— Очень на это надеюсь… Только не разобьют, а разобьём, ты теперь не гражданское население, а часть самой, что ни на есть военной силы на страже рубежей. Вот только, про разобьют и быстро, я б не рассчитывал, слишком немцы хорошо подготовились, да и организованности и опыта у них куда больше, чем у наших командиров и бойцов. Только об этом вслух лучше не говорить, припишут пораженческие настроения, ведь грамотно обосновать ты не сможешь, а даже если я влезу и обосную, то возникнет вопрос, откуда такие сведения у молодой девчонки…

А дальше потянулись очень похожие друг на друга дни… Мы учили уставы, занимались строевой подготовкой, один раз перед самой присягой нас свозили на стрельбище и там по три раза выстрелили из карабинов. Попала я хорошо, чем подтвердила, что свой стрелковый значок имею заслуженно, хоть и не ношу. Или у карабина отдача слабее, или я немного приноровилась, но плечо я не отсушила, а может, помогло, что я под приклад подложила свёрнутую тряпку, которую прихватила, едва про стрельбище услышала. Через пару дней меня с занятий забрал Митрич и я душном тентированном брезентовом кузове дёргающейся в неумелых руках полуторки поехала на склад военно-медицинской академии, где мне в дополнение к прочему выдали чисто женские предметы довольствия. Самым большим и громоздким оказался пук сероватой ваты, про который я не поняла для чего мне эта "подушка", но женщина-кладовщица очень удивилась моей непонятливости, дескать, я ещё радоваться должна, только вчера вату подвезли, а так дефицит страшный. Я не стала объяснять, что меня мама с бабушкой сразу приучили пользоваться специальными мягкими тряпочками, которые после сразу нужно постирать и погладить, чтобы были чистыми и стерильными, а заталкивать вату неправильно и некрасиво, да и не напасёшься так никакой ваты. Ещё выдали два очень жёстких и неудобных лифчика из ХэБэ, которые в чашечках были мне в размер, а по обхвату груди болтались, но мне было грубо замечено, что здесь склад, а не сельпо, так, что бери, что дают! А ещё руки должны быть умеющие иголку с ниткой держать, так, что один адмиральский час я подгоняла эти предметы туалета по себе, тем более, что у меня был только один и за ночь высохнуть не успевал, а в белой форменке соски торчат. Как бы мне не хотелось, а носить их придётся, особенно сейчас, когда такая жара и чем меньше будет надето, тем проще и лучше. Из полезного, очень порадовалась куску ткани на портянки, из которого вместо положенных двух пар из-за моей маленькой ноги получилось три. А вот толстую зимнюю байку рвать так же по минимуму мне отсоветовал Сосед и я её пока вообще не тронула.

Ещё была очень благодарна, что неофициальное шефство надо мной взяла Алёна из санчасти. Без её помощи мне было бы гораздо труднее. Даже то, что уже в первый день я столкнулась с тем, что у меня остались только одни чистые трусики, да и гюйс нужно было стирать, сушить и гладить. И то, что через два дня маршировки белая форменка успела испачкаться и пахла потом, тоже требовало решения. Так, что к присяге я уже вполне обжила свою комнату, к счастью в неё никто не заходил, чтобы проверить в ней положенный образцовый воинский порядок, которым у меня не пахло. Нет, кровать я аккуратно застилала, но вот две натянутые верёвки, на которых сушится бельё и сваленные на свободную кровать вещи, как ни крути, на звание "порядок" не тянут. Когда я столкнулась с тем, что свою белую парадную форменку я уже изгваздала, а ничего другого надеть у меня нет, Алёна нашла для меня старую уже голубую от стирок куртку робы, в которой я не утонула и вполне заправила её себе под ремень и в юбку. Так, что на присяге моя парадная форма была в идеальном порядке.

Не могу сказать, что я за эти дни успела полностью осознать себя в новой для себя флотской реальности, но уже достаточно лихо козыряла и почти не путалась в нашивках и званиях флотских командиров. Почему-то казалось очень смешным название всех военных моряков "Военморы", при этом слове мне виделось что-то такое большое, толстое и ленивое сидящее в густых кустах и постоянно жующее, нечто среднее между коровой и гориллой. Оставалось смириться, что я тоже это самый военмор, потому, что как и у моего звания "краснофлотец", это слово не предполагает наличие варианта женского рода. Ну, действительно, военморка и краснофлотка Луговых, жуть! Ужаснее только военморица и краснофлотица, курица одним словом. Так, что по документам, если не прописывать имя, получался вполне бравый моряк "Краснофлотец Луговых К.К." Про мои инициалы можно особенно не стараться подкалывать, не подействует, ещё в школе Мишка-паразит хихикал, что я полностью их оправдываю, потому, что временами такая "Кака" и есть.

С утра весь отряд построили на плацу, жутко фальшиво заиграл оркестр, и вынесли знамя. Два старшины, один из которых издевался над нами на строевой подготовке смешно пропрыгали по бокам от лейтенанта-знаменосца. Сосед ухухатывался:

— Я вообще, знал, что во флоте не жалуют строевую подготовку, но уж вот так прыгать, нас отучили в первые дни.

— А почему у них такая подпрыгивающая походка получается?

— От старания и того, что они себя со стороны не видят. Вас же учили ногу выше поднимать и носок оттягивать, помнишь, я тебе одёргивал и говорил следить за тем, чтобы пятку опорной ноги не отрывать раньше времени?

— Помню, но так и не поняла почему…

— Я же тебе говорил, что был в Полтавской учебке, вот она образцово-показательная и любимая у маршала связи Белова, поэтому строевой нас гоняли серьёзно. Так, что такие ошибки, как подскакивающий строевой шаг не пропускали. А дело в старании как можно выше ногу при шаге задрать, а это можно и за счёт того, чтобы чуть приподняться на носке опорной ноги, тогда нога поднята выше сантиметров на пять. Но из-за этого получается, что тело и голова движутся не вперёд, а подпрыгивают вверх на эти сантиметры при каждом шаге. Наш старшина называл это "канкан скакать"…

— А Канкан — это кто?

— Это танец в варьете, когда танцовщицы юбки задирают и на одной ноге скачут, другую выше головы выкидывая, мелодия ритмичная и заводная, зрителям очень нравится. Можно сказать красиво, когда хорошо тренированная труппа танцовщиц движется как одна…

— Вот они буржуйское похабное отношение к женщинам…

— Я бы может и поспорил, но не буду, хотя, тогда и балет похабщина с голыми ногами…

— Ой! Спасибо…

— Ты не ёрничай, твоя очередь подходит…

Прочитала присягу, голос сорвался и я её не проговорила, а скорее пропищала, а так как старалась громко, то горло потом разболелось, и сипела весь остальной день. Только торжественность момента не дала ржать надо мной всем в голос, но хихикали многие.

А после строй распустили и меня отпустили домой. Митрич выдернул меня из не знающей чем заняться толпы, и повёл в штаб, где мне снова выдали книжку краснофлотца со всеми положенными печатями и без фотографии, а к ней увольнительную до шести часов утра. При этом проинструктировал, чтобы я забрала отсюда всё лишнее и собрала с чем поеду к месту службы. А если мне не нравится, что документ без фотокарточки, то никто не будет возражать, если я фотографию принесу, и мне её с удовольствием вклеят.

Я собрала все свои вещи, так как, похоже, что в эту комнату мне возвращаться уже не придётся…

Присягу я приняла в среду восьмого июля на восемнадцатый день войны. С набитым мешком за спиной, в парадной белой форменке и комсомольским значком на ней я потопала домой. Хорошо, что не далеко. Никаких патрулей я не встретила, и ни дома, ни во дворе никого не оказалось, а из-за упавшей на город жары, кажется не только плавился асфальт, словно время встало. Но у меня до вечера была целая куча дел. Сначала мне нужно было сфотографироваться на документы и сделать карточку в форме для мамы и родных. Ещё, не известно, когда теперь выберусь, нужно забрать заказы из ателье и сапоги, я уже поняла, что мои парадно-нарядные сапожки таскать каждый день не стоит. Я закинула в котомку две пачки чая в подарок, документы и деньги и пошла по делам. Фотоателье на Среднем работало и меня довольно быстро сфотографировали, я отказалась от предложений сняться на фоне или сидящей на стуле, сошлись на портрете по пояс, сидя со сложенными на коленях руками, мастер сделал два варианта в берете и без него. Договорившись, что я сегодня же заберу готовые карточки, а какой вариант делать, он решит сам, я пошла на троллейбус. Резонно рассудив, что из ателье одна шинель будет целый тюк, поэтому лучше сначала съездить за сапогами.