– Что ты всё время находишь? Наляпал что-нибудь? С самого утра крошки во рту не было, – спросил он, довольно улыбаясь, а я любовалась им.

– Не обманывай, кормила тебя. Ты безупречен. Как мне удалось такого красавца отхватить, ума не приложу?

Добрыня потянулся с поцелуями, но я выскользнула.

– Ты что?.. Света полдня меня разрисовывала, синяк маскировала. Я теперь японская гейша. Влетит обоим, если что-то испортим.

– Олежка, не тронь её, – предупредила подруга, выплывая из гостиной как императрица. – Иначе все усилия коту под хвост, после приёма целуйся сколько влезет.

– Отпа-ад! – ахнула я, глядя на неё. – Нацелилась рядами уложить берлинскую элиту?

– Девочки, я вас не укараулю, – усмехнулся Добрыня, одобрительно рассматривая обеих.

Шелковое тёмно-зелёное платье, очень простое на первый взгляд, смотрелось необыкновенно изысканно на белокурой Светке. Довольно большое декольте, чтобы показать все достоинства, но при этом оставить её целомудренной. Открытые руки, длинная юбка, расходящаяся к низу, но не огромная, тонкая талия была перетянута широким поясом. Золотистый клатч из змеиной кожи и золотой перстень с изумрудом идеально гармонировали с общим обликом подруги.

На мне была моя мечта – красное платье-рыбка без рукавов с вырезом лодочкой, оно сидело как влитое. Из украшений я надела старинный итальянский браслет и Добрынин подарок – серёжки из белого золота с большими рубинами. Причёску из буйных кудрей в салоне смастерили так, что вроде бы шея открытая, но я могла в любой момент прикрыть шевелюрой пострадавшую сторону. Маленькая чёрная сумочка с красной отделкой по внутренней стороне дополняла мой гардероб.

Народу было много – элегантные мужчины, дамы в вечерних туалетах. Люди стояли парами или группами и негромко переговаривались. Официанты разносили шампанское, небольшой оркестр в углу играл Бетховена, всё чинно и благородно. Уцепившись с двух сторон за Добрыню, мы поплыли по залу, привлекая общее внимание.

– Свихнуться можно!.. Прям тут сейчас и рухну!.. Почему на нас все уставились? Как по красной дорожке идём! – бубнила я, разволновавшись до безобразия. Чуть не подвернула лодыжку на высоченном каблуке. – Ноги заплетаются, как вьюны!.. Поворачивай назад, уходим отсюда!

Добрыня начал тихонько посмеиваться. Я через силу держала натянутую улыбку и думала: «Господи, что мы тут делаем? Не хватало ещё в буйное веселье свалиться на глазах у достопочтенной публики»!

– Не выдумывай!.. Шагай непринуждённо! – руководила мной Света. Она выступала намного увереннее, но тембр её голоса изменился, речь участилась. – Никаких обмороков! Уже пришли, так, давай, покажем себя! Что ты там запинаешься?.. Скидывай башмаки и двигай босиком, как Джулия Робертс в Каннах!

По долгу службы Светику частенько доводилось присутствовать на различных раутах, но самообладание изменило и ей. Мы обе оказались не готовы, что половина промышленного бомонда Федеративной Республики Германия будет пялиться на наше грандиозное шествие.

– Девочки, ещё пара ваших фирменных фраз, и не выдержу, расхохочусь в голос. Вы можете помолчать? Просто улыбайтесь, немного осталось.

Добрыня уверенно передвигался вперёд, как буксир, тянущий за собой два изящных парусника. Кое-как я доковыляла до места у окна, выбранное им в качестве базовой стоянки для нашей небольшой флотилии. Весь адов путь прошла, повиснув на нём и судорожно сжимая его предплечье, другой рукой вцепилась в сумочку, чтобы ежесекундно не одёргивать узкое платье. В чужой обстановке и от неизвестности пришла в какое-то перевозбуждённое состояние. «Наверняка, четверть зала отъявленные миллионеры, а может, и миллиардеры! И мы со Светкой.... Это как? – думала я. – А ещё с родителями Александра встречаться. Не сморозить бы какую-нибудь глупость и не навернуться на каблуках».

– Не нервничай так, солнце моё, мы здесь новички, поэтому и обращают внимание, – поддерживал любимый мужчина, спокойно рассматривая присутствующих.

– В жизни больше не пойду! На такие тусовки без меня, пожалуйста.

– Что ты опять? – сказал он и его взгляд остановился на мне. Добрыня оценивающе прищурился и заключил: – Смотришься великолепно, того и гляди очередь из Рокфеллеров выстроится, придётся отбиваться.

– Издёргалась вся. Чувствую себя как лягушка за царским столом, – произнесла я сквозь зубы, стараясь сохранить подобие улыбки. Нервозность не прекращалась. – Ещё туфли натирают, пятки аж горят. Протопчусь в них пару часов и здоровенные мозоли обеспечены.

– Сменки бы с собой взяла, тапки домашние, – небрежно бросила подруга. Она быстро освоилась и мило улыбалась, поглядывая по сторонам. – Нат, я рассмотрела почти всех. Дамы одеты круто, даже слабо сказано, но многие по сравнению с нами не комильфо. Либо возраст далеко «за», либо фигурой не удались. Так что, расслабься, мы ничем не хуже.

К нам подошел мужчина и что-то сказал Добрыне по-немецки.

– Герр Майер приглашает нас в кабинет.

Я разволновалась сильнее, но собрала себя в кучу и снова, как клещ, вцепилась в своего мужчину. Под перекрёстными взглядами мы продефилировали в другой конец зала. «Надо же! Вроде бы, сливки общества, а любопытствуют как бабульки на скамейке возле подъезда, – эта мысль немного приободрила.– И, правда, что я так дёргаюсь? У них всё так же, как и у нас – и в душе моются, и в туалет ходят».

– Не бойся, мужик он нормальный, даром что богач, – громким шёпотом придавала мне уверенности Света, Добрыня отозвался глухим смешком.

Он поднялся навстречу, мужчина лет пятидесяти трёх – пятидесяти пяти. Ничего особенного я не разглядела – дядька как дядька, среднего роста, коротко стриженый, ничем не примечательный, таких множество. Его спутница чуть постарше нас. Тёмно-русые волосы, зелёно-серые глаза, черты лица правильные, следов пластики не заметила. Она подошла ко мне, взяла за руку, а я с облегчением подумала – они совсем обычные люди. Переживают за своего ребёнка как и я за Сашку. Меня немного отпустило и я почти расслабленно улыбнулась, глядя на женщину.

– Позвольте познакомить вас с моей супругой, Бригитте, – Добрыня переводил с немецкого. В свою очередь, представились и мы с подругой.

– Конрад Майер! – произнёс мужчина, когда его жена деликатно отошла в сторону. Он взял мою руку и тряс долго, что-то говоря по-немецки.

– Они вам очень признательны. Как любые родители, супруги страшатся думать, что могло случиться с их ребенком. Их благодарность не имеет границ. Чета Майеров всегда будет рада видеть вас в качестве почётных гостей. От себя добавлю – если человек при знакомстве называет своё имя, значит, к нему спокойно можно обращаться на «ты». Это большая честь, девочки, учтите!

– Мы можем спросить о ребёнке? – обратилась я к Добрыне, перед глазами всплыло заплаканное веснушчатое лицо. Он задал вопрос супругам, те слаженно закивали.

– Как он себя чувствует?

– Сейчас всё хорошо. Александр отошёл от стресса, много играет и занимается на фортепьяно.

– У меня тоже два сына, – подруга поддержала светскую беседу, к месту вспомнив, что она хорошая и заботливая мать.

И на самом деле, Светик была замечательной мамашей для своих парней. Но, как любые пацаны, подрастая, они доставляли ей множество хлопот. Оба постоянно что-нибудь себе ломали, куда-то влезали, войдя в пубертатный возраст, прошли боевое крещение алкоголем. Спасая детей, Света вытаскивала их отовсюду, понимая, что таким образом должно пройти становление взрослых мужчин.

Добрыня снова перевёл. Супруги понимающе заулыбались, снова одновременно кивая. «Видимо, давно вместе и хорошо друг друга дополняют» – сделала я вывод.

– Сам Господь привёл вас на эту дорогу, – сказал герр Майер.

Мы со Светкой тоже согласно выдали по кивку.

Он жестом пригласил нас сесть. Немец открыл папку, достал оригинал дарственной и передал мне.

– Он спрашивает, тебе нравится подарок?

– Ещё бы! Моя мечта, старинное итальянское жилище с тайнами, – прямолинейно сказала я, потом опомнилась и добавила: – Не стоило этого делать, любой бы так поступил.