– Вот именно! – Уинтерс покачал головой. – По правде говоря, я, наверное, немного переоценил себя. Ты знаешь о том, что некоторые члены местного фестивального комитета грозят порвать дипломатические связи? Хорошо, я согласен с тобой: кое-какая чепуха на вчерашней выставке была несколько шокирующей для непривычных людей, но я же ведь затеял сегодня вечером прямую передачу на сорок пять минут. Она вообще-то планировалась на час, но я ее урезал.

– С какой стати?

– Ну, я считаю, что Питер Платт здорово надул меня. Видишь ли, именно я подал идею прямой передачи с этих дебатов и получил одобрение – с условием, что улажу все с Платтом и что на экране не будет много партизанщины. Платт согласился председательствовать, трое основных выступающих были вполне надежной компанией. И вдруг, когда обо всем уже договорились, Платт подлетает ко мне и заявляет, что он уговорил этого поэта, Гарта Скаммела, быть третьим выступающим – после Мэри Даннок.

– Да ты что! – воскликнул Магнус. – А я думал, она умерла.

– Как бы не так, старик. Она до сих пор оплот и надежда библиотек: выдает как минимум две книги в год.

– Платту она понравится. Публике тоже.

– Да я беспокоюсь не о ней. О Гарте Скаммеле.

Магнус кивнул:

– Да, с ним можно повеселиться. Я слышал однажды, как он выступал перед группой Дерти Хэмпстед. Они просто без ума были от этих его словечек и четырех букв.

Уинтерс застонал и протянул бармену свой пустой стакан.

– Не переживай! – рассмеялся Магнус. – Если он станет шалить, ты всегда можешь включить любой коммутатор в студии.

– Старик, с открытыми дебатами это не так просто, – Уинтерс снова выпил виски так, словно это было лекарство. – Я молюсь лишь о том, чтобы выступление Платта и две другие речи растянулись на сорок минут. Думаю, ты там будешь?

– О, Гарта Скаммела я не пропустил бы ни за что на свете!

Уинтерс нравился Магнусу, и все-таки ему хотелось, чтобы Гарт Скаммел что-нибудь выкинул сегодня. В конце концов, надо же ему найти что-нибудь, о чем можно написать. Они допили свои бокалы, и Магнус опять пожелал Уинтерсу удачи, чувствуя, как тому она нужна.

В этот вечер лекционный зал «Рирдон Смит» был заполнен уже к четверти восьмого. На потолке, над поднимающимися вверх рядами, была установлена целая батарея осветительных ламп, которые уже наполняли зал мягким теплом.

Магнусу было выделено место достаточно близко от сцены, рядом с известным литературным критиком, криволицым мужчиной с длинным подбородком и кожаными заплатами на локтях. Взгляд, брошенный на публику, заполнявшую зал, подтвердил его предположения. Известие о выступлении Гарта Скаммела привело сюда толпу его немытых последователей, которые расселись по рядам, как вороны на телеграфных проводах. Сзади него сидела массивная девица в брюках и свитере, усыпанном значками, возвещавшими «Че Гевара жив!», «Слава Мао!», «Ваша местная полиция вооружена и очень опасна!». В дальнем конце зала, среди колонок и телекамер, Магнус разглядел Уинтерса, шепчущегося с техниками. Он был без пиджака.

До начала оставалось две минуты. Шумный и душный зал теперь был забит до отказа. Магнус ослабил воротник и взглянул перед собой на нижние ряды. В центре, между бледной длинноволосой девицей и великим разрушителем Чаком Ортицем, он увидел Гарта Скаммела; чуть поодаль сидела Мэри Даннок, известный автор романов.

Вдруг его словно током пронзило. Казалось, весь зал вокруг затих. Майя, должно быть, проскользнула через боковую дверь, заняв крайнее место двумя рядами ниже. На ней был перламутрово-белый плащ, перетянутый поясом и застегнутый до подбородка: он удивился, как она может сидеть в нем в такой духоте. Длинные волосы ее были спрятаны под воротник, голову она держала прямо, положив руки между коленями – спокойная и в то же время напряженная поза. Еще на ней были темные очки.

Он уже был готов бежать вниз, чтобы заговорить с ней, но остановился. Она уже один раз обманула его, и самым последним делом было бы сейчас бежать к ней. Когда дискуссия закончится, будет легко изобразить случайную встречу, и то для того лишь, чтобы она объяснила свое поведение вчера вечером.

Когда Питер Платт вышел на сцену и занял место за столом перед микрофоном, раздался гром аплодисментов. На Первом Международном Кардиффском фестивале живого искусства началась дискуссия о цензуре.

Вступительная речь Платта продолжалась чуть больше восьми минут. Она представляла собой гневную тираду против несправедливости цензуры, закончившуюся восклицанием:

– Я говорю вам, всем тем, кто любит свободу, что пока остается хотя бы намек на цензуру в Великобритании, это может означать только одно: нам есть, чего стыдиться и скрывать в нашей стране!

Когда закончились аплодисменты, он поднял обе руки и воскликнул:

– Но мы согласны и поспорить. И мне кажется, что следующий оратор найдет много аргументов против сказанного мною. Я представляю вам одну из величайших писательниц, несравненную Мэри Даннок!

Гиканье и топот ног сопровождали мисс Даннок, пока она с достоинством поднималась на сцену. Она была одета в красивое, длинное, до пят, блестевшее под светом юпитеров платье; ее волосы, уложенные серебристыми локонами, обрамляли лицо с профилем принцессы из династии Бурбонов.

Нет, она тоже была против цензуры, особенно политической, но некоторые книги, которые читаешь в наше время… Они все о сексе и ни о чем другом, с первой страницы до последней (здесь последовали продолжительные аплодисменты). Если вы пишите книгу, в которой нет секса, вы не сможете ее продать. Раздались крики: «Слышали, слышали!» Мисс Даннок покраснела и продолжила еще более строго; вера в правильность своих утверждений возрастала в ней с каждой минутой, принимая характер вызова, обращенного к аудитории. Да, она была сторонницей секса в книгах – и писала очень много о сексе в свое время!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.