– Девочки, а это не чересчур? – сказал Коул, проведя пальцем по щеке Патрика. – Оно же сыпется!

– Ничего не чересчур! – ответила гримерша, надевая на Патрика темные очки. – Его же снимать будут! А камера знаешь, как любит выхватывать малейшие прыщики и морщинки?!

– Мне ли не знать! – раздраженно бросил Коул. – Вы закончили? Нам нужно пару минут наедине.

Он отвел Патрика за сцену, где было не так много людей.

– Как держишься? – спросил Коул, наклонившись к его уху.

– Волнуюсь, – признался Патрик. – У меня ноги дрожат. Там много людей?

– Очень. Не бойся, ты им понравишься.

– А еще во рту пересохло…

– У тебя абсолютно нормальный, здоровый предсценический мандраж, – улыбнулся Коул. – Ты бы знал, что было со мной на первом показе… – он положил ладони Патрику на плечи и слегка помассировал их, стараясь не помять костюм. – Сейчас глубоко вдохни и резко выдохни.

Патрик сделал, что ему велели, и его напряжение будто стало отступать. В этот момент «джоконды» выглянули из-за угла сцены и начали махать Коулу, призывая закругляться.

– Я буду стоять прямо перед сценой, – сказал Коул Патрику напоследок. – Просто представь, что я на самом деле у тебя за спиной. Держу руки на твоих плечах.

Он чуть надавил ладонями на плечи Патрика, чтобы это ощущение осталось с ним как можно дольше. А на сцену тем временем уже выкатили роскошный рояль.

Коул передал Патрика девчонкам, а сам вновь побежал туда, где стояла Джуди. Обратно за ограду уже было не перелезть, потому он остался на площадке рядом с журналистами.

Казалось, вся многотысячная толпа мгновенно затихла, глядя, как скрипачка выводит на сцену слепого парня и усаживает его за рояль. Еще миг – и грянули первые аккорды, многократно усиленные огромными динамиками, разносясь далеко за пределы Гайд-парка.

Коул прежде не слышал, как игра Патрика звучит в составе камерного оркестра. И это новое впечатление напомнило ему тот самый день, когда он сидел у Патрика в гостиной, а тот впервые играл для него свои сонаты. Коул уже придумал меткое сравнение для этого чувства – оно было словно полет на дельтаплане, когда потоки воздуха подхватывают тебя и несут ввысь, затем ты вдруг теряешь их и пикируешь, но через мгновение снова устремляешься в небо.

Внезапно Коул заметил боковым зрением что-то светящееся. Он обернулся и на миг затаил дыхание: зрители доставали телефоны, зажигалки, фонарики и поднимали их над головами. Человеческий океан вспыхнул тысячами маленьких огоньков, которые плавно покачивались в такт музыке, словно настоящие морские волны. «Джоконды» на сцене довольно переглядывались между собой. Должно быть, оттуда это было просто грандиозное зрелище. Коул сглотнул подкатывающий к горлу комок, переведя взгляд на Патрика. Так хотелось бы сказать ему – посмотри!..

Но Патрик будто всё же что-то уловил, исходящее от толпы – что-то не на уровне простых органов чувств. Он счастливо улыбался, не отвлекаясь от своих черно-белых клавиш.

***

После концерта на прилегающих к Гайд-парку улицах появились такие редкие для Лондона пробки. Поток машин медленно полз в сторону Айлворта и, к счастью, постепенно редел.

Молчавший уже полдороги Патрик полулежал на переднем сиденье, насколько позволял ремень безопасности. Коул не видел его глаз за темными очками, и поэтому не мог понять, спит он или нет. Но в один момент Патрик повернул к нему голову и спросил:

– Я нормально выступил?

– Ты был божественен, – искренне ответил Коул, словно ждавший этого вопроса. – Я там едва не прослезился.

– Ты чуть что – сразу в слезы, – покачал головой Патрик.

– Ничего подобного.

– Ну, мне-то можешь не врать.

Коул внимательно вгляделся в его лицо. Уголки поджатых губ нервно подергивались.

– А ты как будто не доволен своим выступлением? Или устал? Не переживай, это с непривычки… Вот же чёрт! – Коул резко затормозил прямо перед чьим-то бампером.

Судя по всему, впереди была какая-то авария. Движение встало намертво.

Патрик вздохнул:

– Дело в том, что мне сегодня как раз всё понравилось. Я прямо почувствовал, что это моё, что я на своем месте. Но я не уверен, повторится ли это еще когда-нибудь.

– К чему эти сомнения? – сказал Коул. – Публика была в восторге, и, кажется, у тебя впереди большое будущее. Пара-тройка продюсеров наверняка тебя заприметили.

Патрик пожевал губу и опустил голову.

– Утром у меня была Лорис. Ее мужу предложили хорошую должность в Кардиффе. Им надо растить детей, и деньги нужны позарез, так что я всё понимаю… Она больше не сможет помогать мне, как раньше. И ты часто в разъездах… Мой выбор невелик – остаться в Лондоне без поддержки или уехать в Кардифф без тебя – и я не знаю, что хуже.

Поразмыслив пару мгновений, Коул протянул руку и накрыл ею ладонь Патрика, лежащую у того на коленях.

– Не может не быть других вариантов, – сказал он и на миг отвлекся на дорогу, потому что машины впереди, наконец, тронулись. – Слушай, ты мог бы переехать ко мне, – продолжил Коул будничным тоном. – У меня есть домработница, милейшая женщина, я с ней договорюсь, и она будет твоей надежной опорой в мое отсутствие.

– Коул, не забывай, что я не такой, как все вы, – Патрик снял очки, демонстрируя ему свои незрячие глаза. – Всему, что ты делаешь каждый день, не задумываясь, я учился годами. Перемещаться по своей квартире, не поранившись и ничего не сломав, я начал спустя месяц. А у тебя, наверное, огромный дом, ведь так? И в нем полно дорогих вещей…

– Патрик! – в сердцах выдохнул Коул. – Да хоть весь дом мне разнеси, это так неважно! Я ведь тоже здесь не смогу без тебя. Только и буду, что целыми днями реветь, как девчонка.

Патрик тихо засмеялся:

– Зуб даю, половину твоей мебели придется выбросить.

***

Весь следующий день Коул посвятил тому, чтобы сделать дома перестановку, убрать подальше все острые и легко бьющиеся предметы, а также освободить проходы между комнатами от коварных препятствий в виде всевозможных пуфиков и кофейных столиков. Хрупкая стеклянная полочка из ванной отправилась на помойку, а вилки и ножи на кухне отныне хранились исключительно остриями вниз.

Когда Патрик решил попробовать пожить у него – пока еще не насовсем, – Коулу пришлось часами ходить с ним за руку по дому, пока он не запомнил хотя бы расположение комнат. Уже через пару дней Патрик достаточно освоился и наотрез отказался возвращаться в свою квартирку в Айлворте, где не было такого разнообразия благ цивилизации, мягкой королевской кровати, большой ароматной ванны с пузырьками, в которой не тесно даже вдвоем, и специальной комнаты-кинотеатра с новейшей акустической системой, где можно было оборудовать идеальную музыкальную студию.

Теперь Коул не боялся оставить Патрика одного, чтобы отправиться на кастинг.

***

Один известный глянцевый журнал подыскивал себе моделей для календаря. В фойе студии собралось не меньше сотни парней и девушек. Кто-то медитировал, настраиваясь на успех, кто-то репетировал фотогеничные позы, но большинство просто болтали друг с другом.

Коул нашел свободное место на стоящем у панорамного окна диванчике и скромно втиснулся между худенькой светловолосой девчонкой и подлокотником. Старый знакомый Уолт тоже пришел попытать счастья. Он сидел сбоку у стены и разговаривал с каким-то парнем в бейсболке, попутно листая журнал, которые были щедро разбросаны здесь на всех горизонтальных поверхностях. Коул не прислушивался к их болтовне, но вскоре невольно начал улавливать среди общего шума отдельные фразы.

– Ты посмотри, камерный ансамбль «Джоконда» уже называют прорывом года, – сказал Уолт, ткнув пальцем в какую-то заметку в журнале. Его собеседник взглянул на страницу и удивленно произнес:

– Не знал, что у них появился новенький.

– А, он вроде бы еще не на постоянной основе. Так, сыграли вместе на одном концерте. Он, кстати, слепой.

– Да ладно! – не поверил парень и, прищурившись, еще внимательнее вгляделся в журнал. – Слушай, всегда было интересно, как слепые пианисты не промахиваются по клавишам? Может, он притворяется? Ну, знаешь, ради пиара…