— Я не пробыла здесь и недели, а твоя квартира начала выглядеть так, как будто кто-то произвёл контролируемые взрывы из твоих книг, одежды и посуды.

Джеймс застегнул рубашку и огляделся по сторонам.

— Чтоб мне провалиться, — сказал он. — Здесь всё как будто…

— Как будто что?

— Как будто… как будто здесь была горничная.

Гвен широко улыбнулась.

— Вот как? Может, нам попробовать? Я в маленьком платьишке французской горничной и с метёлкой из перьев?

— Тебе не нужно убираться или гладить мне рубашки.

— Я чувствовала себя виноватой, — ответила она, беря свой телефон и ключи от машины. — Я ночую здесь уже шесть дней…

— Живёшь. Я думал, ты здесь живёшь?

— Что бы я тут ни делала, я делаю это уже шесть дней, и это становится заметно. Я никогда не считала себя неряхой, но твоя квартира всегда была такой чистой и опрятной.

— Что ты хочешь сказать? Что я зануда?

— Нет. Я хочу сказать, что вела себя слишком раскованно в твоём доме. Сегодня утром я проснулась и заметила это. Винные бокалы на столе. Тарелки под столом. Восемнадцать — восемнадцать! — кружек вон там на полке. Диски валяются повсюду. Все диски про Энди валяются без коробочек, а мы смотрели их в субботу. И я не скажу тебе, что нашла за диваном.

— Что ты нашла за диваном?

— Не скажу.

— Это были трусики?

— Да, трусики.

— Гвен, тебе не нужно убираться в квартире.

Она посмотрела на него.

— Я не хочу, чтобы ты выгнал меня из-за того, что я неряшливая сучка.

— Я не собираюсь тебя выгонять, — сказал он.

— Обещаешь?

Вместо ответа он поцеловал её.

Они спускались по лестнице к машине, когда зазвонил телефон Гвен.

— Это, наверно, Йанто, — сказала она, доставая трубку. — Алло? О, привет, Рис.

Гвен посмотрела на Джеймса и беспомощно пожала плечами.

— Нет, я уже ухожу на работу. Хорошо, хорошо, а ты?

Джеймс как можно тише открыл входную дверь и взял почту. Гвен мимо него вышла на дорожку, продолжая говорить.

— Вчера? Нет, нет, вчера мне пришлось очень много разговаривать по телефону. Должно быть, всё из-за этого. Извини. Мне пришлось ответить на множество очень важных звонков.

Джеймс запер входную дверь и вышел вслед за Гвен со двора на улицу. Стояло ясное, спокойное утро, и небо отливало золотом.

— Нет, ладно. Может быть, в конце недели. Или в начале следующей. Посмотрим, как будут идти дела. Хорошо. Хорошо, Рис. Мне пора идти. Хорошо. Да. Пока. Пока.

Она повесила трубку.

— Всё в порядке? — спросил Джеймс.

— О, он просто хочет со мной встретиться. Выпить, поговорить кое о чём.

— Ты готова к этому?

— Мне придётся сделать это, правда?

Они сели в машину.

— Как ты думаешь, нам нужно поговорить с тобой, прежде чем я поговорю с Рисом? — спросила Гвен.

— О чём? — спросил Джеймс. — Зачем?

— О… нас. — Гвен посмотрела на него. — Порвать с Рисом — непростое решение. Для меня. Для Риса тоже. Я не хочу принимать такие решения, не посоветовавшись с тобой.

— Ладно, — сказал он.

— Продолжим, — сказал Джек, просматривая бумаги, лежавшие на столе перед ним. — Огни, которые видели над Роатом?

— Барток, — сказал Оуэн.

— Правда?

— Детишки играли с коробкой фейерверков.

— Хорошо. Отчёт о колебаниях и «странном, непрерывном гудении» в Сент-Фейганс[64]? Надеюсь, это не окажется одним из тех гармонических тессерактов[65].

— Нет, — улыбнулся Оуэн. — Барток. Это оказалась группа дорожных ремонтников, которые использовали плохо настроенный генератор. Естественная акустика дополнила картину.

Джек кивнул.

— Отлично. Итак, пункт шестой… «нечто человекообразное», о чём доложили жители Сэндхилл-уэй?

— Долгоносик, — сказал Оуэн. — У нас есть доказательства — запись с камер видеонаблюдения, которую мы одолжили в полиции.

— «Одолжили»?.. — переспросила Гвен.

— Ну да, украли, — ответил Оуэн. — В любом случае, это был долгоносик. Он уже ушёл под землю. Мы наблюдаем за ним и примем меры, когда он опять покажется.

Джек перевернул страницу.

— Исчезновения животных в Катайс?

— Пока прекратились, — сказал Джеймс.

— Возможно, это тоже Барток, — сказал Оуэн.

— Давайте всё равно последим за этим, — сказал Джек и перевернул ещё одну страницу. — Вот вчерашнее. Взрослый мужчина в обеденное время бегал по Сити-роуд. Это событие отметили потому, что, по словам свидетелей, этот парень остановил машину, которая сбила его и наехала на его ногу.

— Об этом случае больше ничего неизвестно, — сказал Джеймс.

— Свидетели также сообщают, что мужчина вёл себя странно и до ДТП, — сказала Гвен. — Все показания сходятся на том, что он находился под воздействием каких-то препаратов класса «А».

— Возможно, потом его всё-таки забрали в больницу, — сказал Оуэн. — Я видел такое. У людей бывает такой шок, что они могут ходить со сломанной ногой и не замечать этого, пока не пройдёт возбуждение.

— Хорошо, — сказал Джек. — Отнесём это к нерешённым вопросам. Ладно… металлический объект, найденный на стройке на Туидсмюир-роуд?

— Хорошо, что мы не отправились туда сразу же, — сказала Тошико.

— Да, — согласился Оуэн. — Мы бы выглядели совершенно по-дурацки, если бы ворвались туда вооружёнными до зубов.

— Почему? — спросил Джек.

— Потому что это Барток, — ответил Оуэн.

— Почему? — повторил Джек.

— Потому что… потому что мы так называем ложные вызовы, да? — ответил Оуэн, глядя на остальных в поисках поддержки.

— Нет, — сказал Джек. — Я имею в виду, почему это Барток?

— Потому что… хм… — ответил Оуэн, снова запнувшись, как будто это был очень сложный вопрос. — Третий из любимых сериалов Джеймса — «Истоки вечности», и между третьим и четвёртым сезонами его создатели заменили актрису, которая играла злобного главного пилота Лорен Барток, и новая актриса оказалась таким разочарованием, что фанаты подняли настоящий бунт, и к пятому сезону продюсерам пришлось вернуть первую актрису…

— Оуэн, — сказал Джек.

— …с тех пор «Барток» означает разочарование, а в определённых случаях — «ложная тревога»…

— Оуэн, — повторил Джек.

— …Что?

— Я знаю, почему мы называем это Бартоком, — спокойно произнёс Джек. — Я имел в виду, почему это Барток?

— О-о, — сказал Оуэн. — Извини. Ну, потому что это оказалось блоком цилиндров от «Хёндэ».

— «Хёндэ»?

— Или «Субару». Но это точно блок цилиндров.

— Ты сегодня такой счастливый, — сказал Джек Оуэну.

— Да. Я действительно счастлив, — Оуэн улыбнулся. — Я прекрасно себя чувствую.

Джек посмотрел на остальных.

— Хорошо. Тогда подведём итоги — все чувствуют себя прекрасно, солнце светит, работы для нас нет, если не считать ложных вызовов, сейчас наилучшее время, чтобы жить, и Оуэн нас всех развеселил. Что-нибудь ещё?

— Смета, — сказала Гвен полчаса спустя, кладя на стол Джека стопку папок. — Как ты и просил.

Он поднял взгляд.

— Спасибо. А отчёты и оценки жизнеспособности?

— Я только что взялась за это, — тяжело вздохнула она.

— Что-нибудь ещё?

— Нет.

Джек снова посмотрел на неё.

— Похоже, тебе скучно.

— Ты очень проницателен.

— С тем же успехом ты могла бы надеть футболку с надписью «Председатель клуба скучающих людей», — сказал Джек. — Ну же, у нас была такая неделя, а ты жалуешься на спокойный день?

— Нет, это просто эта чёртова бумажная работа. Я думала…

Джек скорчил драматичную гримасу и обхватил края стола обеими руками.

— Хорошо, — сказал он. — Я приготовился. Продолжай.

— Ты такой смешной. Я думала о той штуке, которую ты нам показал.

— Фокус со скрепками?

— Нет, та штука… та штука у тебя в кармане.