Оформление серии Ольги Жуковой

Copyright © Мария Евсеева, текст, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Лина: Когда я впервые увидела его, то подумала, что он один из тех самовлюбленных супчиков[1], баловней судьбы, которым все сходит с рук. Он показался мне слишком напыщенным, слишком амбициозным, слишком нахальным. Он постоянно смеялся надо мной! Что бы я ни сказала, что бы я ни сделала.

Алексей: Потому что она вела себя как маленькая засранка.

Лина: Что-о?

Алексей: (*улыбается)

Лина: Ты же говорил, что я забавная!

Алексей: Забавная. Таких забавных маленьких засранок я давно не встречал.

Лина: (*резко бьет Алексея кулаком в бедро)

Алексей: Да-да, именно так она и делала. И продолжает делать сейчас! Слишком типично для маленькой засранки.

Лина: А он… Он все время улыбается своей улыбочкой «не придраться». Думает, очарует меня, сведет с ума, лишит рассудка… Эгоцентричный супчик!

Алексей: Я просто смотрю на тебя и не могу налюбоваться.

Лина: Бла-бла-бла.

Алексей: Вы видите? Она провоцирует меня.

Лина: Что-о? Поче… Я не… ом… м-м-м…

(*целуются)

Иногда у меня возникает желание уехать куда подальше, не объясняя причин и не оставляя контактов для связи. Взять только самое необходимое: плеер, несколько книг, теплую одежду, средства гигиены – и исчезнуть. Для всех. Но я делаю глубокий вдох, открываю глаза, достаю из сумки ежедневник и за десять минут свободного времени пытаюсь перекроить график, распланированный на будущую неделю. Или на месяц?

О нет! Совсем забыла! Я же обещала подготовить материал про хавортии[2] и выложить сегодня пост. Придется и это перенести – мне сейчас точно не до «Инстаграма». Надеюсь, я никого не подведу? И вот это ужасное чувство «как бы никого не подвести» душит меня, и я испускаю мучительный стон.

Не отрывая взгляда от дороги, мама протягивает мне пакетик с леденцами. Она думает, химозная дынная конфетка переключит меня с волны негодования на волну позитива? Если бы все было так просто… Но я зачем-то беру упаковку, кручу-верчу-треплю, пытаясь ее вскрыть. Когда мама резко сворачивает влево, спеша перестроиться на крайнюю полосу, пакетик наконец-то поддается – и на меня обрушивается ливень из желтых стекляшек в прозрачных фантиках.

Мама с беспокойством косится на меня, и я закатываю глаза, предвидя, какие изречения Далай-ламы последуют за этим взглядом.

– Что? – оттягиваю ремень безопасности и лезу под сиденье, чтобы собрать леденцы. – Я-спо-кой-на!

На самом деле я злюсь. Не на маму, не на себя, а на весь мир и на ситуацию в целом. Хотя нет, стоп! В этой ситуации есть вполне конкретный виновник, и его имя – Альберт Эдуардович.

Кто этот человек? Как он выглядит? Неделю назад я даже не знала, как зовут нашего арендодателя, а теперь его имя скрипит на зубах, словно песок. Так не делается, о таком предупреждают заранее! Нельзя за пару дней найти подходящее место, а уж тем более собраться и переехать. Да, конечно, он в своем праве и все такое, но арендаторы тоже люди!

Я отворачиваюсь и смотрю в боковое окно – понятия не имею, куда мы едем. Мама сегодня уже дважды была в новом помещении, а я лишь в общих чертах представляю, где оно находится. Знаю, что витрины нашего магазинчика будут выходить на оживленную улицу, и это плюс. А то, что квадратных метров станет в два раза меньше, – естественно, минус.

Ну что ж, придется размещать стеллажи с учетом планировки, используя каждый драгоценный сантиметр.

Мы подъезжаем к мини-маркету на углу двух улиц и паркуемся у обочины, в неположенном месте.

– Нам туда. – Мама указывает на жилое здание с десятком разномастных салонов на первом этаже. Она то и дело оборачивается, надеясь наконец-то увидеть грузовую «газель», которая следовала строго за нами, но потом затерялась в потоке автомобилей.

Я подхватываю партию эхеверий и иду следом за мамой, а на заднем сиденье авто остаются три флорариума[3]. Я не смогла доверить их варварам в засаленных комбинезонах, несмотря на то, что каждый сосуд упаковала на совесть. В отличие от глиняных кашпо с малышками-суккулентами.

Мы спешим к входу – вторая дверь справа. Пока мама возится с ключами, я опускаю эхеверии на порожек и бегу за остальными растениями. На обратном пути сбавляю темп, чтобы ненароком не споткнуться и не разбить флорариум. И только остановившись на верхней ступеньке, немного расслабляюсь.

Последний рейс мы делаем вдвоем. Мама заметно нервничает – «газели» все так и нет, – а мой желудок противно скулит. Я не то что не обедала – даже не завтракала! Вывеска кафе через дорогу так и манит названием «Пицца-рай», но я, вновь обнявшись с суккулентами, захожу в пустое помещение.

Ничего так, свежо и уютненько. Стены светло-зеленые, удачного оттенка. Вот только если расположить стойку как раньше, для больших растений места не останется. Но я, кажется, видела нечто подобное в «Инстаграме», в профиле одной цветочной лавочки. Может, подсмотреть у них идею обстановки?

Лезу в сумку за телефоном, а достав его, вижу пропущенный вызов.

Что за день такой!

Мысленно считаю до двадцати, но это не помогает. Зажмуриваюсь и начинаю счет заново. А ближе к семнадцати открываю глаза, подхожу вплотную к витрине и, заметив суету под окнами – эти нерасторопные грузчики наконец-то приехали! – усаживаюсь на кусок картона, что лежит на подоконнике.

– Привет, Ник! Прости, совсем забыла, что сегодня суббота.

Еще после сдачи первой сессии мы придумали традицию: раз в неделю встречаться в «Шоколаднице» и болтать о том о сем. У заочников жизнь куда менее насыщена, они не имеют привычки сближаться. По крайней мере, так считают многие.

Ника атакует словесно-автоматной очередью:

– Ну нормально! Я ее жду, значит, а она забыла. Названиваю – не реагирует! Ты записывай, что ли, веди ежедневник, если за неделю все из головы успевает выветриться. Привет! – смеется она. – Ты куда пропала-то? Парень, что ли, появился?

– Ага, парень, – смотрю на грузчиков, которые стремятся захватить несколько коробок разом, и начинаю кипеть от злости. Мама максимально деликатна с этими криворукими – а те, только отвернись, в пять секунд угробят все растения. – Слушай, Ник! Я не смогу к тебе сегодня присоединиться, извини еще раз.

И пусть выпить кофе и слопать пирожное мне жутко хочется, я давлю в себе эти желания. Наши традиционные субботние посиделки придется отменить.

– Значит, угадала. Парень! – еще больше оживляется она.

– Да какой парень? – Выскакиваю на улицу, не в силах спокойно наблюдать за этим безобразием, и саркастично цежу сквозь зубы: – Крас-са-авчики!

Видимо, получается громко и отчетливо, потому что Ника спрашивает:

– У тебя их несколько?

– Двое. И они преклонного возраста.

Одногруппница вновь смеется.

– Тяжелый случай!

– Ник, слушай, мне реально некогда. Мы тут переезжаем. В смысле, не мы, а наш магазин.

– И как теперь вас найти?

Оборачиваюсь, чтобы разглядеть табличку на здании.

– Московская, восемнадцать. Мы пока без вывески.

– Я как-нибудь заскочу. Любопытно.

– Хорошо, увидимся!

Завершаю вызов и подхожу к маме. Возле нее уже образовалась целая гора: витрины и стеллажи, разобранные на отдельные полки; металлические стойки и подвески, завернутые в полиэтиленовые пакеты; десять ящиков с растениями, каждое из которых было хорошо упаковано еще с утра, когда казалось, что времени еще вагон, и несметное количество мелких коробок. В них мы, буквально в последние полчаса перед приездом службы грузоперевозок, судорожно раскладывали оставшиеся кактусы, седумы, хавортии, милашки-каланхоэ, фиалки, пустые кашпо и всякую мелочь и не могли не переживать за самочувствие каждого при транспортировке.