все экзотические фрукты.

Полсотни банок закатала —

томаты, свёкла и капуста,

и сразу как-то легче стало —

и правда, классно же на вкус-то.

В подвале, где тепло и сыро,

уже развёрнута грибница —

грибы питательнее сыра,

и мясо нам не пригодится.

А по соседству с батареей

степенно вызревает брага.

Так томно, так тепло в ведре ей,

и тут же вялится навага.

А вот — настой ольховых почек,

а вот — на скорлупе ореха,

а это — травочка для почек,

а это тайная — для смеха.

Да много ль нам, привычным, надо?

Щепотку, толику, горбушку...

Я рад тебе, и ты мне рада,

и враг нас не возьмёт на пушку.

(картография)

Вам с карты мира не стереть

страну с названьем гордым Русь!

Урежь её хотя б на треть —

и я той картой подотрусь.

Она — простой бумаги клок

без двух мощнейших букв РФ,

что нашей самости залог,

что все трепещут, офигев.

И если, ластиком грозя,

над ней склонится супостат,

то сразу он поймёт — нельзя!

Ведь мы не Грузия, не Чад,

Не Украина, не Судан.

Для нас граница — не черта,

нам этот контур Богом дан

навеки, а не на черта.

(коммент)

Читаю блоги, сатанея:

тот — провокатор, тот — клеврет!

Одна сплошная ахинея

и лютый беспонтовый бред!

Нормальной правды нет ни слова,

всё набекрень, наоборот,

и я бы наказал сурово

всех, кто не любит наш народ.

Всех оскорбивших День Победы,

поправших слёзы русских вдов —

от них все кризисы и беды,

от них, от немцев и жидов.

Они с молок снимают пенки,

они лелеют тайный план.

Таких и Сталин ставил к стенке,

и Пиночет, и куклуксклан…

А мир стоит на грани прорвы,

и скоро просто так не взбздни,

и тут уж не вступайте в спор вы!

Тут — или мы, или они.

(ток-шоу)

Всё имеет в жизни сцену.

Мы устраиваем цену

и играем как по нотам.

Мир жесток, и нам темно там —

в нашем дальнем безрубежье,

где углы всегда медвежьи,

где, бывало, втихомолку

и барану дашь, и волку,

где, от жалости сомлев,

даже раз случился лев.

И теперь, когда Малахов —

больше охов, больше ахов!

Не простим и не забудем

ни загубленную грудь им,

ни пустую старость им

не забудем, не простим!

(казарменный юмор)

Малахольные внуки Бандеры,

не смешите мои искандеры.

Надувные британские львы,

не смешите мои булавы!

Белый дом, разве это интриги?

Не смеши мои яки и миги!

Талибан, пощади, не смеши!

Мои грады, мои калаши,

мои танки, линкоры, подлодки

угорают все как от щекотки.

Потому что любая война —

каждый знает — ужасно смешна.

(призывник)

Ты раньше мамин был и папин,

а нынче — сын своей страны,

и ей не до твоих царапин,

ей раны божии видны.

Переодевшись в генерала,

она кричит, срываясь в мат,

что, блять, америка украла

чего-то там огромный шмат,

Что, попирая интересы,

повсюду щупальца свои

жыды, фашисты, гады, бесы,

но мы им, блять, не холуи!

И хватит шляться по кафешкам

с вот этой, как её, козой,

а надо крепким стать орешком,

занозой, молнией, грозой,

И с неба прыгать с парашютом,

и трое суток марш-бросок,

и в огневом кошмаре лютом

железо грызть, а не сосок.

И лучше умереть героем,

чем жрать хамон и фуа-гра!

И не под бабий вой зароем —

а под трёхкратное ура!

(завет)

За то боролись наши предки,

чтоб мы, огнём мужским полны,

не грели б жопой табуретки,

а вышли б на тропу войны

С надеждой, верой и отвагой,

с копьём, пронзительным, как уд,

а не с отмазочной бумагой,

изнемогая от простуд,

И, как велит святой обычай,

исконный, древний, племенной,

вернулись бы домой с добычей

и полонянкою женой,

И, с нею род разнообразя,

людей рожали б задарма,

а что там в голове у князя —

так то не нашего ума.

(плач Ярославича)

Как я горжусь своей страной!

Россия, матушка, царица!

Весь мир — корыстный и дрянной —

тебе завидует и злится.

Какой монетой платит он

за недр твоих густые соки?

Бигмак, хип-хоп, луи виттон,

отрава, мерзость и пороки!

Отцы отцов, деды дедов,

отвергнув прелести соблазна,

растили святость среди льдов,

и вот как стала ты прекрасна —

Что все хотят тебя изве́сть

для куражу и мести ради,

и пух твой превращают в жесть,

а ладан растворяют в смраде.

Не доставайся ж никому,

Русь, неразгаданная тайна...

Всё, мужики, на кнопку жму,

не ссыте, бункер мэйд ин чайна.

(народная медицина)

Я почерпнул из древних книг

рецепт волшебного напитка,

в него я всей душою вник,

чтобы не густо и не жидко

Валил из колб тяжёлый дым,

бурлила, пенилась сивуха —

испивши, станет молодым

старик, а девою старуха.

И шёл людей сплошной поток:

калеки, сирые — и что же?

Из тысяч, сделавших глоток,

увы, никто не стал моложе...

И дали мне за это в глаз,

но жив, и не утратил веру —

наш предок был умнее нас,

мешая грязь, говно и серу.

(кинологика)

Дворняга шёл войной на дога,

рычал и лаял очень много:

— Не посрамим отцовской славы!

— Мы — молодцы, а слуги зла — вы!

С клыков бойца стекала вата,

глаза блестели бесновато...

— Мы — псы! Вы — шавки, кабыздохи!

Но не дошёл. Загрызли блохи.

(элитная мечта)

Рабы, пригодные к труду

на благо богоданной власти,

должны обслуживать трубу

за страх, за совесть и за здрасьте,

Привычек вредных не иметь,

блюсти устав гражданской службы,

есть неизысканную снедь

и не стонать — в кабак бы, в душ бы!

Все развлеченья — в выходной:

советский спорт, концерт паяца,

и можно стыдное с женой —

но больше трёх не собираться!

А те, кто жить не могут без

европ, америк, сингапуров —

пусть валят в лес и валят лес,

и никаких им перекуров.

(противостояние)

У вас фашист зашёлся рыком

и в драку лезет словно псих,

но ведь и мы не шиты лыком —

мы подготовили своих.

Вертели в теле телебашней,

из сквера вывели на плац —

и наши много бесшабашней,

и вашим всем теперь абзац.

(соколы-ястребы)

Мой мир чрезвычайно прост:

налево — вест, направо — ост,

плохой — чужой, хороший — свой,

тут — песня, там — звериный вой,

наш путь — прямой, а их — кривой,

они — толпа, мы — крепкий строй,

и впереди герой горой!

У них всё козни, ложь и зло,

а нам ура и повезло.

А то, что по уши в говне —

так то не мы, а нам извне.

(пролетарки)

На майский праздничный парад

выходят женщины страны.

Косынки алые парят,

и косы крепко сплетены.

Таким не страшен рёв турбин,

и ширь полей, и газ азот —

они поднялись из глубин

до ослепительных высот.

Идут, танцуя и смеясь.

Какой напор, какая стать!

Но это всё не отродясь —

им труд помог такими стать.

И майский ветер-баловник

упруго треплет транспарант...

О, я бы в них во всех проник

до самых недр, до самых гланд!

(сельский клуб)

Приехали очкастые ушлёпки

и привезли спортивный инвентарь —

ну, мы их и отбуцкали в подсобке,

как это много раз бывало встарь.

Для шахмат мы не вышли интеллектом?

А для пинг-понга руки коротки?

идите... в город со своим проектом,