Время, проведенное вместе, оставило свой своевольный отпечаток и на Изае, сделав его чуть более лояльным по отношению к Шизуо. И теперь рядом с ним Хейваджима мог наслаждаться той скрытой от всех глаз жителей города улыбкой информатора и его настоящим смехом, который звучал только для него, как симфония, предназначенная не для всех ушей.

Оборачиваться Шизуо не пришлось, потому что Изая сам, задорно подпрыгивая на одной ноге и тихо присвистывая себе под нос, обошел блондина, тут же заглянув ему в лицо, словно пытаясь прочитать там какие-то иероглифы. Хейваджима отпрянул, проворчав про соблюдение личного пространства на улице, но истинная причина крылась в том, что он попросту не хотел, чтобы всевидящий информатор заметил на его лице отголоски печали прошлой минуты.

Глаза Изаи, прозрачные и столь же глубокие и бездонные, как само ночное небо, завлекали лучащимися в них азартом и совсем детским восторгом, ярко гармонирующим с зажатой в его цепких руках палочкой розовой ваты.

На информаторе была накинута неизменная легкая куртенка с капюшоном из искусственного меха, сжившаяся с ним, как неотъемлемая частичка существования, но вел он себя несколько иначе чем всегда. Раньше на улице Изая становился той надоедливой, несносной блохой, которую знал блондин уже больше семи лет, и только наедине снимал эти фарфоровые маски, пропитанные фальшью, чтобы открыть для Шизуо себя настоящего. А сейчас тот факт, что они не одни, казался размытым, неважным, совсем не интересующим их в эту минуту, словно эти двое вдруг оказались невидимками посреди оживленного парка, а точнее сказать, это весь парк стал для них невидимым и незначимым.

- Тебе лучше… - нахмурился блондин, вспоминая свои недавние терзания и предпринимая попытку мягко намекнуть брюнету, что сейчас ему лучше держаться от него подальше, но Изая, предвидя это, резко прильнул к блондину, поднеся указательный палец к его губам, не позволяя сказать эти слова.

- Тц… поговорим об этом потом, - близко приблизившись к лицу Шизуо, шепнул Изая ему на ухо и отстранился, разведя руки в стороны, уже громко оповестил: - Сейчас только начинается самое веселье, мы же не можем пропустить такой чудесный праздник?

Шизуо замер. Пальцы Изаи, слегка покрытые крупинками сахара, оставили на губах сладкий неповторимый привкус, словно дразнивший его своей незавершенностью. Хотелось большего, и блондин, не сдержавшись, облизнулся, пробуя на вкус этот приторный отголосок и помимо воли задерживая взгляд на губах брюнета, слегка припухших и розоватых, которые сейчас были слаще, чем в обычное время. Так хочется… Огромных усилий стоило Шизуо развернуться и отвести от Изаи взгляд, что, к слову, тут же не понравилось брюнету.

- Непорядок, Шизуо! - вскрикнул он нарочито обиженным тоном и, чуть приподнявшись на цыпочках, заключил горящие от стыда щеки блондина в свои холодные ладони, медленно поворачивая к себе. - Сегодня ты обязан смотреть только на меня.

- Изая…

- Не заставляй меня думать, что тебя интересует кто-то другой, - сверкнул глазами брюнет, а в свете уличного фонаря Шизуо показался этот отблеск до боли напоминающим блеск ножа, извечно лежащего в кармане информатора.

Глупости говоришь. Ведь даже когда тебя нет рядом, единственным, о ком я думаю, все равно остаешься ты.

Губы ненавязчиво целуют, кончиком языка вторгаясь в личное пространство и мягко касаясь неба, на пробу, осторожно, будто бы спрашивая разрешения. Их поцелуй нежен как никогда, и мало кого волнует, что сейчас улица и парк освещены фонарями, а кругом снуют люди, не терпящие однополые отношения. Сейчас блондин, закрыв глаза, чувствует на себе кроткие, смущенные прикосновения, будто они с Изаей всего-навсего влюбленные подростки, целующиеся в губы в первый раз. Так нежно, невинно выглядит их поцелуй, и так томно и суетливо отвечает на него сердце, забившееся в тесном давящем пространстве, будто норовя выскочить и выбиться из груди. Так медленно покрывается тело мурашками, и кончики пальцев начинает немного покалывать, заставляя действовать: рука оказывается на тонкой талии, привлекая ближе к себе, и приглушенный стон, сквозь их крепко сцепленные губы, побуждает ее не просто лечь на изящный позвоночник, но и легонечко начать поглаживать его, двигаясь все ниже и ниже. В ответ его тоже обнимают, но за шею, настолько поспешно, что их носы, притянутые ближе, сталкиваются, мешая парням завершить поцелуй красиво. Вместо этого конец получается каким-то нелепым. Но так ведь и бывает в первый раз.

- Будешь вату, Шизу-чан?

Шизуо качает головой, и Изая, пожав плечами, доедает невесомую сладость, отправляя в рот сразу большой кусочек, и жмурится от наслаждения. Ну точно как ребенок. Глядя на него, хочется так же беззаботно плыть навстречу всему миру, радуясь каждому мгновению. Как можно быть настолько противоречивым? Рассуждая как взрослый, вести себя как ребенок? Изая весь такой, неповторимый и загадочный. Иногда это и в правду жутко бесит, но в другие моменты возбуждает дикий интерес. Познать непознанное, узнать загадочного информатора чуточку ближе, разве не притягательно?

Среди всей этой праздничной суеты ровным счетом никому нет дела до двоих, хоть и известных на весь город, парней.

- Смотри, что я нашел, Шизу-чан!

Он оборачивается, пытаясь найти взглядом окликнувшего его Изаю посреди толпы, снующей по главной улице между палатками с едой и напитками, всякими переносными аттракционами и продающимися шариками в виде сердечек. Здесь много всего, относящегося к празднику, и поэтому именно сюда со всего города сбредаются все влюбленные парочки в поисках развлечений. Перед глазами возникает юркий брюнет с неизвестно откуда взявшимся ободком на голове. Но что является самым необыкновенным - это красные, изредка мигающие рожки, обрамляющие вещицу, и сейчас Изая напоминает чертика с таким украшением на голове, что нереально подходит его манере поведения. Поэтому Шизуо, не сдерживаясь, хмыкает.

- А тебе идет, блоха, - на что брюнет только улыбается и с каким-то странным выражением в коварных глазах произносит, что-то пряча за собой:

- Я и тебе кое-что приобрел.

Минута недоумения сменяется праведным гневом, потому что Изая вдруг показывает то, что так тщательно скрывал. Это оказываются ангельские белые крылья с искусственными мягкими на вид перышками и прикрепленной сзади резинкой для удобства ношения их на спине, но блондин не сильно рассматривает вещь, в отличие от Изаи. Тот заинтересованно хмурится, переводя взгляд со стремительно закипающего Шизуо на маленькие крылья и пространство, образуемое между ними и резинкой, которую он оттягивает, раздумывая над идеей. Спустя полминуты в голову приходит мысль, что даже если Шизуо и наденет столь смущающий аксессуар, его все равно не будет видно из-за широкой спины Хейваджимы, поэтому переодевание можно считать бессмысленным.

- Эх, Шизу-чан, ну почему с тобой так сложно, - обиженно дует губы Изая.

Шизуо закатывает глаза и отворачивается, намереваясь игнорировать такие выходки блохи, но Изая останавливает его за руку, сам огибает блондина, изогнувшись словно кошка, и, задержав томный взгляд, проходит вперед, оставляя смущенного Шизуо позади. Изящная талия и маленький открытый участок белоснежной кожи от задравшейся куртки манят к себе, и Шизуо не сразу понимает этот странный жест брюнета, а, догадавшись, в удивлении приподнимает бровь. Изая строит глазки? Черт возьми, он просто невозможен! Шизуо качает головой, следуя за игривым как никогда информатором, стараясь от него не отставать.

- Роль ангела явно не для меня, - через минуту хмыкает блондин.

- О, иметь в ангелах-хранителях столь накачанное и сильное тело - это мечта каждого грешника этой убогой страны, - заявляет брюнет, придвигаясь ближе, его цепкие пальчики хватают блондина за руку, переплетаясь с его. - Я являюсь истинным счастливчиком, ибо у меня такой имеется, - лукаво подмигивает он смутившемуся донельзя блондину.

- Хочу игрушку!

- Бери, кто тебе мешает?