Нечестно, Уолтер. Его почти наверняка похитили. Ты возлагаешь на него ответственность на основании лишь косвенной улики, найденной тобой в его номере. На основании ее сережек на его прикроватном столике. Холодный шепот тренированного следователя успокаивает мой гнев, возвращая меня обратно в настоящее.

- Ладно. Спасибо.

Я обрываю звонок, и мы втроем с минуту смотрим на телефон, обдумывая услышанное. В конце концов я произношу:

- Давайте съездим в Асторию.

Сантанда ведет машину так же, как и работает – скрупулезно и осмотрительно, сигналя, когда нужно, время от времени быстро перестраивается. Он хороший агент, опытный. Но сидящий рядом со мной Леделлер, перечитывающий свои записи первоначального разговора с Чиавелли, будет даже лучшим. Порой я вижу в Леделлере проблески того, что Малдер прячет за своим плохим поведением и талантом выводить из себя коллег – чистого звериного инстинкта, острого, словно бритва.

И большую часть времени Скалли удерживает Малдера в рамках – но не в этот раз.

Я раздраженно вздыхаю, последовательно щелкая костяшками пальцев. Леделлер бросает на меня любопытный взгляд, но слишком умен, чтобы спрашивать.

Шэрон однажды сказала мне, что настоящий жемчуг не гладкий, а шероховатый и будет скрипеть на зубах. Мы были в постели, и она взяла тонкую ниточку жемчуга, которую не стала снимать со своей симпатичной шейки, когда мы плюхнулись на кровать, и с кривой улыбкой провела кремовыми шариками по моим губам. Я не поддался на эту ловушку, и вместо этого предпочел шелк ее рта.

Не сомневаюсь, что жемчужины Скалли скрипели бы на моих зубах.

Она слишком красива, чтобы эта мысль ни разу меня не посещала. Но я никогда не позволял себе фантазировать о ней – о моем лучшем агенте, моей подчиненной. Она совершенно очевидно недоступна.

Думаю, что неповинен в грехе ревности. Я не ревную ее к Малдеру. Но в зависти к тому, что они разделяют, к этой глубинной связи между ними – в этом, я, признаться, виновен и был виновен уже давно.

- Сэр?

У Леделлера странное выражение лица – рассеянное и сосредоточенное одновременно.

- Сэр, как думаете, почему Максвелл приехал сюда? На восточное побережье?

- Не знаю, - признаю я. – У вас есть теория на этот счет?

Он качает головой и отворачивается, снова смотря в окно. Я следую за его взглядом. Мы едем мимо ряда белых домов, перемежающихся зданиями, занятыми представителями малого бизнеса с вывесками типа «Пиццерия у Меккариелло», «Бюро ритуальных услуг Фаруки», «Скобяные товары Гоури и сын».

Сантанда поворачивает на Кресент-авеню, объезжая припаркованный вторым рядом грузовик.

***

Соленый запах океана здесь смешивается с обычной вонью дохлой рыбы, но с какой-то странной примесью – жареных орешков и пива.

- Ты уверен, что он имел в виду это место? – У Скалли на лице то же выражение, как когда мы подъехали к мотелю.

- Говорил же, он странный мудак. – Я машинально осматриваю дощатый настил в поисках Кейт - знаю, что не увижу ее, но не могу удержаться. Он держит ее в баре.

Малдер тоже оглядывает настил в обе стороны.

- Вот где Максвелл планировал использовать газ, да? На Кони-Айленде? – Слабый скрежет и отдаленные крики доносятся от американских горок в глубине парка развлечений. – Здесь мало белых, верно? Много семей с детьми. Достаточно легкие пути отхода – на моторной лодке, например. Много мест, где можно пришвартоваться поблизости, и затем он мог бы сесть в машину и без труда покинуть район. Или даже пересесть на метро. Тут остановка в паре кварталов. – Он с отстраненным видом составляет возможные маршруты отхода Максвелла. – Близко к аэропорту.

Он стирает пот с лица полой рубашки и перемещает рюкзак с нашими запасными боеприпасами на левое плечо; на месте ремня остается темная полоса. Дует горячий бриз, и послеполуденное солнце жарит на полную катушку.

Скалли сверяется с часами.

- Два часа.

Малдер смотрит на меня, щурясь на солнце.

- Как он спутался с Аджиибом?

- Ты мне скажи, кто тут у нас профайлер? – Я ощущаю легкий укол зависти.

Снова этот отсутствующий взгляд.

- Враг моего врага.

Скалли смотрит на него.

- Думаешь, все так просто?

- Это единственное объяснение. Их связывает между собой лишь ненависть к правительству. Каким-то образом они согласились сотрудничать друг с другом, чтобы провернуть террористическую атаку. И у них обоих было достаточно людей, так что, по-моему, они объединили свои кошельки. – Его глаза снова обретают совершенно осмысленное выражение, когда он смотрит на меня. – Чтобы купить газ. Сколько ты из них вытянул?

Я криво усмехаюсь ему.

- Просто зови меня Алексом Крайчеком, слугой народа.

Скалли отворачивается с пустым выражением на лице.

- У них нет газа, верно? И наличность у меня. Ситуация беспроигрышная. – Я смотрю на противоположную сторону улицы. – Он вон там.

На вывеске над дверью написано «Бар «Карнавал»». Окна покрыты глубоко въевшейся грязью. В поднимающемся от асфальта жаре фасад здания колеблется и извивается. Иллюзия из комнаты смеха, как и все это место.

Я закрываю глаза и вспоминаю лицо Кейт – то, как она размахивает руками во время спора, звук ее голоса. Если он навредил моей сестре, я сделаю все от меня зависящее, чтобы он умер медленно.

Я повторяю то, что рассказал им этим утром – для нашего общего блага.

- Он будет в офисе за баром. В него ведет дверь прямо в конце помещения, на ней написано «Служебное помещение».

Они кивают в унисон.

Я видел, как Малдер изучал контейнер с газом, когда мы вышли из грузовика – долгим задумчивым взглядом, который сказал бы мне все о его сомнениях, если бы я сам уже не догадался о них.

- Как Кейт выглядит? – спрашивает Скалли.

- Пять футов, шесть дюймов, каштановые волосы, карие глаза. Худощавая. Длина волос, вероятно, до плеч, если только она не сменила прическу в последнее время. Она очень похожа на меня. Тот же нос.

- Когда ты последний раз ее видел? – встревает Малдер.

Чтоб тебя.

- Три года назад. – Его верхняя губа дрожит; выражение лица Скалли не меняется. – Она думает, я работаю на ЦРУ. Я бы предпочел, чтобы она и впредь так считала. – Мне самому тошно от умоляющих ноток в моем голосе. Чтобы взять себя в руки, я спрашиваю Скалли: - Готова?

Скалли неловко оттягивает край футболки. Я подавляю ухмылку, когда осматриваю ее, помня о том, кто из нас сейчас вооружен. В целях камуфляжа мы по пути сюда приобрели пару вещей.

На Скалли сейчас надет розовый топ, который открывает ее симпатичный плоский живот вместе с деликатной впадинкой пупка. Она ярко подвела глаза и нанесла липкую розовую помаду, при виде которой мне хочется провести большим пальцем по ее губам, выяснить, действительно ли она на вкус, как сахарная вата. Ее джинсы совсем не подходят для ношения в жару, но зато помогают скрыть кобуру на лодыжке.

Я пытаюсь сосредоточиться на коже Скалли, чтобы позабыть о страхе за Кейт. Без пистолета я чувствую себя голым, но мне отлично известно, что Максвелл велит меня обыскать. Скалли снова одергивает футболку и говорит:

- Ладно.

Я ухмыляюсь Малдеру. Эта часть плана мне нравится больше всего. Я беру ладонь Скалли в свою и говорю:

- Пойдем, милая. – Просто ради прикола я обвиваю ее тонкую талию рукой и добавляю достаточно громко, чтобы он расслышал: - Я приготовил для нас с тобой кое-что интересное. – Она не отвечает, только косится через плечо, когда мы направляемся к этому занюханному бару.

***

Дом за номером 10524 на Кресент-авеню оказывается таким же кирпичным таунхаусом, как и остальные в ряду. На газоне перед домом установлен американский флаг, безжизненно свисающий в горячем воздухе.

Дверь открывает женщина – молодая блондинка, которая нервно стреляет глазами между нашими раскрытыми удостоверениями.

- ФБР? – бормочет она себе под нос и прежде, чем у нас появляется возможность спросить, тараторит: - Его здесь нет. Джон ушел рано утром. Я тут одна, так что ничем не могу помочь.