– Хорошо, – соглашается мама. – Кстати, наверное, надо бы сделать объявление с обозначением новых координат магазина. Оповестишь своих подписчиков?

– Наших подписчиков, – веду бровью я.

– Ну да. Наших, – мягко улыбается она.

Мама не верит в интернет-продвижение магазина. А если точнее – она не верит именно в «Инстаграм». Думает, что аудитория этой соцсети не заинтересована в покупках, а заточена лишь на просмотр мелькающих изображений. Некие эстеты, привыкшие восторгаться, вдохновляться красивой картинкой и только. Но я-то знаю, что многие люди с помощью «Инстаграма» сделали настоящий бизнес и теперь тот приносит им реальный доход. А мы с мамой даже на оффлайн-продажах едва сводим концы с концами.

Я открываю профиль нашей цветочной лавочки и, выбрав подходящее фото из галереи уже готовых снимков, сделанных на прошлой неделе, собираюсь написать небольшую заметку о переезде. Но вдруг спохватываюсь и решаю выложить в сторис свеженькие фотографии с экспозицией в новой витрине.

Выбираю подходящий ракурс и делаю несколько кадров общего вида.

Хм, чего-то не хватает…

Подхожу ближе, беру крупным планом счастливчика-парня из рода опунций.

Похоже, он мне позирует – снимок выходит великолепным!

Я прикрепляю стикер и подписываю важную информацию, а потом отправляю это же фото в ленту, сопроводив его более подробным рассказом о нашем переезде.

Под сердечком в профиле уже горит красная точка – оповещение о свежих лайках и комментариях, и я воодушевленно спешу все это просмотреть. Подписчиков у нас немного, около тысячи, и я не надеюсь на сиюминутную реакцию живой аудитории, но радуюсь каждому отклику посетителей нашей странички.

Лайков совсем мало: некоторые из них, оказывается, были оставлены с утра, к старым фотографиям. Зато есть несколько комментариев. Я еще не вижу их содержание – немного волнуюсь от одного только осознания, что их больше трех… пяти… восьми… Десяти? Меня начинает потряхивать.

Стараюсь вникнуть в текст, но буквы плывут, строчки прыгают, а сердце гулко стучит прямо в виски. В который раз пробегаю глазами по оставленным комментариям и пытаюсь понять, в чем дело: в каждом предложении читается раздражение, недовольство, презрение.

Кажется, мы получили с десяток гневных отзывов разом.

Какое-то время я продолжаю сидеть в машине. Стоит ли теперь ехать на дачу к Шуше или можно сослаться на непредвиденные обстоятельства? С одной стороны, я давно остыл, и релакс загородного шоссе мне уже не требуется. С другой стороны… почему бы и нет?

Я снимаю пиджак и отправляю его на заднее сиденье, чтобы не мешался. Надеваю очки, включаю радио и под звуки ненавязчивой музыки аккуратно выезжаю с парковки, посматривая в боковое зеркало на красную «Киа», неловко примостившуюся у бордюра в ближайшем дворе. А потом перевожу взгляд на витрину магазина без вывески и снова невольно улыбаюсь.

Миновав Кольцо, я сворачиваю в сторону Окружной дороги, и тогда откидываюсь на подголовник, опускаю стекло. В салон врывается поток майского воздуха, еще сырого и не до конца прогретого, но бесконечно свежего, почти летнего.

Никогда не задумывался: это погода делает настроение или настроение погоду?

На подъездной площадке теснятся три машины. Наверняка еще одна-две укрылись от зноя вместе с хозяйкиным «жуком» в гараже. Я съезжаю с обочины на газон, останавливаюсь у забора и настойчиво сигналю.

До меня доносятся чужие голоса и чей-то приторный смех. Затем у калитки появляется Фил, а следом и сама Шуша в сопровождении незнакомых девушек.

– Лешик, мы тебя заждались! – улыбается она, и ее подружки синхронно поддакивают.

– Олька врет, – Фил виснет на моей машине и нагло заглядывает в салон, – нам и без тебя было чем заняться.

– Я не сомневался, – вполне дружелюбно усмехаюсь.

Выхожу, не забыв захватить с собой пакет – презент для Шуши. Хоть и знаю, что ее ничем не удивить, но как-то неудобно заваливаться с пустыми руками. А сам стараюсь не обращать внимания на Фила: тот наверняка скалится у меня за спиной, разглядев свежую царапину на бампере, и теперь спешит поделиться своим открытием. Точнее, ткнуть меня носом, как щенка.

– Ай, ай! Кажется, кто-то забыл об осторожности, – делано сокрушается Фил, и его черные кудри нервно подпрыгивают.

Так и ждет, когда я проколюсь. А еще лучше, если сразу упаду в грязь лицом.

– Ты за меня переживаешь? – хохотнув, я обхожу его стороной. Мне абсолютно неинтересно, что он пытается из себя строить. Никак не перебесится из-за Шуши – думает, я на нее все еще претендую.

– Ох, пардон! Забыл, что для тебя это хлеб, – продолжает зудеть Фил, вышагивая рядом. – Слушай, Леха! Может, ты и моей девочке поможешь: поменяешь в «бехе» фильтр, а?

– Боюсь, твоему отцу это будет не по карману, – говорю без злобы и, смеясь, вручаю пакет Шуше.

Фил затыкается. Или просто я переключаюсь на другое. Замечаю в беседке знакомые лица, которым, в отличие от некоторых, искренне рад.

– Какими судьбами, Стас?! – выкрикиваю на ходу. Сто лет не видел этого чертяку! Мы с ним в одном лицее учились, а теперь видимся только на вечеринках.

А потом обращаю внимание на движуху возле бассейна. Там вроде уже кто-то купается.

– Леша, привет!

– Привет, Леш!

– О-о-о! Лекс причалил!

Приветствую всех и хочу заговорить с Катей, но Шуша перетягивает внимание на себя.

– Лешик, – она подходит слишком близко и заглядывает мне в глаза, – а черешня где?

Тонкая бретелька ее бирюзового сарафана скользит по плечу, и я спешу вернуть ее на место.

– Е-е! Черешня приехала! – орет кто-то, вынырнув из воды.

– Ты не привез? – Шуша обиженно дует губы, отчего еще больше напоминает фарфоровую куклу.

– Нет, – улыбаюсь своим фантазиям.

– Я же тебе написала. Про черешню. Попросила привезти. Ты не прочитал? – Она оборачивается к публике, ища поддержки у подружек, и ее идеально гладкие каштановые волосы бликуют на солнце, слепя мне глаза.

Отступаю чуть в сторону.

– Не видел.

– Вот вечно ты так!

– Да как «так»-то? – смеюсь. – Мне не трудно, могу сейчас привезти, если вам так приспичило.

– Приспичило! – довольно щурится Шуша. Должно быть, рада, что я подчиняюсь ее капризам. А мне прокатиться туда-обратно только на руку – делать здесь особенно-то и нечего.

Она касается моего запястья, и я в который раз ловлю себя на мысли, что ее прикосновения меня вообще не трогают.

Возвращаюсь к машине, сажусь за руль и ухмыляюсь по-доброму. Черешни, видите ли, захотелось.

– Леш, и шампусика тогда захвати! – в окошко заглядывает Катя. – Все как обычно, ты знаешь. А то это, – она небрежно помахивает бокалом, – слишком сладкое.

– О’кей. Будет сделано, шеф!

С Катей мы учимся на одном курсе финфакультета и видимся почти каждый день. Треплемся без цензуры о всякой ерунде и часто прикрываем друг друга, если возникает какая-либо щекотливая ситуация. За три года я ни разу в ней не разочаровался, а только убедился, что она классная девчонка. Нет, в смысле… каких-то определенных чувств я к ней не испытываю, но и не могу сказать, что она совсем не в моем вкусе. Катя вполне обыкновенная: круглолицая, улыбчивая, с крохотной родинкой под нижней губой. Ну, пухленькая, может. Совсем немного. Но не рыхлая – подтянутая, и ноги от ушей. Только разве это на что-то влияет? К тому же я воспринимаю ее как друга. Катя – прекрасный человек! Она не строит из себя черт знает что, не умничает, ничем не кичится, а еще своими руками делает такие крутые штуки из керамики, которые заслуживают отдельной похвалы. И из игристых вин предпочитает «Асти», а не то, чем остальные будут давиться ради «статуса».

Я реально планирую ехать в город за черешней: набираю приличную скорость, наваливаю громкость, расслабляюсь… Но вдруг у обочины замечаю мужичка с редиской и со свистом торможу возле него.

Ну что ж, будет ей черешня! Сама напросилась!