На работу я опоздал. Тяжелая подвода с продуктами перекрыла дорогу у трактира, и пока я ходил, орал на извозчика, бил ногой по сломанной оси, сломал вторую в назидание и пригрозил сжечь трактир, для демонстрации серьезности намерений запалив сложенные в камине дрова, время утекло. Пришлось обьезжать с другого конца переулка, и выверенное пробной поездкой расчётное время не совпало с фактическим.

Во двор княжьей канцелярии я вьехал ровно в десять минут восьмого. Стражники с бердышами наголо, стоявшие на крыльце, укоризненно посмотрели на меня, но ничего не сказали. Зато не стал молчать один из ларца, доставший лист бумаги и что-то там черкнувший.

— Штраф половина дневного содержания, — веско сказал он, скрипя пером.

— В жопу себе его засунь, — посоветовал я. Боярина, по словам Фила, не будет еще дня три, они там что-то с красной пылью не могут разобраться, видимо, делят, кому сколько достанется. Так что торопился я скорее для приличия.

Паулюс или Прокулос, не знаю, кто именно, оскоробление стерпел, только махнул пером в сторону кабинета, мол, ждут. Интересно, кто это прохлаждается, пока все честные чиновники ведут войну с силами тьмы.

Место боярина пустовало, а вот по правой руке, там, где в прошлый раз Фоминский сидел, примостился какой-то невзрачный человечек, ростом мне по плечо, толстенький, в очках и сером камзоле, заляпанном какими-то пятнами. Увидев меня, человечек вскочил, подбежал, затряс руку и предложил садиться.

Что-то нехорошие предчувствия у меня появились, так обычных сотрудников не встречают.

— Вы — Марк Львович Травин, — радостно сообщил мне собеседник.

— Да, простите, не знаю вашего имени-отчества.

— Ну это не секрет, — человечек весь лучился радостью и добродушием, прям как маленькое солнце сиял. Причем не в переносном смысле, давление на мой разум он начал еще только когда я вошел, а сейчас даже щит пришлось ставить дополнительный, и ведь еще немного, так продавит, гад. — Я — Менелай Феоктистович Розумовский, ваш, так сказать, начальник.

— Очень приятно, Менелай Феоктистович, — поморщился я. Голова начинала болеть, и обезболивание не помогало, верный признак, что магическое давление потихоньку продавливало рубежи моей обороны.

— Очень, очень рад, что мы будем работать вместе, — продолжал умиливаться Менелай. В этой канцелярии колдуны как на подбор, судя по плотности линий, мой новый знакомый посильнее ан Трага.

— А уж как я. Менелай Феоктистович, вот то, что вы сейчас делаете, это обязательно?

— Угу, — радостно согласился тот, резким ментальным ударом отправляя меня в нокаут под какое-то сообщение внезапно проснувшегося модуля.

Очнулся я от воды, льющейся мне на лицо, и осторожных похлопований по щекам. Приоткрыл глаза.

Я лежал на полу в том же кабинете, а рядом стояли мой новый знакомый и близнец из приемной.

— Больше не делай так, — все тем же добродушным тоном выговаривал Менелай, — ежели человек без сознания, по ребрам и почкам его бить бесполезно. Да еще с такой силой, будто ты не помогал ему, а наоборот, навредить пытался. Аккуратно надо, видишь, у человека магический удар, в этот момент все нервные окончания заблокированы. Твоя задача как спасателя — быть рядом, и едва тот очнется, помочь сориентироваться в пространстве и времени. Вот водичкой можно, очень хорошо помогает, особенно холодная. Кипяток на место поставь. И вот по щекам можно похлопать. разгоняет кровь, и от морщин заодно помогает.

Близнец отвел руку, намереваясь хлопнуть меня кулаком по щеке.

— Я сам, — поднял голову, бодро вскочил.

— Ну вот видишь, Прокулюс, — человечек аж руками всплеснул, — что я тебе все время твержу. Лаской надо и хорошим отношением, и люди сразу в себя приходят. А покалечить или убить мы всегда успеем. Как вы, Марк Львович?

— Все отлично, Менелай Феоктистович. Вот только на секунду сознание потерял, видимо не выспался, так-то привык позже вставать, видимо спазм сосудов случился.

— Приятно. Приятно встретить образованного человека, — Менелай жестом руки показал Прошке на выход, того как ветром сдуло. — Вот только не секунда прошла, уже второй час. Но это ничего, садитесь.

Я взгромоздился на стул, человечек обошел стол и остался стоять.

— Странные дела у нас творятся, Марк Львович. Вдруг из ниоткуда появляется человечек, вроде бы не знатный с виду, но и не крестьянин. И не воин. Мозолей на руках нет, к физическому труду непривычен, одно слово — колдун. Не гений, но и не тупица. И есть у него прелюбопытная способность — уж очень хорошо колдовские линии видит, даже такие, что магический прибор засечь не может. Но это ладно, такое у многих случается, кто-то хуже видит, кто-то лучше. Я вот вообще в очках хожу, как думаете, почему?

— Для солидности, — предположил я.

— В точку. Зрение-то исправить любой лекарь одаренный может. А вот колдовское зрение — тут нет, выкуси. Врожденное это. Передается только по отцовской линии, так что вы завидный жених, как узнают тут местные кумушки, сразу с невестами к вам в очередь выстроятся, дар-то редкий. И ладно бы только это, так еще у этого очень молодого человека обнаруживается другая способность — разум он свой блокирует. И ладно бы с помощью закладки какой, или амулета, так ведь нет — осознанно, да так, что я, не самый последний разумник, продавить этот блок не смог. Обьясните?

— Так тоже врожденное, — пожал я плечами. — От прадеда моего, Сергея Олеговича Травина. Он известным разумником был, вот мне и передалось. Говорят, я вообще на него похож. Одно лицо.

И перстень родовой выставил напоказ.

— Ну да, ну да, — человечек стоял, покачиваясь с пятки на носок, и всем своим видом показывал, что он мне верит. Как родному.

— Послушайте, Менелай Феоктистович, — я улыбнулся, — я ведь этого места не просил, и на службу не набивался. Если у вас есть сомнения, вы их боярину скажите, только на вашей стороне буду. Мне, знаете ли, в шесть утра каждый день вставать тоже особой радости нет, да еще к этому на сьемных квартирах жить, в трактирах питаться. У меня вот дом образовался на Смоленщине, туда перееду. Или вообще, вернусь-ка я к себе в Пограничье. Там леса, поля, воздух свежий, а какие там щуки в озерах водятся, руками и не показать, не отросли еще такие руки. А лоси какие в лесах, а куропатки —

жжирные, еле летают, каждая по два кило весом. Одним выстрелом сразу пятерых можно снять.

— Так уж и пятерых, — Менелай недоверчиво посмотрел на меня.

— Если повезет. А грибы, ягоды. Идешь, и сами под ноги бросаются.

— Прям самому туда захотелось, — вздохнул человечек. — Но нельзя, служба. Ладно, Марк Львович, раз уж Фоминские вас признали, да амулет родовой тоже, примем за данность, что вы действительно Травин. Как колечко серебряное, не жмет?

— В самый раз, — заверил я его. — Ношу, не снимая.

— Часто пробуете?

— Да сначала часто, а сейчас уже и не пытаюсь.

— Тут вы молодец. Некоторые, знаете, ли, пальцы отрубали, но без толку это, на другой палец кольцо перекидывается. А вот отрубленный палец уже не отрастает сам, хотя казалось бы, процедура пустяшная, вон Мирон такие не глядя делает. Да головой не качайте, не запугиваю я вас. Просто хочу, чтобы понимали, эти полгода следящий амулет будет на вашей руке.

— Он не подсматривающий? — уточнил я.

Менелай задумался, потом тряхнул головой.

— Идея хорошая. Вот как это сделать, пока не знаю, но тут сложности есть, подслушивающий проще будет сотворить. Как думаете?

Я вместо ответа окружил кольцо щитом.

— Да, — вздохнул собеседник, — это очевидное решение. Другое дело, что вот так никто не будет все время ходить, с простыми людьми сработает, а с вами, колдунами, вечно какие-то проблемы. Ладно, перейдем к рабочей части. Я — стольник княжьей канцелярии, — и поклонился. После ответного поклона продолжил, — С этого дня ваш непосредственный начальник. Вы, Марк Львович, служите в княжьей канцелярии, а чем она занимается?