Этикет предписывал ждать, пока находящийся выше на феодальной лестнице соизволит заметить. Это верно. Конечно же, глядя на нее как на неприятное образование, мадам изволили молчать. Но это бы подействовало при дворе. А тут Лилиан просто стояла и гостеприимно улыбалась. Заодно оценивая состояние пациентки. Неплохо, неплохо. Судя по всему, после тяжких родов Амелия восстановилась. Не мешало бы, разумеется, умыться — как-то она уже и отвыкла от манеры "штукатурить" лица.
— Графиня.
— Ваша Светлость. Рада видеть вас в добром здравии.
— Объясните этим мужланам, как надлежит обращаться с герцогиней, будьте уж любезны!
— Они и обращаются, как приказал командир. В его приказе никаких оговорок не было. Придется немного подождать.
— Тут всегда так тупо исполняется приказ?! А думать не пробовали?!
— При исполнении приказа думать разрешается. Но действовать нужно по приказу. Не возбраняется при этом восхваление мудрости командира… Проявите толику терпения.
— Вижу, Вы тут как своя.
— Надеюсь, что не "как". В полку моего мужа я искренне стремлюсь быть своей.
— Брат мой всегда отличался наплевательским отношением к этикету, приличиям, а вашем случае — и к здравому смыслу. — прошипела Амелия. — Трудно было ожидать, что Вы его хоть как-то урезоните.
Злить эту тетку оказалось весело.
— Не замечала наплевательства. В личных же отношениях… — Лиля в рамках приличия повторила "вкусное" движение, подсмотренное у горничной. — Рассудочность не всегда необходима.
— Вы так же свободно рискуете своей честью в этом сборище быдла, как рисковали и честью своей падчерицы!
Похоже, мадам были и правда злы. Стоило бы, конечно, поинтересоваться почему это все не вызывало у нее вопросов раньше (например при отправке родственниц в тьмутаракань), но усугублять не хотелось.
— Рискую? Быдло? — Лилиан правда не поняла, что имеет в виду эта расфранченная стервь.
— Кто же вас тут может спасти от… бесчестья? — доспешный рыцарь, сопровождавший герцогиню, сделал вид, что двинулся на Лилиан. Как бы для демонстрации.
— Дзынь. — раздался короткий лязг. — Простите, ваше дворянчество. Это я по неловкости, значит вот, алебарду-то уронил…
По неловкости — точно обухом на наплечник. Вот такая вот специальная пехотная неловкость.
— Рут. А чегой-то это ведро бродячее хочуть? Ох ты, лэйр, вы уж простите — мы тут люди простые, обхождения не понимаем, не признали вот…
Как-то вдруг, хотя и не было, казалось, никого, рядом с Лилиан образовалось десяток мрачных мужиков в разных доспехах. Кто шпагу точил, кто сулицу правил, кто со щитом. А кто вообще мимо алебарду нес, и задержался. Чисто посмотреть. Как-то вдруг их уединение закончилось. И патруля рядом не случилось.
Лилиан посмотрела герцогине Ивельен прямо в глаза.
— Они — не быдло. Они бойцы Пятого пехотного Его Величества полка, коим командует граф полковник Иртон. Ваш брат. Мой муж. И где я имею честь быть полковым лекарем. Я бы просила вас, Ваша Светлость, проявлять надлежащее уважение. В конце концов, если Вы не забыли — если бы не я и мое искусство, вас бы тут не было. Мое купеческое происхождение просто умоляет меня произнести фразу "Должок за вами" — но воспитание не дает. Кажется, вас ждут — не советую задерживаться.
К ним спешил Фрайги.
— Ты гля, Сули, они когда вот так вот гремят — это они ходют, от оно как.
— Эва!! Можа, колокольчик какой таскать оно попрошше будет?..
Этикет требовал одернуть нахалов… А настроения это делать не было. Лиля безадресно вознесла молитву Альдонаю о даровании смирения и, за отсутствием такового в зоне видимости, отправилась искать Томмена. Что-то ей подсказывало, что этот больной режим не соблюдает. Разумеется, надлежало такое поведение пресечь.
По дороге герцогиня постаралась взять себя в руки. Сдержанность. Спокойствие. Приличия. Даже с братом.
— Господин граф полковник Иртон ожидает вас. — сказали ей часовые рядом с большой палаткой, стоявшей в середине лагеря. — Только вас.
Она кивнула своим сопровождающим. Позже поговорим.
В палатке было довольно много вещей, расставленных по периметру — в основном оружие, сбруя, сундуки. Палатку перегораживал полотняный полог. С левой стороны от входа стоял старый рабочий столик — так вот оказывается куда отправились эти дрова, вместо печки, как приказывал батюшка… Рядом со столиком стоял ее брат и смотрел на нее.
Амелия не видела Джеррисона четыре года… Уже четыре. Брат оставался таким же высоким, сильным и стройным. В волосах его не было седины. Но за это время взгляд его стал холоднее, поведение — пока, во всяком случае — сдержаннее.
— Брат мой.
— Мадам, Ваша Светлость. Был удивлен, услышав что вы в лагере. К счастью, сколько могу судить, вы в добром здравии?
Разговор явно обещал быть непростым.
— Вас не радует моё появление?
— Пока не знаю, мадам. Сопутствующие обстоятельства, как вы, полагаю, знаете, очень непросты.
— Я бежала из плена — она добавила в голос сдержанного горя на грани слез. — И вот какой приём я встречаю у своего брата?
Когда-то Джеррисон сразу терялся, если она огорчалась. Времена эти явно прошли.
— Или узнав о поражении своих войск бросили их и приехали вымаливать прощение у королевского коннетабля. Или имеете где-то неподалеку запасной полк и хотите оценить обстановку лично. Обстоятельства непросты, повторюсь я. Сведения о вас противоречивы. Помнится, два года назад на мою просьбу приютить мою дочь вы изволили отозваться "Я не пастушка, и не псарь" — то есть тогда не имело смысла вспоминать о родстве…
— Вам я такого не говорила. — она говорила это свекру, и как ей казалось — наедине. Это объясняло, почему он так и не прислал к ней племянницу…
— Мне — нет. Сейчас за вами, мадам, числится попытка переворота.
— По-вашему, я бунтовала по своей воле?!
— Бунтовать по принуждению. Какая замечательная конструкция. Его Величество такие обожает… Мадам, вы попробовали приличия, родственные отношения, горе и гнев за неполные пять минут. Может быть, перейдете сразу к смирению? Присядьте. Неприлично же заставлять даму стоять?
Пришлось сесть.
— Итак. Мадам. Его Величество ранее изволил отдать распоряжения на случай Вашего появления. Полагаю, Вам стоит их узнать. Его Величество повелели Вам незамедлительно явиться в столицу и прибыть к нему во дворец. Для объяснения и подтверждения обстоятельств вашего участия в беспорядках.
— А Вас, брат мой, моя персона не интересует?
— Приказ Его Величества совершенно ясен. Сейчас вы не знаете ничего, имеющего для меня непосредственное значение. Банда рассеяна, остатки бегут. Думаю, планами побега с вами никто не делился.
— Вы как ваша… кто она вам тут, даже не знаю?.. местная?
Впервые Джеррисон проявил какие-то положительные эмоции — подняв брови в вежливо-веселом удивлении.
— Моя — кто? Лекарь? Жена?
— Уж вам виднее. Мне была она повитуха.
— Надо же. Довелось убедиться лично в ее умениях?.. Я не интересовался, нас тут больше волновали боевые раны, знаете ли. Война, в каком-то смысле. Но талант ее велик, думается, и в этой области она сильна.
— Хамить высокородным дворянам, удерживая их, спешивая и ссылаясь на командира… как это "не возбраняется же восхвалять его мудрость" это тоже ее талант?
— Действительно, не возбраняется.
— То есть ты даже не станешь… — перестала наконец сдерживать гнев Амелия.
— Ами, — перекрыл ее намеренно низкий голос Джесса. — У тебя рот разговаривает. Присмотри за ним, а то и до беды недалече.
