Он сделал паузу, чтобы дать Магнусу время представить себе одинокого героя, скрючившегося на больничной койке, искалеченного и наполовину сошедшего с ума. Затем, как бы отвечая на мысленный вопрос Магнуса, сказал:

– Ничем не оправданное жертвование молодым здоровым телом, так вы думаете? Но эта жертва доказала нечто благородное и замечательное – победу человеческой стойкости над самыми ужасными силами природы. Победа духа, Магнус. Победа тела и нравственного величия.

Магнус наполнил пустой стакан, а Кейн тем временем продолжал с мягкой настойчивостью:

– Вот в каких людях мы все сегодня нуждаемся: в людях, обладающих достаточной силой духа, чтобы бороться со злыми силами вокруг нас. Мы слабы и нуждаемся в помощи. Мы отчаянно нуждаемся в помощи. Но времени у нас очень мало. Слишком мало, чтобы оставить это политиканам и так называемым лидерам общества. Это общество насквозь прогнило, Магнус. Но пока нам еще не угрожает повторение истории древнего Рима. Мы еще не запуганы. Но варвары не только стучат в наши ворота, варвары уже внутри! – Кейн сделал небольшую передышку и продолжал:

– Я не преувеличиваю, когда говорю, что вокруг нас обдуманно, но тайно, действуют хитрые и ловкие безнравственные люди, которые поедают наше общество, подобно раковой опухоли. Эти модные вольнодумцы, эти паразиты из культурного болота, которые прославляют все – от сексуальной развращенности до прямого грабежа, распространяющие преступность, подозрительность, беспорядок, анархию в искусстве. А что же делают лидеры нашего общества, наши учителя, священники и чиновники? Они стали пассивными союзниками этих хищников, предпочитая занимать свои места и посмеиваться вместо того, чтобы быть осмеянными.

Магнус уныло кивнул, со страхом обнаружив, что согласен с большей частью того, что сказал Кейн.

– Раковая опухоль, Магнус, должна быть отсечена. Раковые клетки должны уничтожаться одна за другой, иначе они могут уничтожить нас.

Кейн стоял, блестя глазами, но взгляд его показался Магнусу слегка встревоженным. Он вдруг вспомнил учителя в школе, который подводил его к святому причастию: суровый бакалавр, бывший армейский капеллан, который говорил о чистоте, добродетели и о дьявольском зле – занятии мастурбацией.

– Вы еще молоды! – воскликнул Кейн. – Но вы тоже осознаете эту опасность. Так давайте бороться с ней вместе!

Он крупным шагом пересек комнату, и Магнус поднялся из кресла ему навстречу. Кейн положил руки на плечи Магнуса, и они прижались лицами друг к другу в странном порыве близости.

– В эти опасные времена, Магнус, надо помнить изречение Берка: «Когда дурные люди объединяются, хорошие люди должны действовать совместно; иначе они будут гибнуть один за другим, в безжалостном жертвоприношении презренной борьбе».

Магнус сделал шаг назад, с облегчением почувствовав, что руки Кейна соскользнули с его плеч. Это был не просто человек с причудами; казалось, он просто сходил с ума. И еще в этом сумасшествии была логика, а за логикой стояла организация. Организация, в которую входили, если Магнус сделал правильные выводы, мультимиллионер, государственный служащий, школьный учитель и, по меньшей мере, один полицейский. Магнус медленно сказал:

– Вы только что ссылались на Берка. Когда дурные люди объединяются, хорошие должны действовать совместно. Прекрасно. Но что дальше? Что вы на самом деле пытаетесь сделать, Джон?

Пристальный взгляд Кейна переместился куда-то поверх головы Магнуса.

– Мы стараемся достигнуть чистоты, Магнус. Чистоты и благопристойности в нашем мире. Но нас так мало, избранное меньшинство, и мы стоим спиной к стене. Если мы потерпим неудачу – на мгновение ослабим наши усилия, забудем о наших обязанностях при обороне из-за нехватки терпимости – тогда, говорю вам, мой мальчик, история не будет к нам милосердна.

Он замолчал и посмотрел на часы.

– Боже мой! Уже половина первого! Я не предполагал!

Его голос зазвучал более живо, будто он резко изменил направление своих мыслей. Магнус чувствовал себя как человек, которому с трудом удалось преодолеть обольщение, но которому в решающий момент учтиво показали на дверь. Этот вечер дал ответ только на один вопрос, хотя поставил кучу других.

Снаружи, на лестничной площадке, Кейн вложил ему в руку визитную карточку с единственной надписью: «Джон Остин Кейн М.А.» и двумя рядами телефонных номеров.

– Мы будем поддерживать связь, Магнус. Если вдруг вы почувствуете, что нуждаетесь во мне – хотите спросить моего совета, обсудить какие-нибудь проблемы – звоните без колебаний. Вы всегда найдете меня по одному из этих номеров.

В тусклом свете лестничной площадки его лицо имело изможденный вид – лицо человека, страдающего от бессонницы.

– Храни вас Бог, Магнус! Будьте осторожны.

К тому времени, как Магнус добрался до огней Пикадилли, его уже охватило благотворное сознание абсурдности происшедшего. Голос Кейна все еще звучал у него в ушах – голос пророка в пустыне, а шумный светящийся Лондон – обороняющийся Рим – жил своей жизнью, не обращая внимания на все предостережения Кейна.

Он ускорил шаги, глядя вверх и вниз в поисках такси. Ему надо было пригнать машину оттуда, где он оставил ее прошлой ночью; но еще ему просто необходимо было выпить, и не одну порцию до того, как отправиться делать то, что, как он знал, делать придется.

Магнус миновал Исландское туристическое агентство, витрины которого были заполнены фотографиями ледников и северных сияний. Они напомнили ему о чем-то, что он никак не мог определить; они волновали его всю дорогу, пока он шел вниз по Пикадилли, поглядывая по сторонам в поисках такси.

Только добравшись до угла Гайд-парка, он вспомнил масляную картину на стене Кейна, изображающую ледник под полуденным солнцем. Кейн мог быть сумасшедшим, но он к тому же был романтиком, и неизвестно, что было хуже.

Третьим клубом, который Магнус посетил на территории Юго-Западного центрального полицейского участка в ту ночь, был клуб, похожий на узкую клетку, под псевдогеоргианским портиком и со сварными решетками на окнах. Два электрических фонаря освещали пустой холл и медную пластинку со словами «Только для членов клуба». Он позвонил.

Дверь открыл высокий молодой человек в однобортном вечернем костюме. В ночном воздухе разнесся запах дорогого лосьона.

– Чем могу быть полезен, сэр?

Свет, бьющий Магнусу в глаза, золотил кончики коротко подстриженных волос молодого человека.

Магнус громко сказал:

– Добрый вечер, приятель! Это закрытый клуб? – Выбор австралийского акцента произошел спонтанно, просто сорвалось с языка, прежде чем он осознал это.

– Вы не являетесь членом клуба, не так ли?

Голос мужчины звучал все еще любезно.

– Нет, я просто попал в старый город, а один мой дружок из Дорчестера сказал мне, что здесь отличное местечко.

– Необходимо ждать сорок восемь часов, чтобы попасть в число членов клуба.

Он стоял, загородив вход: левая рука сжата в кулак, чуть откинувшись назад, он упирался в дверной проем. Та самая ужасная левая, которую Магнус видел раньше и которая сегодняшним вечером наносила жуткие удары тонкому смуглому мальчику по имени Дон Мочем из Финлея.

На мгновение Магнус испугался. Он знал, что если Ситон хоть раз взглянул вниз под канаты, то он вспомнит его. Но то ли ринг был плохо освещен, то ли Ситон не смотрел вниз. Молодой человек, казалось, не узнал его.

Магнус дружески поглядел на него.

– Я знаю, что сейчас уже поздно, дружище, но мне бы хотелось развлечься. Это же Лондон, первоклассный город.

Ситон насмешливо улыбнулся:

– Еще бы!

Он быстро терял тон и интонации джентльмена; еще немного и будет виден простой уроженец южной части Лондона.

– Ты американец?

Магнус засмеялся.

– Разуй глаза! Неужели я похож на янки?

– Меня не волнует, на кого ты похож.

Теперь уже в его тихом и сердитом от скуке голосе не было притворства. Он начал медленно удаляться, когда Магнус закричал: