Купальник, должно быть, лежал сверху в кипе одежды в третьем ящике комода: если бы он копнул глубже, то нашел бы мое бикини, о покупке которого я пожалела почти сразу же и потому никогда его не надевала. И, в конце концов, я не хочу, чтобы Малдер рылся в моих ящиках. Это вполне приличный сплошной голубой купальник, который неплохо на мне сидит, так что мое раздражение на Малдера еще немного смягчается.

Я сажусь на край гостиничной кровати и поглаживаю шелковистый материал. Вообще-то, с недавних пор Малдер проводит время в моей квартире и по другим поводам тоже.

За неделю до того, как мы наткнулись на дело Гарджона, мы провели вечер вторника, развалившись на моем диване, смотря взятые напрокат фильмы и поедая огромное количество тайской еды. Малдер бездумно заказал четыре горячих закуски, и когда я спросила его зачем, он посмотрел на меня, как на умственно отсталую, и терпеливо пояснил, что я могу поставить оставшиеся две в холодильник, если захочу, и потом разогрею их, если мне лень будет звонить и заказывать еду.

После этого заявления мне захотелось одновременно смеяться и плакать. Разумеется, так Малдер и живет – мне следовало бы догадаться. В итоге мы съели три четверти заказа и выпили бутылку ужасного вина, получая истинное удовольствие от процесса.

Я проснулась позже и обнаружила, что Малдер накрывает меня одеялом. Тарелки и картонные коробки пропали, экран телевизора не светился. Легкое гудение, доносившееся из кухни, подсказало мне, что он запустил посудомоечную машину. Увидев, что я проснулась, он замер.

- Извини. Мне показалось, что потом тебе может быть холодно.

И вот тогда я его напугала. В свое оправдание могу сказать, что еще не до конца проснулась.

- Только не рядом с тобой.

- Что?

Я услышала сомнение в его голосе, и это заставило меня замереть.

- Спасибо за одеяло, но я лучше перемещусь в кровать, раз уж уже проснулась.

Он ушел, а я лежала в постели, думая о том, что я еще могла бы сказать.

Малдер, останься со мной сегодня.

Малдер, тебе не нужно больше есть в одиночестве.

В итоге я снова заснула, хотя и не скоро.

Изнутри поверхность окна холодит за счет кондиционера, но снаружи настоящая парилка. Я хочу сходить искупаться, но не горю желанием выходить на улицу.

В конце концов я просто забираюсь в кровать.

В четверть двенадцатого Малдер звонит с вопросом насчет дела четырехлетней давности. Так называемые полтергейсты в нем оказались случайными электрическими разрядами, наносившими изрядный урон твердым предметам, но при этом имевшими вполне научное объяснение.

- Может так случиться, что тебя ударит молния, а ты этого даже не поймешь?

Я раздумываю над вопросом, перекатившись на бок под одеялом. В жару я люблю включить кондиционер на полную мощность и притвориться, что сейчас зима. Некорректно с точки зрения времени года, но зато приятно.

- Не представляю как. Такое травматическое событие нельзя пропустить. Впрочем, я могу посмотреть, проверить, нет ли задокументированных случаев… А что?

- Знаешь, ведь постоянно попадаются новости о людях, в которых ударяет молния на полях для гольфа – они там на открытом пространстве, с металлическими клюшками в руках и металлическими шипами на ботинках, все в таком роде. Так что я подумал… - Он театрально вздыхает – типичный малдеровский вздох, означающий, что он еще толком не сформулировал теорию, но ожидает, что я каким-то образом проследую извилистыми тропами его мыслительного процесса. На заднем плане раздаются звуки выстрелов и крики.

- Что смотришь?

- Э-э, думаю, это «Паттон». Погоди… да. Та часть, когда он вторгается в Италию. По шестому каналу.

Я перемещаю подушку под шею, сжав ее в маленький комок.

- Что, никакого эротического канала?

Он фыркает.

- Я и другие фильмы смотрю, знаешь ли.

- «Паттон» есть у тебя на кассете.

Я слышу улыбку в его голосе, когда он отвечает:

- Мой видик сломался еще в марте, Скалли.

- Так почини его. – И как же он смотрит свои грязные фильмы?

- М-м, все время забываю. И потом, твой-то работает.

- Так вот почему ты постоянно у меня зависаешь, - поддразниваю я.

Я слышу, как он отрывисто вздыхает.

- Нет. Ты ведь так не думаешь, верно?

В этот поздний час его голос звучит моложе, не так самоуверенно.

- Нет, я просто пошутила. – Я правда хочу прояснить ситуацию с его фильмами для взрослых, но не знаю, как спросить – мне и не следует желать это выяснить, вообще-то. Сказал ли он это, чтобы дать мне понять, что не смотрит… Нет, это я подняла тему с видиком, упомянув кассету с «Паттоном».

В воцарившейся уютной тишине до меня доносятся веселые возгласы из телевизора. В течение минуты-двух я просто слушаю звук дыхания Малдера и скрип пружин его кровати. Он не полагается на кондиционер так, как это делаю я – его, вероятно, настроен так, чтобы он мог спать под одной лишь простыней.

- Скалли?

- М-м?

- Спишь?

- Угу. Мы договорились на восемь?

- Встречаемся внизу.

Мне бы следует закончить на этом разговор, но вместо этого я держу трубку между ухом и плечом, с минуту поигрывая с краем гостиничной простыни и прислушиваясь к его дыханию. В конце концов я все же обрываю звонок и поглубже зарываюсь под одеяла, обретая комфорт в своей искусственной зиме.

***

Распознавание настроений Скалли входит в число моих чувств и похоже на звериное чутье, помогающее животным ощущать изменения в погоде. Прямо сейчас она скучает. Среди всех ее замечательных черт есть и способность, как бы скучно ей ни было, усваивать информацию для последующего анализа. Так что я никогда не беспокоюсь из-за того, что она может что-то упустить.

В данный момент кажется, что она полностью сосредоточена на том, что Луелла Маккарти рассказывает ей о Призраке поля для гольфа (пометка: не использовать это определение в отчете), но, насколько я знаю Скалли, мысленно она далеко отсюда.

Ну и ладно, потому что я тоже.

- …и последний раз я играла во втором раунде. Это кажется каким-то неправильным. Понимаете, о чем я?

Я оглядываюсь. Напольные часы в коридоре, бесцветный ковер. Диван, на котором мы сидим, идеально подходит этому кошмарному загородному дому; обивка в виде странных бежевых цветов на гладкой ткани с вплетенными полосами какого-то блестящего материала. Скалли расположилась довольно уютно, грациозно пристроившись на краю одной скользкой подушки и осторожно держа в руках чашку с кофе. Я уже чуть не пролил содержимое своей на себя, так что теперь стараюсь не двигаться, за исключением того, что осторожно отпиваю из слишком маленькой чашечки.

Скалли кивает, ведя себя, как всегда, невозмутимо профессионально.

- Спасибо, миссис Маккарти. Вы нам очень помогли.

Уже в машине она включает кондиционер и аккуратно складывает пиджак на коленях. Я ослабляю галстук; после короткой прогулки по подъездной дорожке от дома миссис Маккарти у меня по шее начал стекать пот. Виски Скалли также влажные, а волосы прямо у нее над ушами потемнели от пота.

- Как насчет того, чтобы закончить на сегодня?

Она смотрит на меня краешком глаза.

- И пропустить беседу со смотрителем поля для гольфа?

Я пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица. Этот самый смотритель занимается обслуживанием курортного автопарка «населенных призраками» гольфкаров, у которых возникали таинственные проблемы с электроникой и в одном из которых с нашей жертвой, Альбертом Макдугалом, приключился инфаркт с летальным исходом, предположительно спровоцированный призраками. Такова природа преступления, которое нам полагается расследовать. Все это оказалось бы куда более правдоподобным, если бы жертва не была восьмидесятилетним стариком с больным сердцем.

Я прямо-таки горд тем, как устойчиво звучит мой голос, когда отвечаю ей:

- Встреча с мистером Валентином у нас назначена завтра на десять. По этому поводу мне и звонили.

- Жаль. Ты пропустил рассказ миссис Маккарти об «орле» в седьмой лунке на прошлой неделе. Также, похоже, что мистер Макдугал как-то ущипнул ее за зад на ежегодной рождественской вечеринке в клубе.