— Эй, — тихо сказал я.

Стоя у дедка за спиной.

Тот начал оборачиваться, слегка отведя руку с посохом, туда и пришелся первый удар. Спасибо князю Смоленскому, если бы не батарейка, так и был бы хапу в моем кармане обычной прорезиненной рукояткой. А так — из нее выскочило атомарное лезвие, по уверениям капрала Линник, разрезавшее все, и легко рассекло локтевой сустав.

Дед, еще до конца не поверив в произошедшее, на мгновение оторопел, наблюдая, как из оставшейся половины локтя выплескивается кровь, попытался перехватить посох другой рукой, тут я, чтобы не тянуться, отсек кисть. И откинул ногой отрубленные части конечностей, а то вдруг приживить решит.

И без того не слишком симпатичное лицо колдуна исказилось, он открыл рот, наверняка чтобы меня проклясть. Набрал полную грудь воздуха, чтобы проклятие это было как можно более страшным. Ну я и не стал ждать, просто ткнул в раскрытую, полную гнилых зубов пасть клинок, увеличивая его длину нажатием пальца. А потом резко дернул рукой вправо.

Лезвие атомарного меча настолько тонкое, что места разреза идеально соприкасаются и даже могут под действием сил молекулярного притяжения срастись. Если только не сместить их чуток, что я и сделал, толкнув старика в грудь. Тот взмахнул остатками рук, пытаясь удержать равновесие, покачнулся и плашмя хлопнулся на землю, от удара отрезанная половина головы откинулась, позволяя артериям выплеснуть кровь, разгоняемую еще не остановившимся сердцем. Ну а потом, помня, что врага нельзя оставлять с шансом на жизнь, я и вторую половину головы отсек. И сжег их огненным шаром. Чтобы соблазна не было восстановиться.

Ирий боролся. То ли он действительно был так силен, то ли клякса была не очень, но он потихоньку извлекал ее из себя. Сначала кончик черного тельца показался из ноздри, потом и основная часть. Словно соплю, Белосельский вытащил из себя чужое заклинание, растер в ладонях, полыхнувших красным, закашлялся, прикрыл глаза.

— Сейчас, минуту, — прохрипел он. И начал потихоньку восстанавливаться.

— Нет, ты честно скажи, где этому учат, — Ирий доставал меня уже с полчаса.

Мы топали в нужном направлении, не так бодро, как раньше, но все равно — неумолимо приближались к цели. Тем же макаром, что и себе, Белосельский вытащил кляксы из сестры и Шуша, а потом примерно часа два лежал на земле, раскинув руки и тупо глядя в темнеющее небо. Я по мере своих скромных сил их подлечил — Милу так практически полностью, сломанный позвоночник срастить, это не так сложно на самом деле, всего-то восстановить хрящик, да нервный ствол, а вот с Шушем пришлось повозиться, практики вправления костей у меня почти не было, Пашка, помню, обьяснял что-то, но где нам, гуманитариям, высшую медицинскую математику понять. С помощью девушки, отрывочных воспоминаний и какой-то матери мы кости Шуша на место сложили, и я даже кое-что успел сделать. А там и Ирий проснулся, завершил начатое лечение.

По-хорошему, надо было бы на привал остановиться, но два самых впечатлительных участника экспедиции не желали оставаться на поле боя ни в какую. Хотя по мне уж лучше плохо лежать, чем плохо идти. Но нет, потопали дальше, дорогу освещали светляками, Шуш при виде каждой ямки вздрагивал и чуть ли не за метр ее обходил, тыкая в подозрительные места посохом колдуна, доставшегося ему в качестве трофея. Ну а еще потому, что Белосельский с сестрой как-то подозрительно легко отказались от палки с полопавшимися кристаллами, а я вообще тяжести носить не люблю.

Ирий, придя в себя и приведя в порядок других, насел на меня с расспросами, как это мне, недоучке пятого круга, удалось избавиться от наложенного проклятия.

— Обидно, — заявил он, выслушав мою историю про жрецов, прыгающих через огонь, и домашнее воспитание, а также правильное питание с настоями из редких пограничных трав и мухоморов. — Почему вот тебе повезло родиться в Пограничье, а нам — нет? Все отчего-то ваш край дремучим считают, а у вас вон, и с синей смертью боретесь, и проклятия не страшны, и диковинки у вас всякие есть, и вообще — удачу притягиваете. Нет, я завидую.

— А еще у нас сазаны — во, — я показал руками, какие рыбины ловятся в пограничье, — и глухари по полпудаа весом.

— Врешь! — Ирий и Мила воскликнули хором.

Я скромно промолчал, не стал что-то доказывать. И так понятно, что краше и лучше края, чем Пограничье, на этой земле нет. Сам-то я в этом убеждаться не хочу, мне и городские условия вполне подходят. А вот брат с сестрой загорелись, прямо обсуждали, что, когда все закончится, рванут на мою малую родину, отловят жреца и заставят его всему пограничному научить. Ну это он Ирия учить будет, а Мила в это время — на глухарей. Ирий даже к моему мечу сначала прицепился, пытался активировать его, но когда понял, что не получится, сильно не расстроился, заявил, что в Пограничье себе такой же найдет, не хуже.

Шуш, топая сзади, сопел, завидовал молча. Только когда я сказал, что, если вернусь в свое родное баронство, парня с собой обязательно заберу, мол, только там он станет настоящим мужиком, сразившись с медведем один на одну медвежью семью из медведя, медведицы и трех медвежат десяти лет от роду, бывший крепостной сопеть перестал, и вид у него стал какой-то жалобный. Видать, теперь ждет не дождется, когда же это счастье его ударит по всем местам.

До места мы добрались, когда стемнело окончательно. Карта в руках Ирия показывала светящуюся точку как раз на том месте, где мы стояли.

— Нет, чуть вправо надо пройти, метров пятьдесят, — разобравшись с топографией, заметил экс-Ждан. — Вон, куда тропинка ведет.

Странная, на мой взгляд, тропинка. Кругом еловый бор, иголок понавалено, трава не растет, так что не определишь, ходят тут люди, или нет, но все равно, полоска вытоптанной земли начинается как-то внезапно. Но, похоже, такие детали смущали только меня. Оправившиеся от недавней битвы Белосельские чуть только не с гиканьем бросились по хоженой земле, и пробежав нужные метры, резко остановились. Ну и я затормозил. А Шуш по инерции пролетел метра три, и тоже встал, как вкопанный, перед нами.

Перед нами стояла церквушка. Кирпичная, с одним куполом, небольшой полуразрушенной колокольней, крест на ней католический, с одной перекладиной. Первый храм, увиденный мной в этом мире, был в плачевном состоянии. Вместо окон зияли провалы, вместо двери — темный проем, дорожка из плитняка давно проросла травой и деревьями, так что только угадывалась. Но вытоптанная тропинка и через эти поросли вела уверенно к входу в здание.

— Эклизия, — выдохнул Ирий. Мила так вообще потрясенно молчала. Шуш меж тем пятился назад, пытаясь скрыться за нашими спинами. И даже меня непочтительно отпихивал, так что пришлось парня на место поставить, дать ему леща по спине. Не поморщился, только пробормотал что-то вроде «прости, хозяин» и все равно меня чуть с тропинки не снес.

Ирий неуверенно поднял руку, приложил ладонью ко лбу. Потом к животу, к левому плечу, правому. Перекрестился. Видно было, что делает он это нечасто, как бы не в первый раз. Мила, та неодобрительно смотрела на брата, культовых движений не совершала. А вот Шуш движения Белосельского повторил.

Не обращая на меня внимания, компания по шажку, вытянувшись в строй, начала приближаться к церкви. Словно в вражеский укрепобьект заходили. Впереди Ирий, вытянув руку ладонью вперед, за ним Шуш с палкой колдуна наперевес, потом Мила, ощетинившись самострелами. Ну и я замыкающим, ничего особо не понимая, но наложив щиты на уязвимые места.

Не то чтобы я был верующим христианином, но и атеистом себя не считал. И верил-то даже не в конкретного бога, а в то, что есть какая-то высшая сила, создавшая этот мир, а потом иногда наблюдающая, что же в нем происходит. А вот церковников не любил. Призывали вроде народ к смирению, а сами особой экономией на себе, любимых, не отличались. Расценки на освящение новых бизнес-обьектов устанавливали такие, что ЧОПы нервно курили в сторонке, охрана со стороны божественных сил стоила намного дороже. Всякого я понавидался, когда занимался бизнесом. Хотя, что скрывать, были среди священников и нормальные люди, истинно верующие, и молились, и постились, и пастве своей помогали по мере сил. Вот только общаться приходилось в основном с чернорясниками на Рендж Роверах и Крузаках, которые, сидя в кабинете у губернатора, вопросы разруливали что те решалы.