С тех пор как Дима пропал из дома на целую ночь, прошло уже почти два месяца, и старая ссора позабылась. Что именно произошло тогда, Дима так и не рассказал, хотя каждый день мысленно уходил в прошлое, в ту единственную ночь, когда был счастлив.

Он все ждал. Постоянно ждал своих новых друзей. Но никто не появлялся. Дима начинал бояться, что он жестоко обманулся тогда, решив, что он им небезразличен. А, может, все это лишь приснилось ему? Быть может, это был один из тех странных снов, что мучили его во время болезни?

Вот и теперь, сидя в окружении книг, Дима неспокойно ерзал на стуле и не мог расслабиться. А ведь раньше в библиотеке было так уютно… Допив чай, он оставил Викторию одну. Ей тоже было не по себе. Чувствовала ли она то, что чувствовал ее сын? Вряд ли. Но она понимала, что что-то назревает.

Что-то, чему она не в силах была помешать.

Виктория зашла на кухню и закашлялась от сигаретного дыма.

– Ты совсем уже обнаглел?! – накинулась она на сына. – Я смирилась с тем, что ты не бросаешь курить, но делать это так нагло! На моей кухне!

– Это и моя кухня тоже. Или я здесь не живу?

– Не выворачивай мои слова наизнанку! Пошел вон отсюда!

– И не собираюсь!

У подростка сдали нервы. Дима оттолкнул мать, и женщина, потеряв равновесие, ударилась головой о шкаф. Тарелки попадали на пол и разлетелись на кусочки. Часть Диминой души рвалась прийти ей на помощь и извиниться, но другая заставила молча затушить сигарету о подоконник и уйти.

А ночью ему снова приснился Габриэль. Руки и ноги цыгана были привязаны к больничной койке кожаными ремнями, а на Диминых пальцах больше не осталось ногтей. Завопив от нескончаемой боли, юноша проснулся.

– Все в порядке? – дверь в его комнату приоткрылась, и на пороге показалась мать. – Ты кричал…

– Это все сон, – выдавил из себя Дима, с трудом переводя дыхание.

Никогда еще Габриэль не снился ему таким. Таким беспомощным и… безумным. Никогда еще Дима не чувствовал во сне такой боли. Против воли он поднес руки к здоровому глазу. Ногти были на месте.

– Почему ты не расскажешь мне, где ты пропадал в ту ночь? – прозвучал в тишине вопрос. Викторию было почти не видно. Лунные лучи не могли проникнуть в комнату из-за тяжелых туч.

– Потому что ты не поймешь меня.

– С чего ты взял?

– Мам, я хочу спать.

Виктория вздохнула.

– Хорошо, завтра меня не будет дома, я поеду к Тане. Ты не хочешь съездить к своей сестре? Повидать племянников?

– Что во фразе «я хочу спать» ты не поняла?!

В ответ громко хлопнула дверь.

Дима проворочался еще несколько часов, пока не увидел сон, после которого уже не смог заснуть.

Ему приснилось, что он лежит на белом кафельном полу в луже собственной крови, а прямо перед ним кто-то стоял. Дима не мог сказать кто, он видел лишь босые мужские ноги, но еще никогда в жизни юноша не испытывал подобного страха. Ужас буквально вдавил его в пол своей тяжестью. Дима едва не потерял сознание во сне, хотя с трудом понимал, как такое возможно.

– Почему ты все еще здесь? – звук этого властного голоса слился с перезвоном колоколов где-то вдалеке.

– Я не понимаю… Что происходит? – Дима не мог пошевелиться, не мог даже поднять головы. Он с ужасом разглядывал тень от огромных крыльев позади босых ног неизвестного.

– Ты должен быть с ним.

– Но я не хочу! Что мне там делать?!

– Ты должен быть с ним!

Дима открыл глаза.

«Ты должен быть с ним», – отражалось от стен, обступивших его. Дима свесился с кровати и пошарил рукой по полу. Рисунок, который он нарисовал два месяца назад, проснувшись от очередного кошмара, скользнул ему в ладонь. Юноша долго рассматривал его в свете гигантской луны, заглядывающей в окно, потом положил под подушку.

Взяв со стола сигареты, Дима направился на кухню в чем мать родила. Там он приоткрыл окно и закурил. Руки дрожали, как у наркомана, который остро нуждался в новой дозе. Выкурив сигарету, Дима выбросил окурок в окно и сел на холодную табуретку, неестественно сильно ощущая, что от решения, которое он сейчас примет, будет зависеть вся его дальнейшая жизнь.

«Но куда я пойду?»

«Не важно, просто уходи, – прошептал внутренний голос, – просто уходи…»

Дима посмотрел на часы. Шел третий час ночи. Виктория спала в большой комнате за закрытой дверью. Двигаясь, точно во сне, подросток медленно закрыл окно и вернулся к себе.

До боли родные стены окружили его. Они не хотели его отпускать. Дима стоял, прислонившись к двери, вспоминая все, что здесь когда-то происходило. Еще никогда ему так сильно не хотелось покидать это место.

Он растерянно обошел комнату, надел джинсы и футболку, задвинул стул под стол, открыл шкаф, протер пыльное зеркало, снял с вешалки теплую куртку, надел. Достал из-под подушки старый рисунок, подошел к столу и не садясь начал писать что-то на обратной стороне. Закончив, аккуратно заправил кровать, что обычно делал крайне редко, и с трудом поборол в себе желание лечь и заснуть.

Дима никак не мог взять себя в руки. Внутренний голос поторапливал его, твердя, что нужно спешить. Почему он должен это сделать, он только что изложил в своем письме. Так чего же он медлит?

– Потому что это безумие, – прошептал он. – Проснуться ночью от тревожного сна и сбежать из дома.

Но это было именно то, что он собирался сделать.

В прихожей Дима потянулся было за ключами, которые лежали на полке, но потом понял, что они ему больше не понадобятся, и опустил руку. Он бесшумно закрыл за собой дверь и вышел на улицу. Постоял немного возле подъезда, пытаясь вспомнить, в какую сторону от его дома поехал Андрей, когда посадил их вместе с Габриэлем в машину. Вроде бы налево…

Засунув руки в карманы, Дима оставлял позади одну пустынную улицу за другой, пока не почувствовал, что, несмотря на холодный ноябрьский ветер, его клонит в сон. Остановившись в одном из многочисленных однотипных дворов, он сел на качели и прислонился лбом к холодному металлу.

«Надо возвращаться назад, пока мама не проснулась».

«Тебе опасно разгуливать здесь по ночам».

«Ты же никому не сможешь дать отпор».

«Ты Калека и без мамы не проживешь и дня».

Твердили голоса в голове. В черном глазу неприятно жгло, а в сердце нарастала тревога.

Когда что-то грохнуло в противоположном конце двора, Дима вскочил на ноги, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Там кто-то был. Кто-то приближался к нему, но Дима не мог разглядеть, кто именно. Сколько раз Виктория умоляла его купить очки, но он каждый раз отказывался, ссылаясь на то, что тогда его жизнь в школе превратится в настоящий ад. Сейчас юноша жалел, что так и не поборол когда-то свои комплексы. Вдруг это Габриэль?

Так, теряясь в сомнениях, подросток простоял на месте, упустив единственную возможность избежать неприятностей. Теперь он мог видеть незнакомцев: компанию из двенадцати человек, и, конечно же, среди них не было его друга.

– У меня ничего нет, – произнес Дима дрожащим голосом и выставил руки перед собой. – Мне нечего дать вам.

Из толпы донесся издевательский смех. Ветер завывал в проводах и между домами. Качели, на которых Дима сидел всего минуту назад, бешено раскачивались, ржавый металл издавал жуткие стоны.

В руках у каждого что-то было: палка, ржавая цепь, металлический прут… Дима тяжело сглотнул. Сегодня Виктория снова будет искать его по всему городу. Вполне возможно, что найти она его сможет только в городском морге.

Дима закрыл голову руками.

«Я зову тебя! Зову!»

Однако ожидаемого удара так и не последовало. Дима растерянно опустил руки.

К стону ветра над головой присоединился еще какой-то звук. Крик. Лишенный всего человеческого, он становился все громче и вскоре уже без труда перекрывал шум завывающего ветра. Банда головорезов успела потерять к Диме всякий интерес. Парни испуганно оглядывались и ругались. Самые умные, побросав оружие, бросились прочь.