Малдер закрыл за собой дверь, убрал обе ключ-карты в карман и ступил в глубь номера. Она не включила телевизор, ее ноутбук лежал на столе у противоположной стены. Никаких книг, никакого телефона. Было еще слишком рано даже для Скалли ложиться спать. Все это в совокупности означало, что ее мозг усиленно работал.

Малдер уселся на кровать рядом с ее голыми пальцами ног, убранными под одеяло. Она немного расслабилась в его присутствии, что было заметно по языку ее тела. Он положил руку ей на бедро и принялся мягко массажировать. Скалли вопросительно изогнула бровь, словно бы спрашивая, каковы его дальнейшие намерения, и он успокаивающе улыбнулся, давая понять, что ничего такого не подразумевал.

– Расскажи мне, Скалли, – тихо попросил он.

– Что рассказать?

– То, что ты НЕ рассказываешь мне об этом деле. О тебе и этом деле.

Она довольно долго не отрывала от него взгляда, дыша глубоко и размеренно. Он ожидал ее ответа, немного опасаясь, что она снова закроется от него.

– Почему тебе так неприятно смотреть на эти снимки? – низким нежным голосом продолжил он и заметил, как она чуть поморщилась, тем самым давая ему понять, что она не ожидала от него подобной наблюдательности.

Скалли вздохнула и попробовала заговорить, но как будто бы не могла найти нужных слов. В итоге это свелось к бессвязному бормотанию:

– Я не… это не… я даже не… – Она издала то ли раздраженный, то ли болезненный вздох и закрыла глаза.

Ему стало очевидно, к чему все вело. Или, точнее, к чему не вело. Малдер склонил голову, всем своим видом выражая внутреннюю решимость.

– Ладно. – С этими словами он встал и подхватил ее на руки прежде, чем она успела его остановить.

– Малдер, какого черта ты делаешь?!

Он плюхнулся на кровать и устроил ее между ног. Откинувшись на спинку, он полностью обвил ее своим телом, так что она оказалась в удобном «коконе», но при этом сидела к нему спиной. Он потянулся и выключил прикроватную лампу, так что комнату теперь освещал только слабый свет, льющийся из ванной.

– Малдер, это не… мы не можем… – Ее протест был искренним, но ее голосу недоставало силы. Она понимала, что он делал, и шла у него на поводу.

Они проделывали это, когда жили вместе, чтобы помочь ей разговориться – помочь открыться, когда она была напугана или не уверена в себе. Когда их отношения были интимными. Но сейчас они таковыми не являлись – не вполне. И в каком-то смысле они были на работе, которая требовала соблюдения определенных правил.

– Уважь меня, Скалли, – произнес он в макушку ее пахнущих кокосом волос. – Давай притворимся на пару минут, что я тебе все еще нравлюсь, ладно? И позволь мне сделать это для тебя.

– Малдер. – Скалли прижалась чуть ближе к нему, повернув голову в его сторону, но не поднимая взгляд, и добавила таким редким для нее в последнее время тихим и проникновенным голосом: – Малдер, я по-прежнему тебя люблю, и ты это знаешь.

Малдер сделал глубокий вздох, позволяя развязаться тугому узлу в животе. На какой-то краткий миг он уткнулся лицом в изгиб ее шеи.

– Хотелось бы верить, – ответил он, потому что она продолжала это делать – манить его такими маленькими признаниями, разрывавшими ему сердце. – Ладно, давай. Поговори со мной.

– Я… даже не знаю, если я…

Он энергично растер ее руку, давая понять, что не потерпит никаких возражений.

– Ну же.

Он ощутил, как она издала протяжный вздох, когда ее спина скользнула по его груди. Какой-то затянувшийся момент они сидели в тишине, но он знал, что ей нужно еще немного времени, чтобы создать связь с ним, открыться ему. Однако он забеспокоился, почувствовав, как она задрожала. Дрожь была чуть заметной, однако он знал ее, знал ее тело, и потому это не ускользнуло от его внимания.

– Не знаю, значит ли это хоть что-нибудь, – начала она, – но я кое-что вспомнила. Когда ты показал мне снимок, предположительно, Черноглазых детей… не знаю… напомнило ли мне это о чем-то. Но… мне кажется, я вспоминаю что-то со времени моего похищения. – Слишком много неопределенных местоимений в одном предложении для любящей точные формулировки женщины. Ее голос опустился до шепота, тонкого и дрожащего. Малдер подсознательно привлек ее еще ближе к себе в попытке оказать ей молчаливую поддержку. – Когда я увидела тот снимок… - продолжила она, – у меня возникло какое-то… неприятное… ощущение в животе. И я помню… место, похожее на бетонную лестницу. Тошнотворно желтый свет. И там холодно. Мне очень холодно. Не знаю.

– Думаешь, эти появления детей связаны с теми, кто забрал тебя? – спросил он почти что ей на ухо.

– Не могу сказать, не знаю. Мне трудно вспомнить. Боже, Малдер, прошло уже больше двадцати лет… Это не должно до сих пор беспокоить меня.

– Разумеется, должно. Ты же доктор, ты и сама должна это понимать. – Он чуть помедлил, а потом все же добавил: – Это до сих пор чертовски беспокоит меня.

У Скалли перехватило дыхание от удивления. Она вечно удивлялась, когда слышала, что он беспокоился о ней, за нее. И будь он проклят, если понимал, почему.

– Думаешь, шрам шерифа Астера от похищения? От чипа? – спросил он.

– У него есть шрам, но он может быть от чего угодно. – Она помолчала, а потом добавила: – Ты знаешь, где, по утверждениям очевидцев, видели те огни?

– Я нашел координаты в Сети. Похоже, что очаг их активности находится к северу от Вердада.

Она больше ничего не сказала. Малдер воздержался от вопроса, не хочет ли она проверить это место. Постепенно ее тело все больше облокачивалось на его. Она на самом деле устала. И, по правде говоря, в Вашингтоне было уже поздно, а Скалли всегда требовалось больше сна, чем ему. И она, вероятно, ощущала на себе эффект возвышенности.

Он чувствовал, как работает ее мозг, переставляя кусочки паззла в попытке сформировать очертания картины, которую они искали. Она лениво водила ногтями по его колену, и он мысленно велел своему телу не реагировать на то, что она прижималась к его паху, притом что единственной преградой между ними были его спортивные и ее пижамные штаны.

Он сделал глубокий вдох, и она сместилась в его объятиях вместе с движением его грудной клетки. Малдер провел пальцами сквозь ее волосы.

– Хочешь поискать что-нибудь по телевизору? Чтобы на какое-то время отключить мозги?

– О, так вот почему ты так много смотришь его? – с многообещающими нотками игривости в голосе спросила она.

– Если находишь подходящий плохой научно-фантастический фильм, Скалли, то можешь полностью отключить функционирование верхнего мозга. Тебе надо будет как-нибудь подсоединить меня к аппаратам, чтобы проверить этот феномен.

– Нет, верю на слово.

– В это ты, значит, веришь, в отличие от моих блестящих и инновационных теорий об устройстве Вселенной. Только в мою способность деактивировать деятельность моего верхнего мозга.

Она слегка улыбнулась и после паузы произнесла:

– Все в порядке, Малдер, можешь вернуться к себе. – Теперь ее голос звучал несколько расслабленно, мягко и нечетко, и он всем своим естеством хотел остаться с ней, пока она не уснет.

Однако же он только глубоко вздохнул и сказал:

– Ладно.

Скалли наклонилась вперед, помогая ему выбраться из кровати позади нее.

– Вафли и бекон в семь? – спросил он, направляясь к двери.

Скалли прищурилась.

– Кофе и фрукты?

– Да как ни назови… – отозвался он.

– Это совсем не одно и то же, – возразила Скалли.

Он немного помедлил в дверях, держась за ручку, и не разрывая зрительного контакта с ней.

– Скажи, если вспомнишь что-нибудь еще.

Ему не понравилось то, что она поколебала перед тем, как кивнула. Но все же он засчитал даже эту вынужденную готовность.

– Приятных снов, Скалли, – пожелал он, выходя за дверь.

– Тебе тоже.

Дверь со щелчком закрылась, разделяя их.

***

За ужином она кажется отстраненной – тихой и погруженной в себя. Она тепло и душевно отвечает ему, когда он с ней заговаривает, и целует его в ответ, когда он встает, чтобы добавить себе картофельного пюре. Однако она вновь погружается в собственные мысли, как только он перестает вовлекать ее в разговор.