– Что будешь заказывать? – спросила она, убрав локон своих тёмных волос за ухо. – Ой, прости, забыла сказать «Привет». Ну, в общем, привет, – Олив тихо посмеялась и улыбающимися зелёными глазами, в свете падающих лучей солнца похожими на сочную зелень, в ожидании любой реакции (слышишь, Хейл? Любой!) посмотрела на меня.

– Привет, – сказал я, когда отец легонько стукнул меня локтём в бок, и Лив улыбнулась, кивнув. Какая она всё-таки красивая… – Одну пиццу «Дьябола», пожалуйста, – я старался сдерживать себя, чтобы не сделать и не сказать ничего лишнего.

– Подожди… – она посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на отца, который помахал ей, и напряглась, как мне показалось, – подождите десять минут, – сказала Лив и спешно удалилась в пекарню, что-то бормоча себе под нос.

Я повернулся, судорожно выдохнув, прошёл к столику возле окна и, плюхнувшись на мягкое красное кресло, бросил рюкзак на другое кресло. Отец сел напротив, что приносило небольшой дискомфорт.

– Ну, как в школе дела? Как успехи с волейболом? – вдруг спросил он и задумчиво посмотрел в окно, избегая моих обозлённых глаз.

– Серьёзно? – я сдержанно ударил ладонями по столу. – Нет, значит, до этого он меня долго и нудно изучал, подвергая действию всевозможных химикатов, а сейчас довольно-таки мило беседует, будто бы ничего и не произошло! Да и ещё в кои-то веки ты решил забрать меня из школы, завезти в мою любимую пиццерию, что очень подозрительно, ведь я ни разу не говорил тебе об этом заведении, а в придачу ещё и беззаботно беседуешь со мной! Что-то тут явно нечисто, – вспылил я, стараясь говорить не слишком грубо и громко. – И если бы ты хоть раз интересовался моей школьной жизнью раньше, то знал бы, что в волейбольную команду мне так и не удалось попасть.

– Эй, у меня просто появилось свободное время, и я решил его уделить тебе, – ответил папа с ноткой фальши. – И давай не ссориться, ладно? Сегодня поистине замечательный день! – сказал он и блаженно вздохнул.

– Если честно, то устал я от твоего излишнего внимания. Мама правильно сделала, что подала на развод. С таким человеком, как ты, жить просто невозможно! Как можно ночью спокойно спать, зная, что рядом находится безумный учёный, готовый отправить тебя на эксперименты в свою гнилую лабораторию, чтобы, как он сам говорит, спасти всё человечество от инопланетного зла? – но внезапно в голове всплыли слова дяди: «Тебя лишили родительских прав». – О, и знаешь что самое интересное? – я не дал ему возможности заговорить и продолжил: – Я отчётливо помню, что мама не спорила, с кем мы останемся, когда вы разводились. Но в тот день дело выиграла не она!..

Но в этот момент нам принесли пиццу, от которой шёл лёгкий прозрачный дымок и исходил такой аромат, что пробуждался дикий аппетит, который просто заставил меня замолчать. Сейчас я пожелал насладиться этой безумно вкусной выпечкой, сделанной с душой. Никто в городе не делает пиццы лучше, чем семейство Бьянки.

– Приятного аппетита, – сказала официантка и, улыбнувшись, ушла.

Олив исподтишка смотрела на наш столик. Но, заметив мой взгляд, резко отвернулась, обращаясь к новому посетителю.

Я сослался на рабочий стресс и на присутствие отца. Она его никогда не видела. Может, из-за него так волнуется? Что бы не было причиной, с каждым бывает… Наверное.

Пицца вернула меня в реальность. Несколько минут или секунд я кровожадными глазами смотрел на неё, и было жалко начинать своеобразный пир. Перемирие длилось не долго. Не вытерпев более, я сразу же схватил небольшой кусок и откусил, с наслаждением закатывая глаза и откидываясь на спинку кресла.

– А, горю! Хелп! – я дёрнулся от резкости и чрезмерной громкости крика отца. – Воды, принесите воды! Н2О!

Все посетители повернули головы в сторону нашего столика, смиряя нас своими осуждающими взглядами. Я растерянно смотрел из стороны в сторону, ища бутыль с водой, и никак не мог её найти. Началась паника. Смущение примешалось к ней. Но к нам вовремя подбежала та самая официантка со стаканом воды, расплескав половину по пути. Папа дрожащими руками схватил его, залпом выпил всё содержимое и с шумом поставил на стол.

– Ну, что, лучше? – спросил я, начиная смеяться, забыв про недавние конфликты.

– В следующий раз предупреждай, что это острая пицца… – укоризненно произнёс отец, отодвигая её от себя.

Я пожал плечами и слегка улыбнулся, посмотрев в его не спрятавшиеся в этот раз карие глаза. Съев первый кусок и взяв ещё один, я надкусил его, а папа, сморщившись, как чернослив, смотрел, как спокойно я её ем: кусок за куском, и вот круглой выпечки уже и след простыл.

– И как ты это сделал? – удивился он, со странным подозрением посматривая на меня.

– Видимо, твои жуткие и бесчеловечные эксперименты над собственным сыном не прошли даром, – я пожал плечами, оставляя чаевые. И чего это я делал заказ и расплачивался, интересно?

Мы направились к выходу к облегчённым вздохам посетителей. Оглянувшись напоследок, я встретился взглядом с Лив, а потом помахал ей и вышел в двери, вернее, врезался в них. Я постарался быстрее смотаться оттуда, чтобы не опозориться ещё больше. Болван. Влюблённый мелкий болван.

Выйдя из пиццерии, мы снова сели в машину и поехали в лабораторию. В душе я надеялся, что мы поедем не в это проклятое место, а, например, в аквапарк. Высоченные горки, море воды, топись не хочу. Эх, чёрт, как жаль, что выбора у меня нет…

Автомобиль выехал на почти пустое шоссе. Светило яркое весеннее солнце, освещая всё своими тёплыми игривыми лучами, я решил приоткрыть окно. Свежий ветер ударил в лицо, приятно щекоча. Иногда было слышно пение птиц, которое тут же пропадало на фоне шума двигателя машины и проезжающих мимо мопедов, грузовиков, такси. Огромные сосны, от которых веяло приятным, чуть пряным запахом смолы, возвышались по обе части шоссе, придавая этой мини-поездке ту самую атмосферу путешествия.

По магистрали мы ехали недолго и через десяток-два километров свернули в чащу леса. Сразу же стало темно – солнечные лучи сюда не попадали из-за густых крон деревьев, таинственно перешёптывающихся между собой под редкими порывами тёплого ветра. Было не так шумно – можно услышать, если напрячь слух, жизнь леса.

Наконец перед нами показалось большое полукруглое здание, на котором я не увидел названия. Остановившись на небольшой стоянке, папа заглушил машину, мы вышли наружу. Вокруг сразу начали летать два комара, которых тут же прихлопнул, а потом направился к традиционному, парадному входу в лабораторию.

– Ты куда это намылился? – услышав возмущение отца, я остановился и посмотрел на него.

– Куда-куда, в лабораторию, куда же ещё! – удивился я, приподняв одну бровь.

– Прости, но нам не туда, – он жестом указал идти за ним, я пошёл, оглянувшись напоследок на здание. – Ты что, уже забыл дорогу?

Но я не ответил, впав в размышления. Какую такую дорогу? Я первый раз иду этим маршрутом. Сегодня что, все эксперименты перенесли на улицу? Полигонные испытания? Или чего они там напридумали?

– Эм, – я в ступоре остановился, увидев небольшую постройку, напоминающую, скорее, биотуалет, – если тебе приспичило, то мог бы просто об этом сказать, а я бы тебя подождал, – смущённо и немного раздражённо проговорил я, уже собираясь разворачиваться обратно. – Хотя это был бы отличный повод сбежать…

– Что? – удивился отец, вперив в меня непонимающий взгляд. – А, это. Нет, ты не так понял. Это лифт, ведущий в специальный отсек лаборатории. Туда не попасть через здание, поэтому он находится здесь. Пошли, – папа нажал на несколько кнопок, кажется, вводя код, и двери с лёгким скрипом открылись.

Я осторожно проследовал за ним, оглядываясь по сторонам. На этот раз мы шли в совсем другое место, не туда, куда обычно меня приводили, чтобы ставить опыты. Вся эта обстановка немного напрягала, было дурное предчувствие ужасного. Когда мы зашли в лифт, папа нажал на одну из цифр, и мы тронулись с места, поехав вниз. И он внезапно обнял меня так крепко, что чуть не задушил.