========== 1. Серое небо ==========

– Покажи, насколько тебе похрен на мнение этого гнилого общества!.. Да, вот так!.. Прогнись чуть сильнее! Ты просто уничтожаешь всех, Коул!

Фотограф с татуировками-«рукавами» и маленькой бородкой извивался не хуже модели, стараясь взять наиболее выгодный ракурс. Камера делала щелчок за щелчком, наряды сменились уже не один десяток раз, и каждый из них был всё экстравагантнее: нарочито бомжатского вида футболка с дырами, будто проеденными молью; джинсы до щиколоток; толстовка с ужасно длинными рукавами и круглым вырезом на спине…

– Интересно, какой же дурью балуется тот, кто всё это шьёт? – закатил глаза Коул, когда ассистентка принесла ему пальто в бело-синюю клетку, очень напоминающее халат.

– Ты даже в лохмотьях будешь смотреться, как произведение искусства! – сказал фотограф, подстраивая объектив. – А встань-ка в позу Наполеона!

Коул выполнил его пожелание и произнес, почти не шевеля губами:

– Эти «лохмотья» стоят как все твои органы вместе взятые.

Дверь в студию бесшумно открылась. В помещение вошел коротко стриженный рыжий парень и сделал приветственный жест рукой.

– Здорово, Уолт, – сказал Коул, продолжая позировать. – Угадай, кто стал лицом новой коллекции Vetements?

Новоприбывший вскинул брови и глубоко вдохнул.

– В четвертый раз?.. – он возвел глаза к потолку. – Нет, серьезно, почему снова ты? Что они в тебе находят?

– Может, то, что я великолепен? – усмехнулся Коул, вздернув подбородок. – Стоит мне сделать так, – он провел пальцами сквозь уложенные гелем каштановые волосы и кокетливо заморгал, – и любая девушка, ну, или парень, будет у моих ног.

– Коул, детка, работаем! – прикрикнул фотограф. – Нет времени на вашу болтовню!

Ноздри Уолта раздувались от негодования. Конечно, куда ему – с его маленькими глазками и густыми веснушками – тягаться со звездой всея Лондона Коулом Саттоном!

– Радуйся, радуйся… – проворчал Уолт, поворачиваясь к двери. – Кто знает, какой финт судьба выкинет завтра. Не всё в этой жизни решает красивое личико.

– Ну, не расстраивайся, – бросил Коул ему вслед. – Будет и на твоей улице праздник! Я замолвлю словечко за тебя в Париже!

***

Коул считал, что перед неделей моды обязан хорошенько оторваться. Поэтому вся следующая ночь превратилась в сплошной водоворот пафосных лондонских клубов, выпивки и полуголых девчонок. Что еще нужно для счастья? Под утро он даже заглянул в пару гей-баров, просто потому, что они были по пути домой. И вот, ровно в семь часов, он сидел за рулем своей машины и пытался унять головокружение.

– Чёртова последняя «Маргарита» была лишней, – простонал Коул, растирая пальцами виски. – Так! Соберись, тряпка! – он свел брови к переносице, чтобы меньше двоилось в глазах, и повернул ключ зажигания.

Он старался ехать по самым неприметным улочкам, чтобы не нарваться на невыспавшихся и злых полицейских. В глазах перестало плыть, зато теперь нещадно клонило в сон. Веки упорно норовили сомкнуться, и Коул даже дал себе пощечину, чтобы немного взбодриться, но это не помогло. Где-то в Айлворте один далеко не прекрасный момент, в конце концов, просто выпал из его сознания. Коул очнулся, стукнувшись лбом о руль, и от неожиданности дернул его в сторону, а в следующий миг в ужасе втопил педаль тормоза в пол. Машину увело на тротуар, и Коул лишь успел заметить, как чья-то русая шевелюра промелькнула перед капотом.

«Твою же мать, я убил человека, – пронеслась первая мысль. – Накрылся Париж, здравствуй, тюрьма».

На трясущихся ногах он вышел из машины и облегченно выдохнул. Человек был вполне себе жив, только сидел на земле, скулил от боли и потирал левую ногу.

– Я чуть не поседел из-за тебя! – рявкнул Коул. – Смотри, куда… – он осекся, увидев валяющиеся рядом с колесом треснувшие темные очки и белую трость. – О, господи…

Парень попробовал встать, опираясь на руку и здоровую ногу. При попытке наступить на обе ноги он вновь болезненно взвыл и рухнул обратно на тротуар.

– Поехали в больницу, дружище, – вздохнул Коул и взял парня за локоть, помогая подняться. – Это может быть перелом.

Он кое-как усадил несчастного на переднее пассажирское сиденье и снова завел двигатель. Прежде чем тронуться, Коул посмотрел на юношу, безучастно устремившего незрячий взгляд перед собой.

– Лучше пристегнись, – сказал он и несколько секунд наблюдал, как его пассажир беспомощно шарит рукой по обшивке автомобиля в поисках ремня безопасности. – Выше. Там, где плечо.

Пока Коул протяжно зевал, парнишка справился со своей задачей, и машина, теперь уже предельно осторожно, покатилась к ближайшему госпиталю.

– И что ты делал на улице в семь утра? – спросил Коул просто так, чтобы не уснуть.

– Гулял, – ответил парень.

Коул хмыкнул.

– Нормальные люди в такое время спят, а не гуляют.

– Ну, ты ведь уже не спишь.

– Поправочка, – ухмыльнулся Коул, – еще не сплю.

– Да? Что же ты делал… – паренек вдруг замолчал и принюхался. – О-о-о, понятно! Как я сразу не учуял это амбре?! В таком состоянии садиться за руль – преступление! – он в панике заметался из стороны в сторону, насколько позволял ремень безопасности. – Остановись и выпусти меня!

– Нифига! – воскликнул Коул – Мы почти приехали.

– Я слепой, но не тупой. До ближайшей больницы не менее десяти минут езды, а так как ты ползешь, словно раненая черепаха, – все двадцать! Тормози, или я выпрыгну на ходу, – нервный пассажир пытался нащупать ручку на двери.

– И поскачешь на ощупь на одной ноге? – раздраженно бросил Коул и на всякий случай заблокировал замки. – Сиди спокойно, я из-за тебя уже практически протрезвел.

Парень притих и сосредоточил внимание на своей травмированной ноге, поглаживая ее чуть ниже колена. Несколько минут они ехали в тишине, и Коул рассматривал отражение своего попутчика в зеркале заднего вида. Он сразу отметил, что стрижка у паренька была довольно-таки в тренде – волосы слегка длиннее обычного, зачесанные вперед, прикрывали лоб и уши. А вот ногти совсем никуда не годились – по всей видимости, их просто обкусывали. Глаза не удавалось разглядеть под полуопущенными веками, было лишь заметно, как они беспорядочно двигаются в разных направлениях.

– Тебя как зовут? – спросил Коул.

– Какая тебе разница? Мы больше никогда не встретимся.

– Почему ты так уверен?

– Потому что мне хватило этих несчастных минут в твоем обществе, и ничего приятного в них не было.

Коул надменно хохотнул, и парнишка даже повернул голову на звук.

– Что смешного?

– Признаться, я давно не слышал подобных заявлений, – сказал Коул. – Чаще всего я располагаю к себе людей.

– Это чем же?

– Ну… Говорят, я харизматичный, галантный и красивый.

Парень фыркнул:

– Серьезно? Я думал, красиво – это когда нравится.

Коул не нашел, что ответить. Ведь, действительно, за время их недолгого недознакомства его слепой попутчик не испытал ничего, кроме боли и насмешек.

Так они и молчали всю оставшуюся дорогу. Прибыв в госпиталь, Коул передал пациента медикам, а сам поехал к себе домой в Тоттеридж – отсыпаться.

***

Уже на следующий день происшествие минувшего утра почти забылось. В Париже скучать было некогда. Сразу из аэропорта Коул попал на какой-то светский прием, затем на выставку современного искусства, на закрытую вечеринку в элитном клубе… Тусовка за тусовкой, день за днем и ночь за ночью. К концу недели он едва мог вспомнить, какое на дворе число.

Коул стоял за кулисами в полной боевой готовности, ожидая своего выхода. Рядом в полнейшей суматохе носились модели, костюмеры, визажисты, чьи-то букеры и менеджеры… Стриженная под ежик девочка с кисточкой в руке пудрила лица всем подряд – неважно, сколько раз она это уже сделала и выходил ли этот человек на подиум вообще. Все уже буквально изнывали от духоты и шума. Оставался последний рывок. Пережить этот показ – и свобода, прохладный Лондон…