Сегодня Магнус принес ему список из десяти имен. Пул отсутствовал примерно четверть часа, затем вернулся с грудой конвертов.

– Чтоб мне провалиться, вот это груз! Что произошло на этот раз?

Его здоровый глаз остановился на верхнем конверте, где Магнус взволнованно прочитал: «Мочем Дональд» – смотри подзаголовок Дузинская».

– Здесь справки на имя Хилдера, – сказал Пул, – и две на Эдуарда Ситона. Так что же нужно?

– Просто узнать происхождение. Риссел старается дать мне занятие.

– А! – Его глаз понимающе блеснул. – Этот детектив, Склирос. Я читал о нем вчера.

Магнус кивнул. Четыре вместительных пакета со сведениями о сэре Лайонеле Хилдере содержали биографический материал и деловые детали, которые он уже знал. Вырезки о Склиросе также были неутешительными: ничего до вчерашнего дня, да и вчерашние сообщения касались только дела Несбита. Один из двух Ситонов был судьей, другой в тысячу девятьсот тридцать девятом году убил свою жену; единственный Том Мередит попал в беду при несчастном случае с аэростатом во Франции. О Генри Дипе не было совсем ничего.

Но имелся толстый конверт, на котором значилось «Гарольд-Тренгунтер Скул. Словесное оскорбление и физическое оскорбление. Доклад министру образования». Он начал с этого конверта, теперь припоминая, где слышал ранее это имя.

Примерно несколько лет назад Пум был директором школы в Мидлендсе. Скандал разразился, когда мальчик и девочка, оба ученики шестого класса, поздно вернулись с танцев и были застигнуты за неблаговидным занятием. Каждый получил от Пума по шесть ударов палкой по обнаженным ягодицам в присутствии служебного персонала и десяти старших учеников, следящих за дисциплиной – пяти мальчиков и пяти девочек. Последующие события не заставили себя ждать. Обоих учеников забрали из школы, и их родители выдвинули против Пума обвинение в физическом насилии. Он был оштрафован местным магистратом, но не раскаялся в содеянном, и в итоге был смещен со своего поста министром образования.

Магнус перешел к конверту с материалами о Доне Мочеме, который сопровождался еще одним пакетом с пометкой «Дузинская». И снова история была вполне обычной. Он прочитал:

«Звезду кабаре из-за железного занавеса обвиняют в краже.

Ядвига Дузинская, привлекательная молодая польская звезда кабаре из Варшавы, которая во вторник начала двухнедельные гастроли в Свифт-клабе, вчера днем была арестована в ювелирном магазине в Хаттон-Гарден. Она обвиняется в краже бриллиантового кольца, оцененного в триста пятьдесят долларов. Полиция была вызвана в магазин после того, как пропажу заметил помощник продавца мистер Дональд Мочем. Мисс Дузинская осматривала достопримечательности Вест-Энда в сопровождении официального представителя Ассоциации культурных связей между Востоком и Западом мистера Яна Штайнера, который организовал ее визит в Британию. Она появится в окружном суде на Боу-стрит сегодня утром».

Там было много фотографий польской звезды, в основном сделанных по ее прибытию в лондонский аэропорт: голые колени над высокими сапогами и круглое лицо, улыбающееся под копной светлых волос.

Факты оказались достаточно ясными. Она пришла в ювелирный магазин с мистером Яном Штайнером, натурализованным поляком, и провела около десяти минут, разглядывая выставленные кольца и броши, но ничего не купила. Когда она уходила, помощник продавца мистер Дон Мочем, догнал их и попросил ее открыть сумочку. Внутри было найдено бриллиантовое кольцо – одно из тех, что она держала в руках в магазине. Позже на нем были найдены отпечатки ее пальцев. Однако она была не в состоянии объяснить, как кольцо оказалось в ее сумочке, она настаивала на том, что кто-то ей его подложил.

Судья решил трактовать этот случай как прискорбную ошибку, спровоцированную соблазнами жизни на Западе – мнение, которое она громко оспаривала, пока он не смог найти ей пятьдесят долларов и приказал покинуть страну в семидневный срок.

Магнус обратился к критическим статьям по поводу ее выступления в Свифт-клабе. «Таймс» приветствовала ее как «порыв свежего воздуха, сдувший провисшую паутину с нашей собственной индустрии зрелищ… Ясное понятие о новой культурной свободе, охватившей Восточную Европу». Он отметил, что коммунистическая «Морнинг стар» держалась в стороне, а в «Пейпер» появилось лишь скупое обозрение, в котором ее игра называлась «поверхностной, злобной и даже дурного тона».

Он разложил вырезки по пакетам и встал. Пул улыбнулся и подмигнул здоровым глазом:

– Вы нашли то, что хотели, мистер Оуэн?

– Благодарю вас, мистер Пул.

Следствие по делу Ивора Несбита продолжалось не более десяти минут. Следователь зарегистрировал вердикт о смерти в результате несчастного случая.

Питер Платт, председатель комитета Международного Кардиффского фестиваля живого искусства посмотрел на Магнуса своими большими глазами старого развратника.

– Что тебе нужно, Оуэн?

– Факты. Скажи. Штайнер, который входит в комитет твоего фестиваля, – это тот самый Штайнер из Ассоциации культурных связей «Восток – Запад»?

– Да.

– Что он делает здесь?

– В фестивале участвуют несколько джазовых групп из Восточной Европы. Ассоциация Штайнера помогла организовать их приезд. Ну и что?

Магнус иронически усмехнулся, глядя на стакан.

– Хочешь выпить, Питер?

– Извини, Оуэн, я занят… – Он уже озирался вокруг в поисках новых слушателей.

Магнус тихо спросил:

– Ты слышал когда-нибудь о Ядвиге Дузинской? – Платт обернулся, нахмурившись. – Польская эстрадная звезда, – продолжал Магнус. – В прошлом году она была в Лондоне… Ее оттуда выслали за кражу в магазине.

Платт шагнул вперед.

– Черт возьми, Оуэн, к чему ты клонишь?

– Дузинскую пригласила сюда Ассоциация «Восток – Запад», и твой приятель Штайнер был с ней, когда ее арестовали.

То ли от жары, царившей на приеме, то ли от шампанского на верхней губе Платта выступила испарина.

– Ты же не считаешь, черт возьми…

– Я ничего не считаю, Питер. Только то, что произошедшее с Дузинской было недоразумением. Надеюсь, это не случится снова.

Сзади кто-то толкнул его, и содержимое стакана выплеснулось Магнусу на руку. Он осекся и стал поворачиваться, как чья-то рука твердо удержала его за локоть. Он поднялся и что-то пробормотал. Платт уже удалялся.

Рука продолжала держать Магнуса и тогда, когда он повернулся и, прищурившись, увидел высокую девушку в простом черном платье.

– Извините, – сказала она, – но вам не следует продолжать разговор с этими людьми. – Она повела его к выходу. Он остановился и поставил стакан на пол, потом взглянул на нее и рассмеялся.

– Не рассказывайте сказки! Вы путешествуете налегке, перед ленчем пьете водку… и еще вы читаете «Инкаунтер», а это значит, что вы наконец, должно быть, еще и умны.

Она тоже рассмеялась, беря его за руку.

– Идем, вы уже достаточно выпили.

– Не так быстро! – На ступеньках, уже на улице, он обрел равновесие. – Я глубоко верю в эпоху рыцарства, но уже давно миновал тот возраст, когда меня в пьяном виде подбирали девушки.

– Я вас спасла.

– Вы считаете, что меня надо было спасать?

– Я считала, что вы ставите себя в глупое положение.

Он стоял на ступеньках и мотал головой.

– Ах да, эпоха рыцарства. Вероятно, вы подслушивали?

– Я ничего не могла поделать. Видите ли, вы разговаривали довольно громко, – она улыбнулась ослепительной улыбкой, и он наклонился и коснулся рукой ее щеки.

– Боже мой, настоящая, – пробормотал он, потом взглянул на ее волосы. – Настоящий Ренессанс. Откуда только берутся такие девочки, как ты? Ты не англичанка?

– У меня британский паспорт. Но родилась я не здесь.

Она взяла его под руку и повела по лестнице вниз. Солнце село, и над парком неслись дождевые облака.

– Что ты делаешь в Кардиффе? – спросил он, вспоминая, что видел ее нынешним утром на вокзале, за ней заехал черный «хамбер» с молодым водителем, одетым в темный костюм.