— Ольга Дмитриевна! Ольга Дмитриевна!

Ответа нет, кажется, целую вечность. Алиса начинает яростно стучать здоровой рукой в дверь. Дверь распахивается и недовольная жизнью вожатая появляется на пороге:

— Что вы тут устроили? — вопрошает она гневным голосом. Я же в ответ кричу:

— Врача сюда! С новокаином и галоперидолом! Новокаин Алисе, галоперидол этому! И помогите кто-нибудь буйного держать!

Несколько пионеров, из тех что высунулись из домиков на шум и крики, подбегают ко мне и придавливают Шурика. Он с пеной у рта орёт что-то про голоса, лженауку и что злые люди сдают его антинаучным силам, которых нет, так что вопросов о том, кого надо держать и надо ли вообще, не возникает.

Я же бросаюсь и подхватываю Алису, которая уже не может сидеть и сползает по стене домика.

— Ну позовите же Виолу! Она в медпункте… — я уже собираюсь добавить пару фраз, из тех, какими командиры подбадривают солдат в бою, но тут совсем рядом раздаётся спокойный голос гомунуклы:

— Уже здесь.

И Ульянка испуганно выглядывает у неё из-за спины. Когда успела-то? Гомонукла включается в работу мгновенно. Она стремительно набирает какое-то снадобье в шприц и вкалывает это куда-то в кучу копошащихся вокруг Шурика тел.

— Минут через пять успокоится, тогда тащите его в медпункт.

Отдав это распоряжение, она походит к нам и командует:

— Заносим.

Подхватываю Два Че на руки и укладываю на кровать Ольги Дмитриевны. Виола уже держит в руках шприц и нацеливается на ушибленное плечо Алисы. Я слегка придерживаю её и говорю:

— Там всё переломано.

Гомунукла проводит пальцами вдоль руки, едва касаясь кожи, и делает укол ближе к ключице.

— Сейчас полегчает, — говорит она и, глядя на меня: — Надо было ещё дефибрилятор прихватить.

Спрашиваю, внутренне холодея:

— Всё так плохо?

— Угу. Специально для тебя. Дать пару импульсов на лобные доли. Глядишь, мозги заработают, думать начнёшь.

Я только тяжело вздыхаю:

— Поздно. Всё что мог я уже накосячил.

— Самоуничижение паче гордости, юноша. Ты ещё не знаешь своего потенциала. Я верю, главные свершения у тебя ещё впереди.

В ответ я только буркнул:

— Ну, спасибо.

— Всегда пожалуйста. А теперь слушайте внимательно! — гомонукла обвела нас очень серьёзным взглядом: — Я могу отправить обоих пострадавших завтра в район. Там Двачевской ампутируют руку по плечо, а этого Шурика-жмурика упакуют в дурку на пару лет.

Ольга Дмитриевна судорожно бледнеет. Если ЧП с Шуриком грозило только проблемами с карьерой, то вот рана Алисы тянула на полноценную уголовку. Впрочем, я прекрасно понимаю, для кого и для чего затеян весь спектакль, поэтому сразу перехожу к делу:

— Второй вариант?

— Я могу вспомнить, что уходя из армии, заныкала кое-какие препараты и оборудование. Из тех, что используют только там, где наших никогда не было и быть не могло. Так я поставлю обоих на ноги до завтрашнего вечера. Но если кто-то из вас…

— …в бреду или под пыткой… — продолжаю я за неё, — словом, или образом, или намёком… то тут же окажется в дурке. До конца своих дней. Мы с Алисой будем молчать. Лечите.

— Где вы там окажетесь, это ваши проблемы, а вот мне как выкручиваться? — спросила она, пристально глядя на Ольгу Дмитриевну.

Та было вскинулась, но, вздохнув, согласилась:

— Как будто у меня есть выбор…

— И, кстати, Семён правильно понимает ситуацию.

— И без срока давности, — добавил я. — И через 10 лет, и через 20. Хватит уже мучить Алису. Лечите! И, Ольга Дмитриевна, сегодня вы ночуете с Ульяной.

— А может лучше отправить её в медпункт? — начинает возмущаться вожатая, но гомунукла её загибает:

— Нетранспортабельна. К тому же, мне и без неё забот хватит, буйному мозги править. Так что пусть наш Ромео поработает. Сам накосячил, пусть сам и расхлёбывает.

Между делом, Виола достала из чемоданчика какую-то складную конструкцию, которую очень споро разложила в шину, как раз по размеру руки Алисы. Хорошую медтехнику делают в Комморраге! Безразмерная, охватывает плечо сверху, идёт вдоль плечевой кости и предплечья, широкие ремешки для фиксации, а на шею подвешивается не банальным ремнём, там вообще сделано что-то вроде корсета. Чтобы надеть эту конструкцию, Виола ловко разрезала ногтем и мою рубашку, на которой висела раненая рука Алисы, и её собственную. Последнее вызвало недовольное шипение вожатой, ведь лифчик Два Че не носила принципиально, но гомонукла и тут её загнула:

— Оля, иди уже устраивайся. А я сейчас всё налажу, нагружу Ромео инструкциями и подойду с тобой побеседовать.

Они решительно посмотрели друг другу в глаза, но гомунукла передавила. Как и ожидалось. Вожатая бросила на меня ещё один нехороший взгляд и покинула помещение. Виола, тем временем, подключила к этой самой безразмерной шине что-то типа планшета, долго изучала то, что на экране, проматерилась, снова нажимала какие-то кнопочки, снова ругнулась, но уже как-то не по русски, глянула на меня нехорошим взглядом и рявкнула:

— А ну, рассказывай! Что ты тут навертел, колдун не доделанный!

Я был искренне возмущён, но высказаться не успел, вмешалась Алиса:

— Он нас спас. И меня и Шурика.

— Важно как он это сделал! Потому что мне сейчас придётся спасать вас обоих от того, что он навертел!

Я разъяснил все свои манипуляции. Под конец заметил:

— Вы, кстати, посмотрите, что у Алисы с головой. Её же Шурик арматурой стукнул, а потом она упала.

Виола молча достала из своего чемоданчика нечто, напоминающие шапочку из проводов и надела Алисе на голову. Потыкала что-то в своём планшете, потом поднесла планшет к тому месту, где я прилаживал кожу, выдала вердикт:

— Ну ничего… ещё более менее… А что последнее ты применял?

— Руну исцеления. Из компьютерной игры…

Виола медленно, сквозь зубы, выдохнула и так же медленно, вкрадчивым голосом, уточнила:

— А как ты взял под контроль буйного? Только не говори, что использовал…

— Империус из Гарри Поттера.

Виола опять коротко проматерилась и заявила:

— Ненавижу колдунов!

— А за что?!! — возмутился я. — Ведь работает же!

— Вот за это и ненавижу! А ты, рыжая, хватит ржать! Тебе всё это ещё аукнется! Вотпрямщаз!

— Благодаря этому колдовству я ещё жива. И вы можете меня лечить, — очень серьёзно ответила Алиса.

— Ладно, поговорим об этом позже, — вздохнула гомунукла. — Но учтите, ночь вам предстоит непростая. Если бы он долечил тебя до конца или тащил тебя сюда безо всякой магии, было бы проще. А теперь мне расхлёбывать несовместимость технологий.

— Как умел, так и сделал, — говорю я, подводя черту под дискуссией. — Теперь надеемся на ваше искусство.

— Вот подлиза, — буркнула гомунукла, но было видно, что она уже успокоилась.

Между делом она достала из чемоданчика ещё две ампулы, но, обнаружив что в надетой на Алису шине больше нет свободных ячеек, споро наполнила два шприца и положила в лоток.

— Обезболивающее. Первый укол можно делать не раньше трёх ночи, следующий — не раньше чем через три часа. Иначе её придётся долго и нудно снимать с иглы. Ты сама это понимаешь? — гомунукла обратилась к Алисе.

— Понимаю… — слабо кивнула та.

— Поэтому, если что, терпи! А ты, — это она уже мне, — запомни: никакого колдовства! Даже ауру не смотреть.

Посмотрев на меня она сочла нужным пояснить:

— Несовместимость технологий. Я снимаю постэффекты твоих художеств, поэтому включила негатор магии. Попробуешь колдовать и откачивать придётся уже тебя.

На этом гомунукла нас покидает.

— Классные вещи у нас делают, — Алиса проводит пальцами по коммораговской шине.

Я только усмехнулся на это. Алиса же горит желанием продолжить общение и выведать кое какие секреты:

— А ты тут командуешь, словно самый главный. И Виола с тобой заодно. Она тоже из Кабала?

— У Мико очень поверхностные представления о многих вещах, — комментирую я.

— Значит ты и в самом деле крутой колдун из какого-то крутого ордена.