— Спасибо.

— Странная ты, — повторила она. — Если бы точно не знала, что это невозможно, подумала бы, что ты Невеста, сбежавшая с Проклятой горы.

Оф-фи-геть. Это же… Какое феноменальное чутье у травницы. Опасная женщина. Я постаралась ничем себя не выдать, но в лице, наверняка изменилась.

— Почему вдруг Невеста? — возможно, спрашивать не стоило, но… я не сдержалась.

Травница поставила передо мной чашку с обещанным чаем, неторопливо обошла стол, села обратно к окну, взяла ступку, сделала несколько круговых движений пестиком и только после этого ответила:

— А кто еще? До Проклятой горы рукой подать, новую Невесту только утром Дракону оставили. Вот уж где беда у девки. Ты, голуба, одна появилась, куда идти, не знаешь.

Да, действительно, совпадений столько, что сомневаться на мой счет глупо.

— Но вы сказали, что я не Невеста, — продолжала допытываться я.

Это же не выглядит слишком подозрительно, правда?

— Тю! Глаза у тебя, милочка, злые. Невесты такими не бывают. Рарат Громовержец в мудрости своей не доверяет выбор людям. Каждому ли отцу хватит сознательности пожертвовать дочерью во имя всеобщего блага? Каждый ли жрец будет равнодушен к золоту? Да что там! Каждому ли хватит ума выбрать наиболее подходящую девушку? В мудрости своей Рарат указывает девицу сам, и всегда это самая неприспособленная, самая несамостоятельная, самая плаксивая юная леди. Такую даже запирать не надо. Посади, куда положено, и будет она рыдать, пока не помрет. Бежать такой даже в голову не придет. И ты, шагающая в одиночку невесть откуда и куда, умеющая переплатить в сотню раз, когда этого требуют обстоятельства, но при этом прижимистая, расчетливая, спрашиваешь, почему ты не можешь быть Невестой? Насмешила.

Ха! Знала бы ты, Лута… Впрочем, тебе лучше не знать.

Рарат не ошибся, нет. В мудрости своей он и правда указал на бесхребетную Ешмину. А вот потом по чьей-то еще мудрости случилась подмена. В том, что мое попадание не случайно, я больше не сомневаюсь. Слишком удачно подобран момент переселения: сразу, как только карета отъехала от храма. К прибытию домой я успела более-менее осознать случившееся и ничем себя не выдала. За оставшееся до прибытия на Гору время я окончательно свыклась с новой действительностью, приблизительно разобралась в ситуации и начала активно выживать.

Кто-то, достаточно могущественный, чтобы дотянуться до чужого мира, хочет разбудить вулкан? Разве при такой силе грубо перебить «слезную» магию не проще? Зачем сложности с чужой душой? Выходит, не проще. Особенно, если сон наведен Раратом, богом.

— К тому же, — хмыкнула травница. — Гора хоть и близко, но за день от вершины до нас пешком не добраться. Если бы вдруг, что невозможно, Невеста попыталась бежать сразу после отъезда жреца, она бы сейчас только к подножию подбиралась.

— Ясно.

Я тяжело вздохнула. Я не хочу смертей, не хочу катастрофы, но и пополнить «Зеркало слез» своей соленой жидкостью у меня не получится — я ведь уже об этом думала. Даже если я соглашусь заткнуть жерло вулкана своей смертью, мое характер никуда не денется. Так зачем погибать впустую?

Нет, на вулкан я обязательно вернусь. Но сначала доберусь до города, пристрою в ломбард золота, куплю достаточный запас еды, и займусь освоением доставшегося мне хозяйства. Может быть, есть альтернативный способ утихомирить вулкан?

После скудного, но сытного ужина я еще раз поблагодарила травницу за заботу, получила у нее кувшин чуть теплой воды, чтобы умыться. Один день без полноценного купания потерплю. Не устраивать же обливания во дворе на потеху всей деревне. Отфыркиваясь, вернулась в избу.

— Голуба, вон в том углу ложись, — указала травница.

— Спасибо, — кивнула я, хотя особых восторгов не испытывала.

Эх, не деревенская я девочка. Роскошь предложенного ложа мне никак не оценить: травница накинула на длинный, двухметровый, наверное, сундук, суконную подстилку, сверху постелила белую простынь. Стираная хоть? Явной грязи я не заметила. Вместо одеяла травница выдала мне шаль, о подушке даже не подумала и посмотрела с каким-то затаенным интересом. Ждет, что я потребую перину и царские удобства? Не дождется.

На улице смеркалось. В избе и вовсе стало сумрачно — травница занавесила оба окна. Она некоторое время продолжала перетирать разложенные на столе растения, а я предпочла лечь пораньше и даль, наконец, гудящим ногам полноценный отдых. Я повернуться на бок спиной к травнице, укрыться шалью, которая либо плечи укрывала, оставляя ноги голыми, либо, наоборот, если натянуть на ноги, доставала до талии.

Несмотря на неудобство, уснула я быстро.

Или не уснула?

Когда совсем стемнело, мне почудилось, что в спину уперся чужой недружелюбный взгляд, и одновременно браслеты потеплели. В избе было тихо, не думаю, что кто-то чужой влез. Травница смотрит? Я приподнялась на локте, обернулась и чуть не заорала от ужаса.

В трех шагах от меня угадывался силуэт мужчины. Незнакомец стоял широко расставив ноги, руки скрещены на груди.

— Свет, — шепнул я.

Два светлячка послушно сорвались с браслетов, взвились в воздух.

Мужчина пропал, но, прежде чем он исчез, я успела рассмотреть, что ни лица, ни кожи у него будто и нет. С головы до ног он был покрыт матово-черной чешуей, точь-в-точь, как оставленная на горе статуя мужа.

— Ты чего свечу зажгла? Осторожнее, не подпали, — проворчала травница.

Вот же глазастая на мою голову. Хотя, конечно, огонь в ночи не заметить трудно. Спрашивается, чего Старой Луте не спится?

— Я осторожно, — заверила я травницу. — Мне выйти надо. Я не хотела мешать, извините.

Трав ница проворчала что-то невнятное и затихла, а я призвала светлячков к себе поближе и, кутаясь в шаль, действительно, выскользнула из избы — надо же объяснить, зачем свечи зажгла. Повезло, что травница не поняла, откуда на самом деле свет.

Вдохнув вечернюю прохладу, я крепко задумалась. Что вот сейчас такое было? Я про явление мужа, а не про травницу. Померещилось? Черта с два. Воткнувшийся в спину злобный взгляд можно было бы принять за игру расшалившегося воображения, если бы не реакция артефактов: браслеты явственно потеплели.

Муж возник и пропал, как бестелесный призрак. Получается, сдерживающая его магия начала разрушаться. А права ли я была, решив, что жрецы во главе с Раратом сдерживают вулкан? Я ведь это придумала, как объяснение и некое оправдание чудовищному жертвоприношению. Смертью одной девушки остановить катастрофу, которая унесет тысячи жизней, мерзко, но понятно. Только вот я упустила, что в мою стройную вулканическую гипотезу не вписывается муж. Магия сдерживает именно его. Может, муж и способен спровоцировать извержение, но оно, наверное, все же вторично. Так за кого я вышла? Вроде как за истинного хозяина архипелага, но это не точно. И еще травница моего огнедара называла Драконом.

А как и, главное, зачем муж появился? С как — проще. Если моя душа между мирами прогулялась, то уж жену навестить на внетелесной прогулке тоже реально.

Почему исчез, кстати, тоже не ясно. Травница помешала?

— Ленс Рамман, — позвала я на пробу, с трудом выудив из памяти имя супруга. — Ленс?

Никого.

— Ленс? — последняя попытка, и в нее я вложила искреннее желание увидеть супруга.

Сработало!

За миг до того, как я снова ощутила чужое присутствие, браслеты предупреждающе потеплели. Я обернулась. Муж стоял в метре от меня в той же застывшей позе. Я испуганно охнула, но к страху примешивалось жгучее любопытство. Повинуясь моему желанию рассмотреть навязанного супруга, светлячки поднялись выше, и мы с мужем оказались в неровном круге тусклого света.

Как огнедар видит? Ни глаз, ни даже глазниц. Сплошное полотно черной чешуи. А еще ни носа, ни рта, ни ушей. Удобно, что муж не шевелится. Можно детально рассмотреть. Я отметила, что одежды на мужчине не было. То ли Дракон, как и все известные мне рептилии, разве что за исключением вымышленного Крокодила Гены, тряпки принципиально не признает, то ли чешую как раз таки можно считать за аналог водолазного костюма. Или брони, что вернее. Я невольно прошлась оценивающим взглядом по фигуре мужа. Высокий, подтянутый, широкоплечий. Не задохлик и не хлюпик — приятно.