— Лети, как ветер, моя красавица, никому не догнать тебя! — Бана сделала последний рывок и первая проскочила в ворота, опередив на пол корпуса жеребца лесного владыки.

Эльф, принимавший лошадей, отскочил в сторону, когда на неимоверной скорости наездница влетела во двор. Чтобы остановиться, она жёстко натянула поводья, поднимая Бану на дыбы. Лошадь недовольно заржала, но тяжело дыша все-таки опустилась на четыре ноги. Эсмерленд стремительно соскочила с неё и, ласково потрепав по морде, бегом направилась во дворец. Остановившись на ступенях, она наблюдала, как поочередно из ворот появляются всадники.

— Господа! — громко сказала Эсмерленд. — Подготовьте мой выигрыш, позже я его заберу. — Словив на себе уже знакомый яростный взгляд, на этот раз с примесью восхищения, она звонко засмеялась и скрылась во дворце.

Мужчины смеялись и шутливо толкали друг друга в бока. Халдир с Тенгелем помирились и весело обсуждали такой неожиданный для них исход гонки.

— Ну и пылкое же создание твоя бывшая жена! — воскликнул Синголло, хлопнув друга по плечу. Трандуил холодно посмотрел на него, и тот посчитал благоразумным не задевать сейчас его. Король спрыгнул с белоснежного жеребца и кинул конюху поводья. Не оглядываясь, он поспешил во дворец.

— Ты проснулась, моя сладкая? — целуя пухлые щечки дочери, спросила Эсмерленд.

— Только что, а сейчас ей пора кушать, — сказала Галандиль.

— Я быстро приведу себя в порядок и пойду с вами.

— Таурэтари, ты подождешь мамочку? — спросила Галандиль у вцепившейся в шею матери малышки.

— Мама, мама! — повторяла она.

Дверь в комнату Эсмерленд распахнулась и на пороге появился Трандуил. Не сводя с него удивленного взора она проговорила:

— Галандиль, идите, я догоню вас.

Эльфийка взяла малышку из рук матери и пошла к двери.

— Папа, папа! — протягивая руки к отцу, лепетала малышка.

Король взял её на руки и поцеловал светлую макушку.

— Сейчас папа быстро поговорит с мамой и покатает тебя на лошади. Хочешь?

Таурэтари энергично закивала, выражая согласие, и улыбнулась. Трандуил ещё раз её поцеловал и передал Галандиль.

Эльфийка приняла ребёнка, но уже на выходе обернулась и с беспокойством посмотрела на Эсмерленд. Та кивнула, и Галандиль ничего не оставалась, как выйти и закрыть дверь.

— Ты ведешь себя вызывающе, — начал король.

— Правда? — округлила глаза Эсмерленд. — Мне так не кажется.

— От этого поступка так и веет вульгарностью, — спокойно продолжил он.

— Может, ты пойдёшь к своей жене и ей будешь указывать, как себя вести? — бросила Эсмерленд. Она отвернулась от него и посмотрела в зеркало, пытаясь унять злость.

«Как смеет он после всего являться сюда, да ещё и оскорблять!»

Его смех она ожидала услышать меньше всего.

— Что смешного?

— Я-то думал, что материнство изменило тебя, эти робкие мольбы оставить тебя, кроткие взгляды и покорность…

— Покорность, значит… — Эсмерленд схватила первую попавшуюся под руку баночку с зелёной мазью и запустила в короля. — Вот тебе моя покорность!

Трандуил увернулся, и баночка разбилась о стену, наполняя комнату ароматом мяты.

Быстро преодолев разделяющие их расстояние, он схватил поднятую для броска руку с очередной стекляшкой. То же самое он сделал со второй рукой.

— Пусти, — процедила Эсмерленд, взбрыкнув, как недавно её кобыла.

Он отпустил. Но его руки коснулись плеч и двинулись вниз, дотрагиваясь до часто вздымающейся груди и живота. Наконец он сомкнул руки на тонкой талии и поцеловал пульсирующую жилку на шее.

— Нет… — тихо произнесла Эсмерленд, воля которой таяла под натиском жарких губ на её шее.

— Да… — шепнул Трандуил, накрывая её уста своими.

У неё больше не было сил сопротивляться ему. Эсмерленд любила Трандуила и безумно желала. Остатки разума покинули её, и она отдалась ему, отдалась со всей накопившейся страстью.

Эсмерленд надела лёгкое голубое платье и вышла из комнаты. Она обещала Таурэтари, что после охоты они устроят в саду пикник. Сейчас молодая мама быстрым шагом направлялась за корзиной с едой, мысленно приказывая себе не думать о том, что произошло у неё в комнате.

Но образы сами то и дело возникали у неё в голове, а воспоминания заставляли сердце учащено биться. Эсмерленд так соскучилась по родным рукам, страстно ласкавшим её тело. Желание, скопившееся за время разлуки, опалило огнём, она обмякла в его объятиях, позволяя делать с собой все что угодно. Тогда мысли, сомнения и страхи просто вылетели у неё из головы, оставляя место одним инстинктам. Эсмерленд приложила прохладные руки к пылающим щекам в надежде убрать предательский румянец.

Корзина для пикника была уже собрана, и в ожидании госпожи стояла на столике возле входа. Эсмерленд схватила её и через несколько минут оказалась во дворе. Звонкий детский смех сразу привлёк внимание.

Таурэтари сидела на длинноногом белоснежном жеребце, крепко держась за его гриву. Трандуил стоял рядом, одной рукой сжимая в руках поводья, другой придерживая спину ребёнка. Конь медленно перебирал копытами, устало прикрыв глаза. Галандиль стояла рядом и причитала об опасности такого развлечения.

— Мама, мама! — закричала девочка, перебираясь с лошади на руки к отцу.

Эсмерленд приблизилась к ним и улыбнулась дочери.

— Ты готова идти на пикник? — спросила она.

— Угу, и папа!

Эсмерленд не знала, что ответить дочери. Она боялась идти с ним в сад, там, как ей было известно, любила проводить время королева Наримель. А Таурэтари, тем временем, теребила рукав отца, приказывая нести её в указанном направлении. Трандуил улыбнулся ребенку и понес драгоценную ношу.

В тени, под ветвями пышного дерева, расположилась шумная компания во главе с полуторагодовалой малышкой. Галандиль и еще несколько эллет, состоявшие при Таурэтари нянями, спокойно вышивали, пока девочка показывала родителям, как научилась танцевать.

Владыка Трандуил оперся спиной о ствол дерева и, вытянув ноги, наблюдал за веселящейся дочерью. Иногда он отводил взгляд и смотрел на её мать, которая всеми силами старалась не обращать на него внимания. Он задумался. То, что между ними произошло, было против всех нравов и обычаев Эльдар. Он никогда даже предположить не мог, что в его жизни будет место супружеской измене, предательству. Но ведь и Эсмерленд не просто понравившаяся девица, она была ему женой! И разве все, что произошло с ними за последние несколько лет, не выходило за рамки понимания?

Трандуил поднял глаза, возвращаясь к действительности и увидел, как Эсмерленд сооружает какую-то причудливую конструкцию из бисквита, сладкого масла и фруктов.

— И папе! — сказала Таурэтари, принимая из рук матери пирожное.

Эсмерленд посмотрела на Трандуила, который согласно кивнул продолжая следить за её движениями. Она не помнила, чтобы он когда-нибудь ел что-то подобное. «Возможно, его вкусы изменились…» — подумала про себя Эсмерленд и спросила:

— Как тебе сделать? — указывая на продукты, спросила она. — Как ты любишь?

— Именно так, как ты это недавно делала, — негромко произнес владыка.

От двусмысленности его ответа Эсмерленд выронила маленький нож, которым намазывала масло, и с укором посмотрела на сидящего рядом мужчину.

Милорд спокойно смотрел на неё, слегка приподняв бровь, будто удивляясь её неловкости. Чтобы сгладить ситуацию, она взяла бутылку розового вина и, наполнив им хрустальный бокал, протянула королю.

Трандуил нежно коснулся её пальцев и принял предложенный напиток. Эсмерленд было ужасно стыдно за то, что произошло, но не перед ним. С Трандуилом они были любовниками, потом супругами, между ними много чего было, и стыдиться его она давно перестала. Но сейчас каждое слово, каждый жест воспринимались интимно, подчеркивая их связь. Ей казалось, что все присутствующие давно все поняли и шепчутся за их спинами. Хорошо еще, что его жена не гуляла сейчас в саду. Этого она бы точно не выдержала бы!