На длинном черно-сером диване сидит низкорослый человек в зеленоватой мантии. Его правый глаз перевязан черной повязкой, а на коленях покоится ранее снятая темная фетровая шляпа, обнажающая небольшую проплешину на затылке. Он встает сразу же, как замечает меня спускающимся по лестнице выходящей сразу в малый зал.

— Здравствуйте, Лорд Забини, — он выглядит слишком взволнованным, и я спешу узнать, в чем дело.

— Вы что-то обнаружили мистер Григорович?

— Да, сэр.

Мое сердце пропускает удар, и я судорожно хватаюсь за грудь. Из легких выбивает весь воздух и я, открыв рот, судорожно пытаюсь сделать хоть один короткий вздох.

— Что с Вами?

Григорович преодолевает разделяющее нас расстояние в два шага и с тревогой заглядывает мне в лицо, придерживая одной рукой за сутулые плечи. Я вытаскиваю из своего нагрудного кармана потрепанный шелковый платок, когда-то принадлежавший моей матери, и надрывно кашляю в него. В уголках глаз сразу же набегают слезы, которые я поспешно смаргиваю после того как приступ проходит.

— Уже все в порядке. Со стариками такое бывает, — я кое-как выпрямляюсь и убираю запачканный кровью платок обратно в карман. Если мой собеседник и знает, о том, что недавно мне исполнилось только тридцать два года, то он этого никаким образом не показывает. Но я прекрасно помню, что Григорович старше ровно на восемь лет и при этом не разваливается на части в отличие от меня.

Я вымученно улыбаюсь, почесывая свою черную бороду с проблесками седины, и буквально плюхаюсь на диван.

— Давайте перейдем сразу к делу: Вы нашли его?

Григорович аккуратно присаживается рядом и молча кивает. На секунду мне кажется, что на меня вновь обрушится ужасный кашель, мои легкие не выдержат и разорвутся на части, но этого не происходит. И я с трепетом признаю, что это просыпаются отголоски моих былых воспоминаний.

— И? Где же он?

Григорович лезет в карман своей мантии, вынимая какую-то вещицу и ставя на низкий столик у дивана.

— Что это? — я прекрасно вижу, что это, но мое сознание просто отказывается признавать правду.

— Это все, что от него осталось.

Внутри стеклянного флакона насыпана горстка серого пепла и прямо перед моими глазами из него вырастает человек. У него длинные стройные ноги с аккуратными белыми закругленными ногтями. Узкие бедра, плоский подтянутый живот, тонкая талия, широкая грудь с небольшой коричневой родинкой над правым бледно-розовым соском. Длинная шея, заостренное лицо с ярко выраженными скулами. Серые глаза с темным ободком вокруг радужки и снежно-белые волосы.

Я беру в руки флакон и чувствую подступивший к горлу ком. Драко стал последним из тех, кого мне удалось найти. Последним из моих близких друзей, которых в столь юном возрасте унесла война. Самоуверенный наглец Нотт, глуповатый толстяк Винсент, моя верная подруга Пэнси — все они были обречены раствориться в коридорах времени, оставаясь лишь моими радостными воспоминания о том чудесном летнем дне, проведенном в поместье Гринграсс. О том дне, с которого все и началось.

Я знаю, что он не хотел, чтобы я помнил. Помнил отблески света от непростительных заклятий на навсегда застывших лицах, встретившись со смертью. Помнил момент гибели моих друзей, и их предсмертную агонию. Помнил, как жизнь навсегда покинула их тела. Помнил о том, как они стали убийцами, как их руки обагрились чужой кровью. Помнил мертвые тела пожирателей смерти, которых скинули в одну кучу за стенами Хогвартса, чтобы затем придать огню. И я смог это забыть. Точнее это он заставил меня забыть…

Я обнаружил, что стою по колено в теплой воде. Солнце отчаянно жарило мне прямо в спину, из-за чего на ней выступили капли пота. Меня ощутимо подташнивало, что обычно бывает после продолжительного полета на метле. Потрясенно оглядываясь по сторонам, я пытался понять, где нахожусь. То был пляж, на котором не было не единой души, лишь чайки истошно кричали прямо над головой, кружась у золотых берегов. Я ощутил, что крепко сжимаю что-то в руках только, когда ступил на рыхлый прибрежный песок. На моей ладони сверкала золотая пуговица (33) и только после тщательного разглядывания я понял, что на ней был выбит герб семьи Малфоев.

Судорожно ощупав карманы, я не обнаружил при себе волшебной палочки и уже всерьез забеспокоился. Событие предыдущего времени стерлись из моей памяти, и как бы я не силился вспомнить о том, что происходило со мной до этого момента, я не смог. Перед глазами стоял лишь жаркий летний день, вкус дорогого вина на губах, бал в поместье Гринграсс, а затем гостиная полная авроров. Что было дальше, я никак не мог вспомнить, словно мою память кто-то хорошенько подчистил заклятьем забвения.

Через несколько минут до меня дошло, что золотая пуговица – это портал, который и перенес меня сюда. Могло ли это означать, что это все дело рук Драко Малфоя? Ведь пуговица абсолютно точно принадлежала его семье. Неужели, он решил подобным образом подшутить надо мной? Это было вполне в его стиле. Мысли разрывали мою голову, но я никаким образом не мог самостоятельно ответить на них. Если Малфой отобрал еще и палочку, то он слишком далеко зашел в своем цинизме. Это уже было похоже не на безобидный розыгрыш, а на жестокое наказание. “Но чем я так провинился перед ним?”

Серые глаза ворвались мне прямо в голову, пробивая защиту. Драко пораженно смотрит на меня. Я понимаю, что он впервые рискнул заглянуть мне прямо в голову, прочесть мои мысли, вывернуть их наизнанку. Я хватаюсь за голову и падаю на песок. Из моего горла вырывается какой-то жалкий рев забитого зверя. И в этот момент в моей голове крутиться лишь одна мысль: “Неужели, между нами теперь все кончено?”

Я с огромным трудом встал на ноги, не обращая внимания на прилипший песок к мокрым штанинам. Мои дорогие кожаные туфли были полны воды, из-за которой раздавался мерзкий шлепающий звук, когда я шел в противоположную сторону от моря за спиной. Вдоль полоски пляжа росли огромные зеленые кусты, за которыми виднелась асфальтированная дорога. По ней передвигались те самые “уродливые кареты маглов”, как их любил называть Драко. Сейчас они стройными рядами двигались в противоположных направлениях, проносясь перед моими глазами. В тот момент я понимал, что кроме как на маглов мне больше не на кого рассчитывать. Палочки нет, а из-за незнакомой местности я не знал, куда мне следует аппарировать без ущерба своему здоровью.

Меня грубо остановили как раз в тот момент, когда я собирался перелезть через небольшое ограждение. Я сразу же узнал перед собой авроров из испанского министерства, которых мне приходилось видеть еще в магических кварталах в детстве. Они так ловко и быстро скрутили меня, что я не успел ничего толком сообразить. Один из них бегло зачитал мне мои права и назвал причину ареста — несанкционированное перемещение. Я даже не пытался сопротивляться.

Меня доставили в Малагу, в которой я провел около двух дней на допросе. Оказывается, я переместился в район Коста-де-Соль-Оксиденталь в Андалусии, недалеко от города Эстепона, прямо на южное побережье Испании. Осознание этого заставило меня еще больше запутаться в причинах нахождения в этой местности. Если Драко хотел наказать меня подобным образом, то зачем ему было необходимо отправлять меня именно сюда?

Испанцам так и не удалось выяснить цель моего визита в провинцию Малага. Они внимательно изучили последние минуты моих воспоминаний, а затем полностью подтвердили мои собственные догадки — “Обливэйт”. После долгих договоренностей и составлений документов о переводе, меня переправили прямиком в Мадрид. Там были зафиксированы показания под веритасерумом (оказывается, в Испании разрешены его применения аж с четырнадцати лет), подтверждение моей личности и, конечно, безрезультатные выяснения начальной точки перемещения. На третий день моего незаконного пребывания на территории Испании, за мной приехала мать.

Я помню, как трещали стены от ее крика о некомпетентности правовых органов в отношении несовершеннолетних. О том, что непрестанно держать наследника одной из самых древних чистокровных семей в клетке. И, что если выясниться, что ко мне применялось насилие или не было предоставлено должного ухода, то она дойдет до самого Министра Магии, который немедленно уволит всех, кто как-то был связан с этой ситуацией.