась истерическая нотка.

— Да, — сказала Потерянная девушка. — Мы погибли.

Том Имура чувствовал себя в «Гнили и руинах» как дома. Он любил леса, даже когда наступление ночи превращало зеленый мир в практически непроходимый черный мрак. С той самой ужасной ночи пятнадцать лет назад Том провел почти треть своей жизни в лесах. В отличие от Маунтинсайда, с его удушающими границами и страхом, «Руины» были местом попроще. Здесь ты знал где находишься.

Том решил, что так и было в мире до того, как люди основали первые города. Тогда существовали различные хищники, и жизнь была сложна. Каждый день — борьба за выживание, но именно эта борьба вдохновила людей решить проблему. Изобретательность человеческой расы стала одним из основных инструментов выживания, и она была краеугольным камнем всей цивилизации. Без нее люди бы никогда не превратили огонь в инструмент или не вырезали бы колесо из куска дерева.

Том знал, что тут были зомы, но не боялся их. Он уважал и принимал их как физическую угрозу, как и медведей, пум и волков, обитающих в этих холмах. Его философия основывалась на естественном порядке вещей. Если возникала проблема, он использовал все, что было под рукой, чтобы решить ее. Пока что эта стратегия была успешной, она включала в себя и спасение Бенни во время Первой ночи, поджог Геймленда пару лет назад и упокоение многих сотен зомов. С другой стороны, могла бы возникнуть проблема вне его ментальных и физических способностей, и в итоге он мог бы из-за нее умереть. Том принимал такую возможность. Таков мир. Выживание сильнейших. И никто не может быть сильнейшим все время.

Он бежал легко, уворачиваясь от веток, перепрыгивая через маленькие канавы, но бежал так быстро, чтобы не мешать своей способности обращать внимание на то, что ему мог сказать лес. Том перестал звать Чонга. Он явно хотел сбежать, и оклик мог заставить его спрятаться. В этом мраке даже лучший охотник не смог бы найти кого-то скрывающегося намеренно. Становилось сложнее идти по следу Чонга. К счастью, он пытался использовать старый трюк — веткой стирал свои отпечатки. Конечно же она стерла отпечатки, но оставила за собой очень четкие следы в земле и мхе. Том почти улыбнулся, увидев их.

В конце концов он дошел до того места, где Чонг остановился, пытаясь скрыть свой след, и отпечатки его узнаваемой подошвы-вафли были ясно видны в тускнеющем свете.

Вдоль тропы шли и другие следы. В основном звериные, что не беспокоило Тома. Он нашел и пару человеческих — или, возможно, зомовских, но большинство были старыми, и следы Чонга шли поверх. Но одни из них заставили его замереть на месте и даже прикоснуться к рукояти пистолета в кобуре. Старые ботинки для путешествий с полустертыми подошвами и выемкой-месяцем на правом каблуке.

Том наклонился и изучил следы. Несомненно, это был проповедник Джек, но было очевидно, что он оставил эти следы, направляясь на встречу, прошедшую пару часов назад.

Том продолжил наблюдние. Лес затихал, и он двигался так быстро, как мог, чтобы не шуметь. Это был трюк следопыта: никогда не шуми больше, чем тот, кого выслеживаешь.

Хруст.

Раздался звук, тихо и близко, и через три шага Том скользнул в тени между двумя древними вязами. Он прислушался. Звук был обманчив. Без последующего звука было часто сложно определить, с какой стороны он доносился. Спереди или слева? Не с дороги?

Шорох. Точно слева. Том вглядывался во мрак. Второй звук был похож на ноги, пробирающиеся через густой кустарник. Длинная пауза, затем снова треск.

Том увидел, как часть тени отделилась и направилась слева направо через открытую лужайку. Это было быстрое, крадущееся движение. Нечто идущее на двух ногах. Но не зом, в этом он был уверен.

Проповедник Джек? Том был настроен поговорить с ним немного по-другому, не так, как в ту встречу на дороге.

Фигура двигалась к нему, но по языку тела было очевидно, что этот человек его не заметил. Голова была повернута скорее на север, в сторону звериной тропы.

Фигура смотрела туда, где должен был бы быть Том, если бы продолжал двигаться.

Том одобрительно кивнул. Хороший следопыт, подумал он.

— Том! — окликнул голос. Очень знакомый голос. — Том Имура. Я знаю, что ты там, за одним из этих деревьев. Не заставляй меня подниматься по склону.

Том вышел из-за дерева с пистолетом в руке. Темная фигура вышла на чуть более светлый участок. Он окинул ее взглядом от подошв ботинок до верхушки рыжего ирокеза, женщина была высокой и крепкой, а рукояти ножей и приклады пистолетов торчали во все стороны, словно у стародавнего пирата. В правом кулаке она сжимала огромный охотничий нож с длинным и острым лезвием.

На нем что-то блеснуло, и, хотя в плохом освещении казалось, что это масло, Том знал, что это кровь. Лицо женщины и ее одежда, кажется, тоже были ею заляпаны. Она подошла ближе, и Том увидел, что ее левая рука безжизненно висела вдоль бока.

Том вышел из-за дерева.

— Салли?

Салли Два Ножа улыбнулась ему окровавленными зубами.

— Ты один, Том?

— Да.

— Хорошо, — сказала она и упала лицом вниз.

— Назад… НАЗАД! — закричала Никс паническим шепотом. Произнеся это, она отошла назад, загоняя Лайлу и Бенни в открытую дверь. Лайла спотыкалась, словно ее мозг отключился. Бенни пришлось затолкнуть ее обратно в помещение. Никс зашла последней. Она отбросила боккэн, схватила пистолет Лайлы и мгновение стояла в дверях, направляя ствол влево и вправо, но не стреляя. В этом не было смысла. Если бы обойма и была полна пуль, этого бы не хватило. Никс опустила пистолет и отошла вглубь.

— Мы погибли, — снова сказала Лайла, и ее голос уже казался мертвым.

Бенни закрыл и запер дверь.

— Долго она не продержится, — тихо сказал он. — Как и окна. Стекло старое. Оно может выдержать удары пары из них… но их там сотни.

— Тысячи, — исправила Никс. — Должно быть, только с камней спускалось пять сотен. Это безумие.

Это и правда было безумием. В прошлом году Бенни видел три тысячи зомби в Голодном Лесу, но бурлящая масса живых мертвецов за стенами домика, должно быть, была в два раза больше. Это была армия гниющих поедателей плоти.

— Откуда они пришли? — спросил он.

— Не знаю, — сказала Никс. — В этом нет смысла. Мы так не шумели. И не думаю, что они могли увидеть огонь с улицы. Не в лесу и горах.

— В этом нет смысла, — повторила Лайла пустым голосом.

— А как насчет банок? Зомы на такое не способны, — сказал Бенни.

— Знаю, Бенни, — ответила Никс. Она чиркнула спичкой и зажгла маленькую масляную лампу.

— Не надо! — ахнул Бенни.

— Почему? — тихо спросила она. Горящая спичка осветила ее кривую улыбку. — Боишься, что она привлечет зомов?

Ее голос был слишком спокойным. Бенни слышал, что люди так разговаривают, прежде чем свихнуться. Но что он мог сказать? Он повернулся за помощью к Лайле, но Потерянная девушка действительно казалась потерянной. Она уставилась на пистолет и нож в своих руках, а потом онемело положила их в кобуру и ножны.

— Это не имеет смысла, — повторила Лайла еще раз потерянным шепотом.

Бенни покачал головой:

— Нет, не имеет. Если бы это было нечто нормальное, Том бы нам об этом рассказал. К тому же брат Дэвид жил здесь больше года и говорил, что поблизости бродило не больше парочки зомов. Это… это безумие.

— Безумие, — эхом отозвалась Лайла.

Бенни не нравилось то, что он видел на ее лице, как и то, что слышал в голосе Никс. Совсем нет. Из-за этого он стал думать, насколько сумасшедшим сам казался и как звучал.