— Это зачем же тебе такая шпага? — настороженно спросил Джеррисон, оценив аккуратность словесной конструкции.

— Ну, отличная Сальванская работа прошлого века. Оченно было бы интересно проковочку посмотреть.

На воротах тут дежурили сталевары и кузнецы — по очереди. Узнав о местных постоялых дворах (удивительно, но все рекомендованные оказались в кварталах кузнецов), Джериссон и Ричард вьехали в Вольный Город Монкар.

Уже на подъезде к городу они видели вдали большую серую полосу, сливающуюся с небом, и чувствовали запах. Запах водорослей, воды и путешествия. Запах Великой Лейс.

Наверное, где-то в идеальном мире руководство руководит — то есть мыслит о глобальных задачах, прорывах и политических решениях. В реальности большая часть времени уходит на ругань по поводу мелочевки, хозяйственные заботы и прочую ерунду. И только одну-две десятых, если вам везет, что-то более серьезное. На всех совещаниях пропорции сохраняются.

Как ни странно, после демонстрации нападения отношения Лилиан и полковника Фрима вошли во вполне приемлемые рамки. Лилиан не "наезжала" на него без необходимости, а он не открывал рта, пока не видел чего-то уж совсем плохого.

Пару раз они все-таки вежливо скандалили. Ну например, когда Лилиан предложила (весьма тактично, как ей казалось), свою помощь с медицинским обслуживанием полка:

— У нас есть три лекаря и докторус, строго по штату!

— Я врач.

— Уточняю. Вы — кто?!

— Врач. Ну… такой особый докторус. — Лилиан подумала, что надо сослаться на что-то правильное — У нас своя гильдия. По указу Его Величества.

— Имею вопрос. Сколько вас, в этой гильдии?

— Э-э-э… Четверо.

— А что я буду делать там, где вас нет? Гильдия докторусов вас приняла?

Это было настолько не так, что дальше можно было не разговаривать. Кроме того, Лиле показалось что полковник про себя подумал "Ты на моих солдатах тренироваться не будешь!"

Но на нескольких вещах Лиля все-таки настояла.

— Если вы заставите своих солдат мыть руки, особенно после оправки, если вы будете брать воду выше по течению, чем отхожие места, у вас существенно упадет количество желудочных больных. Откуда вы берете воду?

— Ваше Сиятельство, вам-то что с этого?

— Будем считать это моей причудой?

Выражение лица полковника явно говорило, что в причуду он не верит.

— Коротко говоря — посчитайте количество больных до и после. И учтите, что если колодец мелкий — туда тоже попадает.

— Не глупей свиньи-то, Ваше Сиятельство, — не выдержал полковник. — Уж это знаем!

Лилиан сообщила ему, что готовится к переезду, на что Фрим церемонно ответил:

— Благодарствую, Ваше Сиятельство.

Обсудили пару хозяйственных проблем, полковник рассказал о расстановке постов. Лилиан решила попробовать:

— Я предлагаю другие пропуска.

Фрим удивился. Он даже спросил:

— А эти чем плохи, Ваше Сиятельство?

— Они легко подделываются и их трудно менять.

— А вы что предлагаете?

— А вот что. — Лилиан достала пачку бумажных листов. — И на них писать кому, кто, на сколько времени выдал.

— И сколько ж это стоить будет?! У меня в год столько пергамента уходит!

— Это не пергамент. И это будет дешево — а для вас вообще ничего.

— Просто так раздавать тоже не след. Опять таки, а патрули мои читать-то не всегда могут. Подумать надо…

На том и закончили.

Дождавшись, пока полковник выйдет, Лиля спросила:

— Лонс, ты-то почему сидел с вытаращенными глазами?

— Ваше Сиятельство, но это же… просто неприлично!! Обсуждать… солдатские…

— Тебе очень хочется иметь тысячу больных поносом вокруг себя?

— Нет, но…

— Лонс, считай, что это заранее сделанная уборка. Поговорить в любом случае быстрее и проще, чем потом убирать.

В интерпретации полковника совещание несколько отличалось от восприятия Лилиан.

Совещания офицеров Третьего пехотного полка проходили, как правило, на пятый день десятинки, по утрам. Ни один командир эскадрона или службы не мог себе позволить просто так это замечательное мероприятие прогулять — обязательно надуют, обойдут, повесят мерзкую задачу, сено "зажмут". Надо быть, надо бдить. Само собой, больше всех внимания этому уделял сам полковник Фрим.

— Так. Господа офицеры!

Все встали.

— Прошу садиться.

Для совещания господ офицеров строился всегда отдельный навес. Формально, все посты находились от него метрах в двадцати, в реальности — как получится. Поэтому секретные вопросы там не обсуждались, а обсуждались вещи гораздо более существенные — так что итоги совещания доводились до исполнителей раньше, чем командир доходил до подразделения.

— Так. Значит, вчера я присутствовал на совещании у графини Иртон. И она у меня поинтересовалась, значит, какого фига на берегу стоит пост и дозор.

Вообще-то графиня просто спросила нужен ли на берегу пост-дозор. Лейф пожал плечами и сказал, что там с моря могут высадиться только водоросли. Полковник пробурчал: "пусть стоят, хуже не будет". Но об этом самом дозоре полковник, имевший привычку объезжать все маршруты и посты, знал далеко не только расположение на карте.

Фрим поднял глаза от карты, на которую опирался двумя руками, и грозно обвел взглядом всех собравшихся. Командиры затихли. Это был очень особый пост.

— Спрашиваю: как такое случилось-произошло?! — тут Фрим сделал ораторскую паузу. — Это произошло потому, что кто-то слушает задницей, а на занятиях по тактике жует мочало! Третий эскадрон, кто тут у нас есть?

Командир третьего эскадрона уныло вывесился над столом.

— Да у нас же тут целый командир героев! Они даже хвосты… ть, коням заплели и вывесились там над берегом все втроем! Втроем! Что написано в наставлении по дозору?! Вы там чего, на параде были?! И это, блин, было позавчера. Какое совпадение! Лошадям привет. Всадникам ничего не передавай, они, похоже, слов не понимают. Садись.

Командир третьего эскадрона сел на место и про себя поклялся, что позавчерашний патруль запомнит и его, и наставление, и пост с дозором, и маму мальдонайскую на веки вечные.

— Значит, что я там мог сказать, кроме тупого мычания?! Ничего. Ничего — потому что эскадрон выступил, как те самые вирмане. Кто там расслабился?! Тут за всеми есть! Меньше других, на мое удивление, выступил первый эскадрон.

— Просто дождь был… — прозвучало откуда-то с конца стола..

— Кто там бурчит?!

— Ага. А в бурю с градом мы бы вообще там показательный артикул устраивали… — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал граф Молле. — Прошу прощения, шевалье полковник.

— Значит, что я на самом деле сказал. Я, блин, сказал что посты и дозоры это мое дело. Что это…

На этом месте командиры выдохнули. Объясняться с подразделениями по поводу этого дозора не хотелось никому.

— … что это важный для духа войск пост. Но, мать вашу Мальдонаю, чтоб все довели до сведения! Пост для этого дозора я сдвигаю.

Дыхание замерло.

— На двадцать метров к востоку. — все расслабились и выдохнули. — В кустах стоять надо, в кустах! И чтоб разводящий не светился! Вопросы есть?!

Вопросов не было.

— Ну а третий эскадрон, за успехи в тактике, получает четвертую смену на всю следующую десятинку. Вот, значит, по ночам и будете там тренироваться.

Возмущенный вопль командира третьего эскадрона утонул в гуле всеобщего облегчения. Сочувствовать ему было некому.

— Капитан Манс, задержитесь.

Подождав, пока все разойдутся, Манс сел поближе.

— Что, кружевницы пожаловались?

— Если бы эти девки языкатые пожаловались, уж все бы тут об этом знали. Будь уверен, они бы не с графини начали…