- Тонкс? – Люпин вскинул бровь, потом все понял и улыбнулся. – Ясно. Но я надеюсь, мы хотя бы сможем общаться, если не как раньше, то, все-таки, как старые друзья.

Верити взглянула на Ремуса, и на лице ее поселилась улыбка.

Все можно изменить.

***

В доме двенадцать на площади Гриммо было пустовато. Разумеется, относительно его стандартного наполнения. Семейство Уизли не давало расслабиться никому, кто имел неосторожность остаться в штабе.

А вот Снейпа, Тонкс, Грюма, Дамблдора, Артура, Кингсли и некоторых других взрослых волшебников дома не было. Весь дом остался на Молли, и она – время еще не перевалило за полдень – объявила:

- Начинаем уборку.

Сначала Верити решила (или понадеялась), что этот приказ касается исключительно детей Молли. Однако в процессе уборки (а точнее, нытья близнецов и Рона), Сириус, Ремус, Рэми и Верити тоже были подключены к процессу. Саншайн, Люпин и Блэк были оставлены в гостиной.

- И проветрите. Верити, ты столько куришь, что дышать уже невозможно, - наказала Молли, попутно шпыняя собственных детей.

Открыв окно, Тень начала сметать пыль с полок и стеллажей. Лунатик и Бродяга отодвинули старый диван и выскребли оттуда весь мусор.

- Проклятый эльф, - сетовал Сириус. – Как можно было так запустить дом в отсутствие хозяев?

Верити видела Кричера всего пару раз, и за эти пару раз Кричер не вызвал у девушки приятных эмоций.

«Тень от оборотня…» - вторил он портрету Вальбурги Блэк. – «Во что они превратили дом моих хозяев…»

Саншайн не обижалась. В конце концов, она сама взяла себе такое прозвище. Но и быть любезной с эльфом после такого не очень-то хотелось.

- Тссс, а то тебя Гермиона услышит, - хохотнула волшебница, сметая пыль с книг на полке.

Уборка продвигалась медленно, но верно, и было ясно, что за один день со всем домом не справиться уж точно. Это стало ясно, когда Джордж Уизли влетел в гостиную, окутанный какой-то посеревшей от времени простыней, а его брат-близнец, улюлюкая, следовал за ним.

- Патронуса на вас нет, - снисходительно улыбнулся Ремус, а вместе с ним улыбнулась и Верити.

Она остыла. Вся боль и обида на Люпина испарилась, зато осталась ревность, которую Саншайн старалась в себе подавить. Ремус больше не был ее волком. Ремус теперь волен делать все, что ему вздумается. Но только почему так больно в груди, когда Тонкс появляется рядом с Люпином, когда он улыбается ей, треплет по коротким розовым волосам или спасает от очередного падения из-за неуклюжести?

- Не знаю, как вы, а я задолбался, - заявил Сириус, плюхнувшись на отодвинутый диван. Ремус, который до этого пытался поставить мебель на место, тяжело выдохнул, укоризненно посмотрел на лучшего друга, а потом сел на диван вслед за Блэком. Верити уместилась между ними.

- Действительно, хватит на сегодня, что бы там Молли не говорила, - пожала плечами волшебница, откинувшись на спинку дивана. Но не успела она почувствовать себя неловко, сидя между двумя любимыми (в какой-то степени) мужчинами, как на пороге возник Дамблдор.

- Верити, можно тебя на минутку?.. – попросил он, и это, конечно, скорее было приказом, чем просьбой, несмотря на построение фразы. Верити молча встала и направилась за директором.

Он повел ее по длинным коридорам двенадцатого дома, стараясь сильно не шуметь. Когда Альбус поглядел на Верити сквозь свои очки-половинки, Саншайн невольно съежилась, хотя во взгляде не было ничего пугающего.

- Верити, - начал Дамблдор медленно. – Я получил отчет о вашей с Ремусом и Рэми операции…Ты ведь знаешь, о чем я с тобой хочу поговорить?

Саншайн знала. Она до сих пор, стоило ей только вспомнить, чувствовала у себя на губах вкус крови темного мага, которого она загрызла до смерти. Волшебница молча кивнула директору.

- Ликантропия не сделала из тебя волка, - продолжил Альбус. – Но внутри тебя все равно поселился зверь.

- И что я сделаю? – начала выходить из себя Верити. – Думаете, мне это по душе? Кусать людей?

- Думаю, да, - заметил Дамблдор, и Саншайн обомлела.

Она сама задумывалась об этом. В здравом уме, за завтраком или при чтении книг в гостиной Гриммо, она корит себя за два случая, при которых она покалечила людей зубами, но стоит ночи опуститься на Лондон, и Верити с ужасом осознает, что – Мерлин – ощущение горячей крови, стекающей по твоему языку, не сравнить ни с чем. И ей это нравится. Нравится зверь, который теперь делит с ней одно тело.

- Я могу уйти из Ордена, в таком случае, - холодно произнесла Саншайн, сверкнув в темноте глазами.

- Зачем? – искренне удивился Дамблдор, - твоя поддержка нам очень нужна. Я лишь…хочу, чтобы ты делала различия между своими и чужими. Люпин именно этого боялся в самом себе. Боялся и боится. Что однажды не сможет отличить, где враг, а где друг.

- Я не теряю связи со своим сознанием ни при каких обстоятельствах. Даже если на небе полная луна. Мне никогда не придет в голову кусать кого-то из членов Ордена или мирных людей.

- Хотелось бы думать, что это так, - Альбус улыбнулся, поправив очки. – Если так, то не смею тебя больше задерживать.

Настроение у Верити испортилось. Если до прихода Дамблдора она хотела навестить отца, которого держали взаперти в одной из неиспользуемых комнат, на которую наложена куча оградительных заклинаний, то теперь, чтобы не портить себе настроение еще больше, Саншайн решила отказаться от этой затеи. Ноги решительно несли ее в собственную комнату, чтобы скрыться от мира подальше, но волшебница решила иначе – она оказалась этажом выше, в покоях Сириуса Блэка.

Клювокрыл поднял голову и приветливо заверещал. Верити погладила его по клюву, а потом легонько потрепала перья. Выглядела она угрюмо, Сириус исподлобья посмотрел на нее, восседая в кресле.

- Такой вид, будто Дамблдор сказал тебе, что не повезет тебя в Диснейленд, - резюмировал Бродяга.

- Он боится, что я покусаю кого-нибудь не того, - сообщила Верити. – Гарри, например.

- О, если ты покусаешь Гарри, я покусаю тебя, - Сириус улыбнулся, но Саншайн прервала его:

- Мне не смешно. Скоро все вокруг начнут считать меня бешеным животным.

- Я никогда не начну, - Блэк поднялся из кресла и подошел к девушке. – И никто не начнет, все понимают…

- Ничего они не понимают. И никогда не поймут. Если кто-то и понимает, так это Ремус и Рэми. И это самое страшное. Что понимают только оборотни. Все было бы в порядке, если бы я сама была оборотнем. Но я не он. Так, одно название. Лишь Тень…

- Прекрати, - попросил Сириус, взяв девушку за плечи, - это я планировал выиграть кубок за самые меланхоличные и депрессивные речи в этом доме. Ты отбираешь у меня первенство.

Верити слабо улыбнулась.

- Просто устала.

- Так отдохни.

Блэк повел ее к своей кровати. Верити скинула обувь и легла в постель, тяжело вздохнув и зарывшись носом в подушки. Сириус же занял свое место в кресле.

- Здесь слишком мягко. Как ты тут вообще спишь? – фыркнула волшебница.

- Мне удобно, - пожал плечами Бродяга.

Верити на минуту замолчала, пытаясь привести мысли в порядок и забыть, хотя бы на время, о своих ничтожных проблемах. Но не получалось.

- Знаешь, я иногда думаю, почему мы, волшебники, не можем активно помогать людям? С нашими-то возможностями…Тот год, что мы переписывались, я вновь работала врачом, как и должна была. И ко мне на прием пришла молодая женщина. В жизни у нее все было хорошо – муж и двое детей, а еще она держала приют для бездомных и брошенных животных. Одна проблема была – у нее обнаружили рак, причем в третьей стадии…Тебе, наверное, не понять, потому что волшебники таким не болеют, стоит палочкой взмахнуть – и никакая маггловская хворь тебе не страшная. Но рак – это серьезная болезнь. И жить той женщине оставалось не долго. И я подумала: «Черт возьми, почему молодая женщина с детьми и приютом для зверей должна так рано умереть?». Я долго и много читала… В общем, я вылечила ее с помощью магии. Она, конечно, не заметила, что я волшебница, для нее все было чудесным спасением, она благодарила Бога и все такое…Но знаешь, что сказало на это Министерство Магии?