— Днем. Около двух часов.

— И мистер Малфой уже был на месте?

— Да, он был в главном зале на первом этаже вместе с Асторией Гринграсс.

— А что насчет мистера Теодора Нотта и мистера Винсента Кребба? В каком часу прибыли они?

Я озадаченно смотрю на него, плохо понимая, причем тут они, но так и не озвучиваю свой вопрос. Быстро прокручивая в голове события сегодняшнего дня, я выуживаю из закоулков памяти подходящее воспоминание.

Моя рука соскальзывает со спинки дивана и уверенно ложится на бедро mi amor (исп. моей любви). Губы Драко расползаются в самодовольной ухмылке, он разводит ноги в стороны, спустив одну из них с дивана, полностью расслабляясь. Я вглядываюсь в его глаза, силясь прочитать плескающиеся там эмоции. Моя рука начинает медленно скользить вверх по грубой ткани брюк. Мы, не отрываясь, смотрим в глаза друг друга, и гадаем, кто же первым разорвет зрительный контакт. Я ощутимо впиваюсь пальцами в податливое тело, проходя по внутренней стороне бедра, из-за чего Малфой картинно прикусывает нижнюю губу и я ловлю его рваный вздох.

Нас отвлекают девочки, которые сообщают, что идут встречать Теодора у парадного входа. Это означает, что его экипаж прибыл всего на полчаса позднее меня. Я спешу поделиться этой информацией, припоминая еще один факт:

— Получается, что Винс был вместе с ним.

— Они приехали вдвоем?

— Да.

— И после этого никто из них не покидал стены поместья?

— Нет, мы целый день были здесь.

Коун кивнул, видимо полностью удовлетворенный моим ответом. Вероятно, он уже успел опросить Грега и Пэнси, и их версии полностью совпадали с моей. Я бросаю взгляд на перо, зависшее в воздухе, дописав мои показания. Неизвестность съедала меня изнутри, а страшная догадка гложила сердце, поэтому решил спросить об этом напрямую. Аврор с полным равнодушием сообщил:

— Сегодня ночью было совершенно нападение на Министерство Магии. Зачинщиками были Пожиратели смерти во главе с самим…- он запнулся, — Сами-Знаете-Кем. Благодаря отваге мистера Поттера и его друзей, а также помощи директора Дамблдора, нам удалось задержать его последователей. Среди них оказались мистер Малфой, мистер Нотт и мистер Крэбб. Отцы Ваших друзей. Утром начнется слушанье по их делу, но уже исходя из показаний свидетелей, что присутствовали во время нападения, их вина полностью доказана.

— Вы хотите сказать, — слова давались мне с огромным трудом. — Их всех заключат в Азкабан?

— Именно.

В реальности все оказалось гораздо хуже, чем я мог бы себе представить в самых жутких мыслях. В голову мгновенно ударило страшное осознание начала конца. Словно кто-то запустил отчет времени, которое с каждым днем будет крупицей светлого песка, подать внутри антикварных часов, неизменно приближая к развязке. Перед глазами встали образы моих друзей и их семей, со стороны казавшимися такими высокоморальными, правильными, никогда не допускающими ошибок. И теперь, весь тот образ интеллигентных и успешных людей рушился под сводами Азкабана.

Думали ли они о своих детях, когда уверенно шли на эти безумства? И что теперь делать их семьям? Как смотреть в глаза обществу? Теперь к ним прочно привяжется ярлык детей преступников. И смогут ли они после этого свернуть с протоптанной дорожки их эгоистичных отцов? Мой ответ: нет, не смогут. Для чистокровных отпрысков авторитет родителей слишком велик, чтобы отказываться от идеалов своей собственной семьи. Для слизеринца нет ничего важнее благополучия своего собственного рода, ведь чистокровные всегда будут в меньшинстве. И это только еще больше разожжет очаг ненависти между противоборствующими сторонами. Лишиться отцов, что может быть хуже для детей, которые с детства так боготворили их?

И наблюдая за Драко, я понимаю, что самое страшное для него уже случилось. Я знаю, что после того как все уйдут и оставят его одного в холодной комнате, он расплачется. Потому что он всего лишь напуганный мальчик, мой ровесник, который не знает что такое трудности, который не имеет представления о том, что значит война. И который все что когда-либо хотел — быть достойным наследником своей семьи, который получит безусловное уважение окружающих. Ровным счетом, как и наш самоуверенный наглец Тео, и как глуповатый толстяк Винс. Сыны своих отцов, что всегда все решали за них. И которые собственноручно подписали их на эту войну, но никогда не готовили их к ней.

Драко резко ловит мой взгляд. Я вижу, как на его лице читается трагическая обреченность, словно теперь розовая пелена окончательно упала с его глаз и он видит, что мир больше не имеет никаких оттенков. Перед его взором сплошная черно-белая масса, которой теперь будет окрашен весь окружающий его мир. Я чувствую почти незаметное покалывание в висках, после чего резко слышу голос матери в своей голове: “Ты вспомнишь мои слова, когда он попросит тебя что-нибудь сделать для него. Например, то, что сказал сделать ему его отец, а его отцу лично поручил Темный Лорд”. И преисполненный решимостью я признаю — сделаю. Я сделаю все, что он только попросит. Я буду помогать ему во всех его делах, какими бы кошмарными или не нормальными они не были бы. Я постараюсь всеми способами отгородить его от всех тех ужасов, что еще предстоят, я постараюсь защитить его любой ценой.

Глаза Драко пораженно распахиваются. Я понимаю, что он впервые рискнул заглянуть мне прямо в голову, прочесть мои мысли, вывернуть их наизнанку. Понравилось ли тебе то, что ты там увидел, Драко? Успел ли ты разглядеть все то, что связывает нас с тобой? Знаешь ли ты теперь, что все это время я на самом деле был тем, кем не являюсь? Грязный полукровка, который обесчестил тебя, и который готов отдать тебе всю свою кровь, если ты однажды потребуешь ее взамен этой ошибки. Безумен ли я? А как иначе, ведь все это не более чем слова безумца. И теперь, полностью раскрыв все карты, я произношу:

Только прошу тебя, Драко, позволь мне помочь тебе.

****

В воздухе витает крепкий запах свежезаваренного кофе, который только что поставил прямо передо мной домовой эльф. Я покосился на фарфоровую чашку с изображением картины “Музыканты” кисти Караваджо, и вновь вернулся к чтению “Пророка”. Голова болит нещадно еще с прошлой пятницы, и я понимаю, что мне еще на выходных стоило бы обратиться к целителю. Последние выписанные зелья мне ни капельки не помогли и боль вновь вернулась. А те, что я принимал до этого, перестали помогать еще на более ранних сроках. Думаю, что после всего этого пора бы прибегнуть и к экспериментальным лекарствам. Моя домовиха, Нэйла понуро прижимая свои большие уши к голове, что-то слабо пищит стоя передо мной.

— Что ты там бормочешь? — я недовольно взглянул на нее, из-за чего эльфийка в ужасе сжалась.

— К Хозяину пришел тот человек из агентства. Нэйла попросила его, подождать Хозяина в зале.

Я откладываю газету в сторону и встаю из-за стола, недовольно морщась. Резкие движения сразу же отозвались ноющей болью в висках. Нэйла испуганно ввозилась на меня, прекрасно зная о моем не самом лучшем состоянии.

— Нэйле следует принести зелье хозяину?

Я раздраженно отмахнулся.

— Лучше скажи мистеру Григоровичу, что я уже спускаюсь.

Эльфийка послушно кивнула и без лишних слов мгновенно аппарировала, прижимая к груди золотой поднос.

Я медленно побрел к выходу из комнаты, с трудом передвигая ногами. Никогда не думал, что к сорока годам во мне совсем не останется никаких сил, словно стены моего сторноуэйского замка медленно высасывают их. Тогда столь скоропостижная смерть моей матери была бы вполне объяснима.

Я держусь за холодные камни стен, чтобы с грохотом не упасть о такой же каменный пол, как в прошлый раз. Моя вездесущая трость благополучно забыта в одной из комнат, а аппарацию я уже давно не использую из-за страха быть еще более изувеченным. Я передвигаюсь по темным запутанным коридорам, которые уже давно выучил наизусть. Когда я в первый раз приехал в этот замок, то несколько месяцев не мог приспособиться к постоянно менявшимся путям. Замок играл со мной, успешно запутывая меня в лабиринте своих стен, пока я не надоедал ему и он не выбрасывал меня где-то у моих комнат. Сейчас ему больше нечем удивить меня, ведь я без особого труда нахожу выход отовсюду, куда бы он меня не завел.