- Все нормально?

Думаю, он спрашивает разрешения прикоснуться ко мне – неожиданная учтивость с его стороны, особенно учитывая, что мы просто играем свои роли – я изображаю его подружку, чтобы меня пропустили в логово Максвелла. Я киваю, и он останавливается на этом расслабленном, свободном полуобъятии.

Мы пересекаем улицу. Бар «Карнавал» втиснут посреди ряда маленьких винных магазинчиков и кальянных. Знаки над последними весьма слабо отражают солнечный свет, ибо краска и стекло на них покрыты многолетним слоем грязи.

Крайчек опускает руку, вновь перемещая ее мне на поясницу, и толкает дверь плечом второй.

Внутри бар выглядит ничуть не лучше. Пол посыпан опилками, но они неспособны впитать запахи дешевого пива и сигарет. Лениво крутящийся над нашими головами потолочный вентилятор мало способствует циркуляции горячего застоявшегося воздуха.

Я смотрю по сторонам и отмечаю про себя расположение нескольких клиентов-мужчин, открыто пялящихся на нас. Это заставляет меня занервничать, пока я не осознаю, что их внимание, похоже, сосредоточено на моем голом пупке. Что ж, хорошо, что здесь есть посетители: часть плана Малдера зависит от наличия других людей в баре. Они все белые, что, очевидно, отнюдь не характерно для Кони-Айленда.

Тощий бармен составляет маленькую башенку из стеклянных пепельниц. Взяв со стойки очередную пепельницу, он вертит ее в руках и потом осторожно ставит на верх. Она не падает. Он смотрит на нее, а потом тянется за следующей не глядя, потому как не сводит глаз со своего творения. Его бритая голова блестит от пота при плохом освещении. Крайчек непринужденно подходит к нему и без обиняков заявляет:

- Скажи ему, что я здесь.

Бармен награждает пепельницу, которую держит в руке, долгим и полным сожаления взглядом. В конце концов он всматривается в Крайчека, косится на меня, причем уделяя больше внимание моему телу, чем лицу, и кивает.

- Садитесь.

Мы не садимся. Крайчек прислоняется к барной стойке, всем своим видом демонстрируя вялую безмятежность, но его темные глаза внимательно следят за удаляющейся фигурой бармена. С другого края помещения бородатый мужчина в бейсбольной кепке с надписью «Шлиц: они постоянно это делают» рассматривает нас. Неясно, что привлекло его внимание: мой нелепый топ или протез Крайчека. Я облокачиваюсь на стойку, подражая позе Крайчека, и чувствую, как его дыхание касается моей щеки. Я поворачиваю голову и вижу его рядом, вторгшимся в мое личное пространство – его черно-зеленые глаза словно подначивают меня сделать что-нибудь по этому поводу.

Я слегка сгибаю ногу, ощущая теплое давление кобуры на лодыжке на двигающиеся кости и сухожилия. Гул возбуждения от обжигающего взгляда Малдера все еще прокатывается по мне, словно эхо. Вместо того чтобы отодвинуться, я, в соответствии со своей ролью, наклоняюсь ближе к Алексу и слегка дую на то место на его шее, где под кожей видна тень яремной вены.

Он мгновенно опускает подбородок и смотрит мне прямо в глаза. Его зрачки вспыхивают – как у ягуара, заметившего подходящую самку, - и расширяются так же быстро, как у Малдера. Он раздвигает губы, и я мельком вижу кончик его языка, ощущаю его дыхание на своей открытой шее. Я представляю, как он обнажает зубы, готовясь попробовать на вкус мой загривок. В этот момент раздается хлопок двери в дальнем конце бара, и я почти что слышу щелчок, когда Крайчек переключается от секса к сдерживаемому насилию так быстро, что мне почти кажется, что эта вспышка звериной похоти мне просто привиделась.

К нам приближается не бармен. Это парень гораздо крупнее, хотя тоже бритоголов, с так сильно налитыми кровью глазами, что он либо накачан под завязку, либо у него какая-то серьезная глазная болезнь. Он мельком осматривает Крайчека, но на мне его глаза задерживаются дольше, и осмотр носит явно оценочный характер. Когда он обращается к нам, его взгляд не поднимается выше моих грудей.

- Подемте, что ль, со мной.

Его произношение выдает в нем техасца.

- Пошли, детка, - говорит Крайчек и следует за ним, внимательно изучая широкую спину нашего провожатого и явно планируя.

Прямо перед тем, как мы проходим через дверь в задней части бара, я слышу, как звякает входная дверь, и до меня доносится голос Малдера:

- Эй, я так не думаю, приятель. Для тебя вообще без шансов… Эй, хочу пива!

Бармен минует нас, когда мы проходим через дверь, и я на секунду замедляюсь, чтобы убедиться, что Малдер видит, куда мы идем. Надеюсь, его изображение пьяного выглядит лучше, чем звучит: актер из него никудышный.

Я следую за Крайчеком в узкий коридор.

- А ты что еще за хрен? – расслабленным, словоохотливым тоном осведомляется Крайчек.

- Брэди. Мистер Максвелл ожидает вас, - отвечает наш проводник. Он делает драматическую паузу, словно ожидая, что кто-то сейчас выкрикнет «Снято!». Ясно, что Брэди смотрел слишком много гангстерских фильмов.

- Эй, я думала, мы выпьем пива, - для вида ною я.

- Заткнись, - снисходительно бросает Крайчек в ответ.

Брэди глубокомысленно кивает, словно это также прописано в его сценарии, и заявляет:

- Мистер Максвелл крайне избирателен в выборе компании. Он просил меня убедиться, что у вас при се ничё нет.

Он выжидательно выгибает бровь, смотря на Крайчека, и тот рычит:

- Давай уже покончим с этим, обезьянка.

Очевидно, это тоже указано в сценарии Брэди, потому что он игнорирует оскорбление и приступает к обыску Крайчека. Я издаю глупый смешок, когда он проводит ладонями вверх по ногам Крайчека, замечая, что у него недостаточно опыта, чтобы как следует проверить лодыжки. Черт, если бы мы знали это заранее, то оба могли бы пронести пушки. Крайчек выглядит скучающим.

Меня Брэди проверяет куда дольше, чем Крайчека. Его ладони задерживаются на открытой коже моей спины, прежде чем он приступает к основному действу, поглаживая мою задницу сквозь плотные джинсы, как будто есть хоть какой-то шанс, что я прячу оружие в трусах. Крайчек обнажает зубы, и на этот раз этот оскал выглядит смертельно опасным. И вот уже руки Брэди исчезли с моего тела, потому что Крайчек со всей силы прикладывает его об стену, так что даже пол дрожит.

Брэди широко распахивает глаза и, словно рыба, ловит ртом воздух, когда плечо Крайчека перекрывает ему доступ кислорода в легкие. Похоже, что оказаться побежденным парнем вдвое его меньше не входило в его сценарий.

- В следующий раз, когда положишь хотя бы одну руку на ее задницу, лишишься обеих, - цедит Крайчек, для наглядности суя свой протез в лицо Брэди. Теперь его глаза почти что вылезают из орбит, а по лицу расползаются красные пятна.

Дверь дальше по коридору открывается, и кто-то спокойно говорит:

- Оставь его.

Волосы на голове этого человека не сбриты, но короткая военная стрижка тоже не особо подходит к его узкому угловатому лицу. Я слышу, как Брэди делает шумный глоток воздуха, когда Крайчек освобождает его. Коротко стриженный удостаивает меня лишь мимолетным пренебрежительным взглядом.

- В чем проблема?

- Проблема в том, что этот яйцеголовый не знает разницы между проверкой леди на предмет ношения оружия и ощупыванием.

Он снова смотрит на меня и говорит, обращаясь к Крайчеку:

- Мои извинения. Возможно, твоей подруге было бы предпочтительнее подождать тебя в баре?

- С остальными ошивающимися там говнюками? Да ни хрена. Она останется со мной. Принеси ей пива, - велит он Брэди, который к этому моменту более-менее восстановил дыхание. Брэди оборачивается на коротко стриженного за подтверждением приказа и затем смывается.

- Ладно. Проходите и садитесь.

Худощавый мужчина открывает дверь и жестом предлагает мне войти. Должно быть, это Джон Максвелл, и он явно не следует сценарию Брэди: он больше не удостаивает меня даже беглым взглядом, когда я прохожу мимо него. Крайчек не представляет нас – в этом мире женщины за игроков не считаются и с ними не церемонятся.

Офис не слишком велик. В нем расположен длинный стол с парой фотографий в рамках и несколькими папками. Огромный нацистский флаг занимает всю стену позади стола, и один его угол провисает в том месте, где скотч отклеился. Всякие попытки декора помещения явно на этом и закончились: выставленный перед столом ряд оранжевых пластиковых стульев не способствует созданию нужной атмосферы. Рядом со стеной сидит еще один бритоголовый, прекративший ковыряться в ногтях, когда мы заходим. На коленях у него, словно ненужный подарок, небрежно лежит дешевый пистолет.