— Я по-прежнему с тобой, разве этого мало? — то, как он произносит это, эхом отдается в моей голове. Я не хочу, чтобы он заметил на моем лице отголосок промелькнувших чувств, загнанных глубоко во внутрь. И я закрываю лицо руками, как-то слишком отчаянно. Как-то слишком…по-детски.

— Мало. Мало. Мне все мало. Как только мы выйдем из этой комнаты, наши отношения опять изменятся. Нам вновь придется притворяться. И я устал. Устал от этого, — я слышу свой отчаянный вой со стороны. Ну что за жалкий тип?

— Знаю, но по-другому нельзя, пойми. Есть вещи, которые не стоит менять для общего блага.

Когда ты успел, так изменится, Драко? Когда стал таким взрослым, таким сознательным? Когда ты стал утешителем, стоя на коленях передо мной? Разве не должно было быть наоборот? Драко, это точно ты сейчас передо мной? Точно?

— Знаю. И твоя правота меня губит.

Он отводит мои руки от лица и обнимает.

Я думаю, что ему всегда требуются доказательства. Доказательства того, что он мне небезразличен. А когда он их получает, то неизбежно чувствует вину. И в такие моменты я задаюсь вопросом: потому ли это, что я нуждаюсь в нем больше, чем он во мне?

Я утыкаюсь лицом в его плечо, втягивая ноздрями его запах. Обычно многие поэты воспевают в своих стихах возлюбленных дивной красоты. Они нарочно преувеличивают их достоинства и приуменьшают недостатки. Любят писать о божественном аромате, который исходит от них, о шелковистых волосах, о белой мраморной коже. И с недавнего времени я осознал, что когда все это время смотрелна Малфоя, в моей голове возникали именно такие эпитеты. Он всегда казался кем-то неземным, волшебным существом, слишком прекрасным даже для меня. Но сейчас, трепетно обнимая его за талию, я замечаю, что все волшебство уже давно исчезло. Передо мной обычный, живой человек с огромным количеством недостатков, которые постоянно лезут наружу. Я ухмыляюсь ему в плечо. Я мог бы перечислять недостатки Малфоя бесконечно, и буквально по пальцам посчитать его достоинства. Что делает его таким привлекательным для меня? Парня со сложным характером?

— Я приму твой подарок.

Я настолько глубоко погрузился в свои мысли, что совершенно не расслышал то, что он шепнул мне на ухо несколько секунд назад.

— Что?

Он устало закатывает глаза, показывая все, что он думает о моей заторможенности, перед тем как еще раз произнести уже громче:

— Я возьму перстень.

Молча протягиваю руку к постели и нащупываю кольцо, которое беззаботно лежит прямо на смятых простынях. Я немного колеблюсь перед тем, как протянуть его Драко. Теперь все мои действия кажутся какими-то неправильным и наивными. После промывки мозгов, которую я получил от своего любовника, я уже корил себя за слабохарактерность.

— Надень его мне, — словно дамочка, которая протягивает свою холеную ручку для поцелуя, он гордо отставил свой безымянный палец.

— Ты действительно хочешь этого? — я обескуражен. Это первый раз на моей памяти, когда он уступает мне, что, в принципе, ранее было мифологическим явлением. Драко Малфой делает что-то для других? Сегодняшний день надо занести в личный календарь и отмечать как семейный праздник с последующими поколениями. Хотя, может и не следует исключать вариант того, что он хотел этого точно так же, как и я?

— Да.

Его уверенный тон придает мне сил, и я осторожно надеваю солидный перстень ему на палец. Я наблюдаю за тем, как кольцо уменьшается, чтобы идеально сесть в размере. Александрит словно почувствовав нового хозяина, мгновенно меняет цвет, из голубовато-зеленого постепенно переходя в почти прозрачную зелену (23). Драко внимательно наблюдает, за этими символичными действиями с некоторым трепетом. Он подносит руку к лицу, разглядывая драгоценность.

— Что это за камень?

Я улыбаюсь. Он совсем не разбирается в этом.

— Это Александрит.

— Александрит?

— Один из самых сильных магических камней.

— Никогда о нем не слышал, — он хмурится.

— Сейчас таких, как этот почти не осталось.

— А разве он магически подходит мне?

Я киваю.

— Он тебе идеально подходит.

— Как ты узнал это?

— Тебе надо было меньше отвлекаться на Поттера на уроках Астрономии.

Он раздраженно поглядывает на меня исподлобья. Если его и взбесило мое замечание, то желание дождаться объяснений для него гораздо важнее потраченных впустую нервов. А я улыбаюсь, как идиот. Если ему так интересно, он вполне может взять в руки книгу из библиотеки Малфой-менора и прочесть.

Не дождавшись никакого вразумительного ответа, Драко устало закатывает глаза в своей излюбленной манере и встает с колен. Я поднимаюсь вслед за ним, чтобы взять с пола рубашку и надеть ее. Какое-то время мы молчим, каждый погруженный в свои мысли. Внезапное затишье смущает меня, ведь всего пару минут назад мы умудрились почти поссориться. Атмосфера в комнате стала какой-то удушливой, словно высказанные ранее слова все еще висят в воздухе не желая растворяться по истечению времени. Я подхожу к зеркалу, чтобы расчесать спутанные от пота лохмы волос и, глядя в зеркало вижу, как Драко не сводит внимательного взгляда с кольца.

— Я не стану снимать его до самого конца вечера, если ты пообещаешь мне кое-что.

Я оборачиваюсь, продолжая расчесывать черные пряди:

— Что?

Какое-то время он многозначительно молчит, задумчиво рассматривая меня с ног до головы. Он всегда так делает, перед тем как сказать, нечто важное. Словно ждет, пока я прочту его мысли, и ему не придется озвучивать застрявшие в глотке слова. Но сейчас словно опомнившись, Малфой начинает медленно скользить взглядом по комнате, изучая предметы. Я в нетерпении жду, пока он, наконец, продолжит наш разговор, уже расправившись со своей прической. На хозяйском гребне остаются мои длинные волосинки, и я специально сгребаю их в ладонь. Мало ли, а вдруг Григрассы захотят приготовить оборотное зелье с их помощью? За этими мыслями я не сразу замечаю, как Малфой вытянув руку, указывает на что-то пальцем.

— Обещай не надевать больше эти отвратительные туфли. Ума не приложу, как ты вообще мог купить подобное.

Мои черные туфли из крокодиловой кожи спокойно себе лежали у изножья кровати. Но именно на них пал недовольный взор моего amante (исп. любовник). Хотя, если дело касалось вкуса, Малфой был абсолютным фаворитом нашего факультета, поэтому спорить было бесполезно. Во всей школе он уступал лишь Захарии Смиту, но у последнего мать была известным модельером, поэтому мнение большинства я считал справедливым. Малфой же отказывался и в этом отношении считать себя вторым, поэтому принципиально игнорировал всякие школьные девчачьи рейтинги, типа “Лучший стиль Хогсмида”. А вот над моим стилем еще работать и работать. И первым делом придется выбросить эти туфли.

— Обещаю.

****

Мы украдкой целовались в лабиринтах школьных коридоров, прижимаясь к холодным стенам замка, пока по близости никого не было. Драко нервно озирался по сторонам, а я поспешно прижимал его к себе, проникая руками под рубашку, ощупывая тело. Он мялся, беспокойно отводя мои руки, не давая зайти дальше, чем хотелось бы. Он относился к этому легкомысленно, позволяя себе только небольшую слабость в виде объятий и горячих поцелуев. На большее у него просто не хватало смелости.

Он никогда не проявлял инициативу, позволяя мне вести в наших сомнительных отношениях. Позволял мне трепетно касаться его, привлекая к себе за талию. Позволял облизывать его тонкую шею. Позволял судорожно тереться об него. Я терпел подобные детские шалости около пары месяцев с того момента, как все началось. А потом наступило лето и празднование его дня рождения в Малфой-меноре.

Он убегал от меня по коридорам поместья, под строгими взглядами семейных портретов, висящих на стенах. Драко лукаво улыбался, оглядываясь на меня через плечо, пока я шел в десяти шагах от него. В моих воспоминаниях стены коридора медленно сужаются, а я неотрывно вглядываюсь в черный силуэт Малфоя, что почти бесшумно скользит по узорчатому паркету. Я прижимаю его к одному из гобеленов, и он едва слышно смеется мне в губы. С первого этажа доносятся чарующие звуки симфонической музыки, судя по ней, гости начали танцевать менуэт.