— Ты, вообще кем сюда прибыла? — Я вспомнила запись в своём командировочном.
— Радистом — дальником…
— Ну, слава Богу! А то, как Игорёшу с аппендицитом забрали, у нас Надежда пыталась на дальней сидеть, но на неё все ругаются, а она с такой скоростью принимать и передавать не может. А у нас ещё связь с флагманом иногда, так приходится по телеграфу через Таллинн репетовать, представляешь, какая ругань стоит. А ещё надо с Ленинградом и Кронштадтом связь иногда срочную давать и опять репетовать нужно. Ладно! Пойдём, я тебя с Борисовичем познакомлю.
Борисовичем оказался старший лейтенант Николай Борисович Килькин, начальник шифровальщиков узла связи Ханко, вообще, он формально не является моим начальником, ну, разве что старшим по званию и одним из немногих командиров узла, но по роду деятельности, почти все радиограммы идут от меня к нему или от него мне на передачу, так, что и с ним и с его сменщиком, молчаливым утёсоподобным невысоким старшиной Паршиным мне и предстоит работать. И если Борисович ходит в морской форме, то Паршин демонстративно носит форму НКВД и на звание мичман, соответствующее его старшинской "пиле" на петлицах не отзывается. Вообще, я не переставала удивляться их антагонизму, старшина крепкий и широкий, а Борисович сутулый с фигурой Дон Кихота, первый молчаливо мрачный с каменной непроницаемой миной на лице, а его начальник смешлив, с вечной улыбкой на лице. Но специалисты отменные и работать с ними мне было очень легко.
Лиза отвела меня в наше расположение, девушки узла занимали две большие палатки, немного в стороне, но тоже накрытые масксетями, как и расположение узла. Ещё в расположении был домик, не жилой, а скорее приспособленная под жильё хибара-сарайчик, где жили командиры узла. В нашей девичьей палатке сдвинутые к середине стояли двухярусные железные кровати с панцирными сетками. На многих кто-то спал, закутавшись простынями с головой от мух и досаждающих чухонских комаров. На моё удивление расположением кроватей, мне объяснили, что поначалу ставили к стенам, но при недалёких разрывах больших бомб или снарядов ударная волна иногда доходит и бьёт в стенки палатки и валит кровати. С задних торцов кроватей стояли тумбочки, в дальнем углу организована вешалка из досок. Удобства по тропинке в горку от палатки метрах в тридцати. Усатый старшина в то ли землянке, то ли штольне записал меня в свои амбарные книги, отобрал все аттестаты и выдал мне бумажку для столовой с комплектом постельного белья и подушкой, которые принёс со склада скрытого занавеской за его спиной.
Лиза радостно поделилась, что послезавтра в субботу будет баня, но если нашего старшину уговорить, то он нам ещё как-нибудь на неделе организует помывку. А когда я спросила про такой разнобой в званиях, она рассмеялась, что это же флот, всё не как у людей. Это на кораблях всё чётко, все звания морские и по боевым частям расписанные. А у них форму носят кто морскую, а кто армейскую, а звания у кого морские, у кого инженерные и технические, ведь связь относится к техническом роду войск, а у некоторых, кто переводом из армии вообще не технические, а общевойсковые звания. Вот она по званию младший воентехник и довольствие соответствующее, а если она перейдёт на морские звания, то переаттестуют её только мичманом, то есть понизят до старшины, так, что ей это даром не нужно, ходить вначале требовали в морской форме, вот её и переодели и ей чёрные штаны больше галифе нравятся, но петлицу с кубиком не повесишь, а один галун младшего лейтенанта ей не положен, вот и ходит она с тех пор без знаков различия.
— …Нет проблем только с начинающими, КРАСНОФЛОТЕЦ и никаких вопросов. Так, что тут и сержанты есть и старшины всех статей, а начальник узла капитан, хотя нашивки капитан-лейтенанта и золотые, а не серебряные, но шеврон видят, и никто не лезет. Флотские нас связистов немного пришибленными считают. У нас же только на узле официально три вида шевронов положено. Ты сходи у старшины получи шевроны и пришей, а то начальник политотдела любит к внешнему виду цепляться, хотя на узел не часто заходит, но попадёшься рядом со штабом, стружку до рёбер снимет. Вообще в сторону штаба лучше не ходи даже, спокойнее, поверь на слово…
В палатке оказалась свободной только самая неудачная койка верхняя и первая от входа. Порадовало, что за палаткой на лавочках уже вполне обустроили место для постирушек и верёвки для сушки. Ещё девочки очень расстроили, что здесь множество змей, и если гадюк мало, но чёрные как уголь, то ужи везде залезают и нападают нагло, сапоги прокусить не могут, не ядовитые, но кусить пытаются и главное, ведь страшно до жути. Пришлось сделать себе заметку, что даже в туалет, придётся в сапоги влезать, да и под ноги внимательно смотреть. Вообще, как-то Лиза меня расположила и растормошила, что даже солнышко вроде стало ярче светить.
Наши сухопутные позиции очень активно штурмовали первые полторы недели, сейчас подзатихли. Вроде говорят, что финны артиллерию ещё подвезти хотят. У нас в расположении ружейной и пулемётной стрельбы почти не слышно, только если ветер отголоски донесёт. Ну, почти двадцать километров до первого рубежа обороны, чего вы хотите. А вот артиллерийская канонада слышна хорошо. Особенно, когда наша тяжёлая с транспортёров бьет, бухает очень громко, а они здесь неподалёку. Авианалёты тоже стали реже, первые дни иногда дважды в день пытались бомбить и с высоты и с пикирования. Сейчас словно прощупывают скорее или заняты в других местах и не до нас им сейчас. Гражданских почти всех в первые дни вывезли на пароходе в Ленинград, сейчас можно считать, что только моряки и армия остались. Ещё с какого-то острова, с берега до войны его можно было увидеть, там маяк в высокой башне, приноровились обстреливать наши позиции, но мы на узле от них укрыты, а навесной огонь они не используют. Но наша разведка финнов с одного острова на днях уже выбила, теперь и с этого маяка хотят. Самое противное, когда финны свои два броненосца пригоняют и с них начинают обстреливать. Наши береговые морские батареи ещё не достроены, там только котлованы вырыть успели, поэтому отвечать им нечем, авиация у нас тут только истребительная, а все четыре "Малютки" после начала войны в Ленинград отправили. Так, что ничего с ними пока не сделать, но и у финнов наверно снарядов не слишком много, в первые дни молотили жестоко, когда и узел старый пострадал от близких разрывов, сейчас подходят, постреляют и уходят…
Вообще, из её рассказа я восприняла это как маленькую досадную помеху, и оказалась совершенно не готова к тому, что увижу и услышу. Броненосцы один, из которых моряки называли "Ваня-Маня", приходили обстреливать от острова Гунарсер, это почти точно на запад от нас и тогда снаряды пролетали прямо над нами и потом бухали в городе докатываясь до нас только хэканьем ударной волны. Но, когда над головой с пронизывающим душу свербящим гулом пролетают снаряды морских главных калибров, очень хочется закопаться под землю метров на сто и не выглядывать, пока всё не закончится… Страшно! И ничего с этим не сделать. Ещё броненосцы вставали у острова Берге или острова Порсё, а это от нас на северо-запад, и тогда снаряды летели в стороне от нашего расположения. И хоть в городе бухало так же, но было не так страшно. Иногда им пыталась отвечать наша ариллерия, мне сказали, что у нас тут есть пушки калибром триста пять миллиметров, я даже представить себе такую громадину не смогу. А вот когда она стреляла, там даже не грохот, а словно волной какой-то оглушающей придавливает на пару секунд. А вот снарядов наших не слышно, но очень приятно, что это наши стреляют. Но финны, же не просто так выбирают места, откуда стреляют, они ведь про наши транспортёры с пушками тоже знают…
В общем, не так я себе войну представляла, вернее никак я её себе не представляла, потому, что не знала. А тут как-то всё тихо между обстрелами и налётами. Про бои на первом рубеже, говорят, но мы там на укреплённых позициях оборону держим, а финны только регулярно нашу оборону на прочность пробуют, но получив отпор отходят, но и наши не идут вперёд. Вот неподалёку от нашего расположения на берегу танкисты пара взводов стоят, чтобы финны десант высадить не могли. С ними девочки общались, вроде хотели их батальон, а они в состав восьмой бригады полковника Симоняка входят, отправить с рейдом финнам в тыл, но потом решили, что этого делать не стоит, сил для серьёзного наступления нет, а просто изобразить активность не имеет смысла.
