– Малдер… это напоминает какую-то мешанину из различных легенд… – заявила Скалли, прищурившись и закусив губу. – Истории о людях-мотыльках, похищения пришельцами, даже мрачные легенды о…
– Действительно, эти сообщения имеют много общего с упомянутыми тобой паранормальными феноменами, однако та же самая отличительная черта с теми же самыми характерными особенностями проявляется снова и снова по всему миру вот уже несколько десятилетий. Включая стойкое убеждение, что ужасная судьба ожидает тех, кого убедили пустить этих детей внутрь. Одна из пока неподтвержденных историй рассказывает о паре, которая пустила двух очень юных Черноглазых детей в свой дом одной холодной осенней ночью, позволив им остаться, пока «родители» их не заберут, но симптомы болезни начали проявляться, когда дети еще сидели у них в гостиной. В последующие недели и месяцы после этой встречи оба страдали от серии угрожающих жизни болезней, и ощущение страха и безысходности прочно вошло в их жизнь.
– Хорошо… так что там с нашим делом?
– Дело… – Малдер потянулся назад и схватил со стола папку с документами. Теперь дела хранились в электронном виде, но Малдер был в этом отношении старомоден. Ему нравилось распечатывать бумаги, раскладывать их по полу и искать связи и совпадения. Он кинул Скалли папку, и она едва сумела поймать ее, прижав рукой к колену, отчего по их подвальной пещере прокатился громкий шлепок. Поправив папку, она начала листать ее, радуясь возможности смотреть на что-то помимо изображения ребенка на экране. – Дело касается маленького городка неподалеку от Лас-Крусес, штат Нью-Мексико, – продолжил Малдер. – Семья Гарсия: муж, жена, двое детей и пожилая мать мистера Гарсия.Два месяца назад дочь, девушка-подросток Мариэла, выложила на своем канале в YouTube историю, в которой говорилось о визите в их дом накануне вечером двоих детей, утверждавших, что они потерялись, и требовавших впустить их. Ее родители в конце концов согласились и впустили детей, намереваясь позвонить в местный полицейский участок, чтобы там помогли детям найти их дом.
– Дай угадаю… у детей были совершенно черные глаза, и они носили темные толстовки?
Малдер ткнул в ее сторону карандашом.
– Ничто от тебя не ускользнет, Скалли. Дети пробыли в доме той семьи не больше часа, когда какие-то взрослые в черных костюмах показались на подъездной дорожке семьи Гарсиа и позвали детей с собой. Дети признали в них родителей и настояли, что теперь все в порядке.
– Хорошо. И семья Гарсиа… – Скалли перевернула очередную страницу покоившейся у нее на бедре папки, пробежалась глазами по тексту и быстро ухватила суть. – О боже. – Она подняла взгляд на Малдера, широко распахнув глаза от удивления, и он понимающе приподнял брови. – Бабушка умерла от осложнений при некротическом фасциите?
Малдер кивнул, заметно посерьезнев, когда профессиональное воодушевление уступило место уважительному сочувствию.
– Боюсь, что так. Но невезение семьи на этом не закончилось.
Скалли продолжила листать дело.
– Младший брат… был госпитализирован с диагнозом хантавирус.
– И отец погиб в автомобильной катастрофе, Скалли. Никаких следов алкоголя или других опьяняющих веществ в его крови. Никаких сведений об опасном вождении. У матери возникли необъяснимые кровотечения из носа, а последний пост блога Мариэлы содержит описание болезненной сыпи на ее коже, которую врачи не могут идентифицировать. Вчера школьная подруга Мариэлы заявила, что тоже не так давно видела этих черноглазых детей под фонарным столбом неподалеку от дома Гарсиа.
Скалли пролистала оставшиеся страницы. Многие медицинские и патологоанатомические подробности отсутствовали. Ей нужно будет изучить гораздо больше информации, прежде чем она хотя бы начнет составлять в уме картину происходящего. Она закрыла папку, положила ее на скрещенные ноги и встретилась с выжидающим взглядом Малдера. Он стоял у своего стола, указательными пальцами поигрывая с недавно заточенным карандашом; у нее зубы заныли при виде того, как графитовый кончик упирался в подушечку его пальца. Он был без пиджака, с закатанными рукавами рубашки, и ей стало холодно от одного только взгляда на него. И, может… не только холодно.
– Малдер, это ужасный удар для этой семьи. Но хотя некротический фасциит – редкая болезнь, и, чтобы она стала смертельной, ее нужно сильно запустить, в группу риска попадают люди со слабой иммунной системой, а пожилая женщина в бедном районе города могла иметь какую-то глубоко укоренившуюся болезнь, которая сделала ее уязвимой к вирусу. Мне нужно будет просмотреть остальные медицинские записи. Что до хантавируса, то Нью-Мексико – это идеальная местность для заражения от испражнений грызунов. Опять же низкий социальный статус мог поместить мальчика в группу риска – зараженные грызунами дома, гараж друга или подвал. Может, он ходил в походы с отрядом скаутов. Маленькие дети крайне восприимчивы к хантавирусу как из-за слабой иммунной системы, так и из-за их менее чем тщательного выполнения гигиенических процедур. Сыпь дочери почти наверняка могла возникнуть вследствие стресса, вызванного серией ужасающих событий, произошедших с ее семьей. То же самое можно отнести и к кровотечениям матери, особенно на возвышенности, на которой они проживают, и при повсеместной сухости воздуха. Что до отца, то у нас недостаточно информации, чтобы утверждать, что там имело место что-то помимо трагической случайности. Машина могла сломаться, какое-то животное могло перебегать дорогу. У мужчины мог случиться сердечный приступ, или инсульт, или любое другое медицинское состояние, повлиявшее на его оценку ситуации на дороге.
Малдер кивнул, и едва заметная усмешка тронула уголки его губ.
– Впечатляющая цепочка опровержений, выданная до того, как ты выпила свой утренний кофе, Скалли, но не могу сказать, что не согласен с тобой. Но это то еще совпадение, тебе не кажется?
– Ты хочешь заняться этим делом, только чтобы это опровергнуть?
Он повел плечами.
– Не в первый раз.
– Малдер, у тебя есть доказательства хотя бы одного инцидента, когда кто-нибудь сообщал о встречах с Черноглазыми детьми, впускал их в дом или машину, и был серьезно ранен или убит в результате действий этих детей?
– В этом-то и дело, Скалли… думаю… мы слышим только отчеты о происшествиях без последствий.
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, те, кто впускал их… уже не смогут поведать свои истории.
Скалли издала нечто среднее между скептичным смехом и многострадальным вздохом. Едва не уронив покоившуюся у нее на коленях папку, она перехватила ее и поскребла пальцем по острому краю. При этом ее взгляд зацепился за проклятое фото на экране ноутбука, и у нее вновь свело живот.
– И? – Он наблюдал за ней, словно пудель, ожидавший лакомства. – Что скажешь, Скалли? Как насчет небольшой поездки в пустыню?
Нью-Мексико. Он хотел, чтобы она полетела в Нью-Мексико. В этой тонкой папке было далеко не достаточно информации для того, чтобы превратить все эти происшествия в дело. Они обернулись трагедией для семьи, но между ними не было явной связи. Скалли не представляла, как Малдер намеревался раскрутить это, чтобы убедить Скиннера, что расследование этих случаев стоит всех расходов на поездку из Вашингтона в маленький городишко в Нью-Мексико. Ей стоит сразу же охладить его энтузиазм.
Нью-Мексико. Тепло. Даже в это время года. Сухо. Тепло. Ее руки покрылись мурашками под пиджаком. Ей казалось, что сырость пронизывала ее до костей. Проклятье, проклятье, проклятье…
– Полагаю… – она сглотнула. Проклятье. – Мы можем уделить этому денек. Поговорить с местными, посмотреть… видел ли кто-нибудь еще этих детей и случилось ли потом с ними что-нибудь дурное. Если ничего из этого не выйдет, утром мы вернемся домой.
Выражение лица Малдера изменилось. Его губы двигались, но он словно бы не мог сформулировать слова. Он уставился на нее так, словно она только что заявила, что трава фиолетовая.
Скалли сделала глубокий вдох и изо всех сил попыталась придумать довод, делающий ее готовность хотя бы отдаленно рациональной. Что-нибудь научное, что-нибудь о потенциальном заражении опасными токсинами, правительственных экспериментах в отдаленных районах, о промывающей мозги деятельности культа, редких детских болезнях, затрагивающих окраску глаз – что-нибудь, придающее смысл этой внезапной уступчивости и обеспечивающее ее интересу хотя бы отдаленно профессиональную подоплеку. В лучшем случае, существовала же угроза здоровью людей, требующая расследования, но даже это не имело никакого касательства к ФБР, а тем более к «Секретным материалам», и в конце концов Скалли отбросила все отговорки, понурилась и произнесла бесцветным голосом:
