– Сокола? – уточняет Питер. – Или Нового Кэпа? Не знаю, как его сейчас звать.
– Ты, скорее всего, будешь звать его Сэм, – говорит Роуди. – Ты знал, что он дипломированный психолог? Не совсем тот, который тебе нужен – он работал с ветеранами войны – но ты самый юный Мститель, который оказался в близкой к войне ситуации, которую тебе никогда не стоило видеть. Он может помочь тебе с тем, через что ты прошёл. И он будет рядом несмотря ни на что. Я бы хотел, чтобы ты попробовал поговорить с ним. Он уж точно готов помочь.
Питеру лишь остаётся неверяще уставиться на Роуди в ответ. Затем он наконец произносит:
– Я думал, что я его раздражаю.
– Может быть, – смеётся Роуди. – Как я слышал, ты достаточно разговорчив во время боя, и вы были по разные стороны баррикад при первой встрече. Но знай, что он не отвернётся от тебя только поэтому. Он действительно захочет с тобой поговорить.
– Ого, – произносит Питер. Он смотрит на свою оставленную шаурму и ещё пару раз откусывает, чтобы потянуть время с ответом. – То есть, вы организуете нам встречу? Он придёт сюда? Как всё произойдёт?
– Учитывая сложившуюся ситуацию, он, скорее всего, придёт сюда, – отвечает Роуди. – Знаю, ты через многое прошёл, но не забывай, что рядом всегда будет кто-то, готовый за тебя заступиться. Эти люди поймут, если ты всегда будешь оглядываться через плечо – и, надеюсь, мы когда-нибудь дойдём до того, что тебе больше не придётся так делать. Это наша цель. Может занять немало времени, но мы её добьёмся.
Питер думает о своей последней встрече с Бэком. Он выиграл. Он сделал это, по сути, сам, и возможно это стало лишь началом его борьбы, а не её концом, но он выиграл, и у него есть все силы и средства для следующих битв.
– Мистер Роудс, я.., – начинает Питер, но его прерывают.
– Роуди.
Питер удивлённо моргает. Он чувствует себя неловко, это ведь лучший друг мистера Старка, и так его называл он, а не шестнадцатилетний ребёнок…
– Роуди, – повторяет он, – спасибо.
Питер идёт спать, хотя пока не чувствует усталости. Что, в принципе, не удивительно; ему ещё только предстоит восстановить режим сна. Не то чтобы он смог проснуться в нормальное время после всего, что произошло. Не в Первый День.
Он чувствует, что это стоит писать с большой буквы. Первый День. Он не сможет встретиться с Сэмом какое-то время, но всё равно это Первый День. Он произнёс вслух, что его тревожит. Впервые. Первый шаг на пути к тому, чтобы привести жизнь в порядок. Он готов.
Питер лежит на животе, устроив голову на сложенных руках и болтая в воздухе ногами. Он с некоторым замешательством смотрит, как с потолка на тонкой нити паутины молчаливым наблюдателем спускается паук.
Словно бы он выползает из пустой глазницы, услужливо подсказывает разум, и Питер хмурится. Этого не было на самом деле. Очевидно.
Он опускает взгляд вниз и замечает на полу второго паука.
Странно, думает Питер. Он провёл тут неделю, но не видел в квартире ни одного насекомого. Тут чисто. Никто в этой комнате не ел, так что тут даже крошек для них не будет. Он весь напрягается.
Но, с другой стороны, это лишь пара обычных пауков, ведь так? Ничего необычного.
Паук на полу подползает к двери и попадает из тёмной комнаты в освещённый коридор через щель под дверью. Питер провожает его взглядом и испытывает внезапное желание последовать за ним. Он не знает, откуда оно взялось. Наверное, от скуки.
Он тихо приоткрывает дверь, стараясь не разбудить наверняка давно спящего Роуди, и смотрит за тем, как паук выходит из квартиры в общий коридор, оставляя Питера с дилеммой: стоит ли ему пойти за ним?
Питер взвешивает варианты. С одной стороны, тут безопаснее. Он может вернуться в кровать и поспать – нормально, по-человечески поспать – а затем уже продумать, что делать дальше со своей жизнью. Надо придумать, что говорить тёте Мэй, и ЭмДжей, и Неду снова, откинуть паранойю и просто принять, что они будут рядом и он должен ответить им тем же. У него будет очень, очень продуктивный день, даже если он не выйдет из дома какое-то время.
С другой стороны, ему скучно, уже поздно, и он в любой момент сможет вернуться. Что случится, выйди он из квартиры, скажем, на десять минут? Точно ничего плохого. И, кроме того, его вряд ли кто-то увидит или узнает: в нём нет ничего примечательного, да и нормальные люди уже давно спят.
Не то чтобы он был ненормальным, но вот его ситуацию точно такой не назовёшь.
Питер открывает дверь и идёт следом за пауком. Он спускается по лестнице и лишь спустя один пролёт понимает, что он босой, но решает не обращать на это внимания – он скоро вернётся и, ну, Питер всё ещё Питер. Он выживет без обуви.
Влажный воздух накрывает его с головой, когда впервые за неделю он выходит из дома. Он осматривается по сторонам, видит уличные фонари, ночное небо над головой, яркую зелёную листву в густых кронах деревьев, и снова встаёт перед выбором: вернуться назад (разумно) или немного пройтись (приятно).
Вокруг никого. Улицы абсолютно пустынны. Он решает прогуляться.
Спустя пару шагов ему кажется, что он может рассмотреть ползущего впереди него паука. Это возможно, но скорее всего ему он просто кажется. А раз уж это что-то настолько безобидное, как маленький паучок, ему не о чем беспокоиться.
Однако когда он доходит до конца квартала, то видит больше одного паука. Они собираются в небольшую стаю в паре шагов от него, и к ним присоединяются всё новые и новые сородичи.
Питер останавливается, готовый разбираться с чем-то столь явно выходящим за рамки нормального. Он выспался, так что это не галлюцинация. Поэтому или перед ним сейчас собрались сотни пауков без какой-либо причины, или же он всё-таки отключился, и сейчас ему это снится.
Он не просыпается, но и по сценарию играть не собирается до тех пор, пока может что-то решать. Так что он разворачивается, собираясь вернуться к зданию, где живёт Роуди. Сон или нет, он идёт спать, и на этот раз по-настоящему.
Вот только когда он оборачивается, то нигде не видит здания Роуди, лишь уходящую вдаль дорогу, вдоль которой до самого горизонта повторяются одни и те же два дома.
Тогда это точно сон, думает Питер. Но, на всякий случай, разворачивается в обратную сторону; хуже не будет.
Пауки меняют своё направление и следуют за ним. Они вьются у его ног, подталкивая идти вперёд. Это начинает действовать на нервы, потому что ему надоела вся эта чушь, которую на него сейчас вываливает его мозг, и ему просто хочется сесть, надувшись, словно обиженный ребёнок, и ждать, пока он не проснётся. Но он чувствует копошение пауков вокруг себя, а это достаточно мерзкое ощущение. Питер даже знать не хочет, что выкинет его разум, если он сядет и позволит им покрыть себя целиком. Он даже почти может почувствовать, как они поднимутся по шее и залезут ему в глотку и дальше, дальше – и хотя это всё не реально, он бы всё равно не хотел испытать подобное.
Так что Питер продолжает шагать по бесконечно тянущейся дороге. Скоро он должен проснуться, и он рад, что осознаёт, что весь бред вокруг – не более, чем плод его воображения.
Чем дольше он идёт, тем грязнее становится дорога. Он чувствует, как на его босых ступнях остаётся сажа. Разбитая бутылка застаёт его врасплох; он едва не наступает прямо на один из острых краёв, но всё равно ставит ногу на несколько меньших по размеру осколков. Он шипит, чувствуя, как один или два впиваются в стопу. Питер продолжает стоять на этой ноге, здоровая же остаётся висеть в воздухе, пока он ищет, куда бы ступить, хотя вариантов не так много.
Здания пропали, он вдруг осознаёт. Нет ни травы, ни деревьев. Лишь усыпанная мусором дорога и он, стоящий посреди неё в пижамных штанах и растянутой майке.
– Лучше бы мне проснуться прямо сейчас, – бормочет он себе под нос, находя, наконец, куда поставить ногу, и приподнимая пораненную, чтобы достать осколки.
Питер оборачивается и видит, что на пути, откуда он только что пришёл, никаких осколков нет, но там, кажется, собрались все пауки. Он поворачивается, собираясь идти в этом направлении, и хмурится, когда замечает стелящийся по земле туман. Всё его внимание сосредотачивается на дороге, чтобы ещё на что-нибудь не наступить. Даже если это сон, он всё равно чувствует боль.
