Всё вокруг шевелилось, тёрлось, пульсировало. Казалось, Полина с головой ушла в трясину, кишащую червеобразными существами, в их живую рыхлую массу.

Это всё темнота, Пол. Это темнота. Протяни руку и пойми, что никого нет.

Она заставила себя поднять левую руку, и кто-то тут же прикоснулся к ней ладонью, сухой, покрытой жесткими волосами. Сильные пальцы переплелись с её пальцами, раздвинув их до боли.

Полина вскрикнула.

Кричи, Пол. Пока ты не закричишь, я тебя не вытащу.

Конечно, нет – она хотела вскрикнуть, гортанно и мощно, расцарапав горло. Пусть бы крик вырвался из тела и рассеял вязкую страшную темноту, словно светозвуковая бомба. Но она молчала. Незримый голос копился в ней, раздувался, наливался силой и никак не мог найти дорогу наружу, а она наполнялась и наполнялась им, как кожаный мешок, готовый лопнуть и уже расходящийся по швам.

От чудовищной силы, родившейся внутри – в утробе, костях, крови – её затрясло, заколотило. Яму заполнил запах гниющей плоти, до омерзения сладкий и навязчивый.

Полина запрокинула голову и открыла рот, распахнув крику дверь, приглашая голос выйти в темноту и освободить её. Слёзы заливали лицо и, кажется, текли отовсюду: из глаз, носа, ушей, даже из пор кожи.

Полина истекала слезами.

А может… кровью?

И пока это происходило, в голове возникала странная мысль. Она не пришла из ниоткуда, мысль жила внутри Полины уже давно, с самого её рождения. Мысль огромная, всепоглощающая. Она отвоевала себе место в голове.

«Ненавижу, – повторяла мысль. – Ненавижу его. Я ненавижу его. Как он мог поступить так со мной? Как он мог?..».

Мысль кричала всё громче, завывала, шипела, хохотала.

Пластмассовый корпус диктофона в правой руке Полины с каждой секундой вибрировал ощутимее и сильнее. На плёнке записывалось всё, что происходило вокруг, и Полина подумала о том, что, даже если ей суждено умереть здесь, в этой адской яме, когда-нибудь кто-то всё равно найдёт её диктофон и прослушает кассету. Она так надеялась на это, очень надеялась и…

…неожиданно настил хрустнул и сдвинулся.

Появилась та самая – благословенная – полоска света, о которой Полина мечтала целую вечность назад. Луч фонаря резанул пыльное пространство. Полина оглядела яму и не увидела тех страшных рук, что ей померещились. Но сама яма преобразилась. Вместо глинистых стен предстали кирпичные, монументальные, серые, округлые, как в колодце.

Под ногами лежала пирамидка из веток, ловушка для сатаны.

Тебе всё привиделось, Пол. Дура! Дура, глупая трусиха. Трусиха. Ты провалилась в заброшенный колодец.

Она взглянула наверх, протянула руки. В полоске света мелькнула тень, появилось лицо.

– Ты свободна, Пол, – уловила Полина чей-то голос, далёкий, утробный, рокочущий, словно к ней обращались из другого мира, и даже не удивилась тому, что по-настоящему услышала его, этот голос. Она его услышала, хотя была глухой.

Вот только это был не Костя.

Он так и не вернулся.

Сентябрь, наши дни

Если ехать по федеральной трассе М10 на Северо-Запад, минуя Тверь и не доезжая Торжка, притормозить у одной из заправочных станций сети «ЭнергоПолюс» и за билбордом «Мотель «У Петра» свернуть налево, в сторону многочисленных приволжских речушек и частично судоходной Тверцы, преодолеть километров пятьдесят вполне приличной асфальтированной дороги и ещё километров пятнадцать плохой асфальтированной дороги, можно добраться до того места, которое ряд непризнанных учёных именовали бы «геопатогенной зоной».

Впрочем, никто и никогда не исследовал её. Никто не предполагал, что она там есть.

И если бы речь шла, скажем, о местечке с названием Долина мёртвых или Чёртовы ворота, или там пропадали бы люди, находили трупы животных, окоченевших птиц или выброшенную на берег рыбу, тогда другое дело.

В окрестностях Леногорска, промышленного города с населением сто девяносто восемь тысяч человек, ничего такого не случалось. И только редкий, без преувеличения уникальный, человек смог бы почувствовать, что въезжает в зону потустороннего шума. Область помех, вызванных тем явлением, которое не имеет обоснованного научного объяснения.

С виду обычный город, где живут обычные люди, далёкие от мыслей о сверхъестественном.

Но в тот вечер, седьмого сентября, где-то в четверть одиннадцатого, Стас Платов впервые подумал о смерти совсем иначе. Нет, он думал о ней и раньше – естественно, что все люди время от времени размышляют о смерти, чужой или своей. Но тогда Стас ощутил её присутствие так явно, будто она стояла за спиной и ждала оплаты по кредитным счетам. Он представил себя в её власти, уже мёртвым, прямо на рабочем месте.

– Эй, вы здесь? Молодой человек.

Стас не услышал (услышал, конечно, но был слишком озадачен).

Он разглядывал правую ладонь, горячую и влажную, в мелких багровых пятнах. Наверняка, если прихлопнуть с полсотни комаров с разбухшими от крови тельцами, то выйдет такая же картина: тёмно-красные неаккуратные кляксы, растёкшиеся по папиллярным линиям.

– Молодой человек, вы пропустите меня или нет?

Стас заставил себя оторвать взгляд от ладони.

Посмотрел в лицо женщины, худой и высокой, с идеально ровным каре, будто из-под лазерного резака, и неприятным голосом, то натужно высоким, то понижающимся. Она нервничала и жестикулировала с тем показным раздражением, какое свойственно любителям играть на публику.

Женщина протянула Стасу свой билет. Блестящие розовые ногти, заострённые, как кинжалы, казалось, вот-вот воткнутся ему в глотку, если он задержит их хозяйку ещё хоть на секунду.

– Добрый вечер. Ваш билет, пожалуйста. – Стас изобразил на лице рекламную улыбку, широкую и зубастую. Взял билет, оторвал контрольный талон и отдал билет обратно. Он надеялся, что кровь с его ладони не попала на листок или, не дай бог, на кожу посетительницы, иначе она устроит такую истерику, что Стас вылетит с работы в первую же смену. – «Кино-Остров» желает вам приятного просмотра, – добавил он с примирительной интонацией.

– Понаберут с улицы, кого попало. – Женщина глянула на него так выразительно, словно занесла его промах в хронику своей бесконечной памяти для более детального изучения и выноса приговора.

Стас продолжал тянуть улыбку – ответной любезности не последовало. Да он её и не ждал.

Сейчас он хотел лишь одного: чтобы этот паршивый вечер быстрее закончился. Его преданная любовь к кинотеатру «Кино-Остров», расположенному на первом этаже торгово-развлекательного комплекса «Рэд Молл» в самом центре Леногорска, продлилась ровно до того момента, пока он не начал там работать.

Теперь он числился билетным контролёром, в нагрузку взял на себя ещё и обязанности уволившегося на днях уборщика и, по правде, боялся даже представить ту жуткую картину, когда он, облачённый в дурацкий синий жилет с бейджем, белую рубашку, тёмные брюки и с бабочкой на шее столкнётся с однокурсниками, бывшими одноклассниками или соседями.

Понятно, что он никому ничего не должен и волен работать, где хочет. Но его дурная репутация, от которой он методично избавлялся последние четыре года, могла вернуться по щелчку пальцев какого-нибудь зловредного знакомого. Как возвращается камень, подброшенный над головой: не успел убежать – получи в темечко.

Если б не нужда в деньгах, он бы сейчас проходил маршрут на скалодроме в «Фантастик Рок» или изучал очередное дело из библиотечных архивов МВД, а не вынашивал планы задержаться в «Кино-Острове» на ближайшие месяцы, вплоть до зимней сессии. Устроиться на другую работу, связанную с его прямой вузовской специальностью, возможности тоже пока не представилось, хотя ему, третьекурснику с высокой успеваемостью, без пяти минут юристу по уголовно-правовым отношениям, прочили блестящую карьеру в областной прокуратуре.

Но по факту его сегодняшняя трудовая роль выглядела немного иначе: билетным контролёром в маленьком провинциальном кинотеатре.