Наверное потому теперь все стали ещё сильнее жаться друг к другу и не оттолкнули Рей, усомнившись в правильности или своевременности моего решения. Хаксу она не замена, уход одного и приход другого — это никогда не было и не станет вопросом поддержания численности нашей семьи. Она могла быть в разное время абсолютно любой. Но дни шли, а мне всё чаще казалось, что на девчонку многие смотрят как на какой-то светоч, который я в упор не могу разглядеть. Что в ней такого? Отчего же во мне самом вспыхнула уверенность, что в её лице по мою душу приехали пожарные расчёты на место давней катастрофы? Когда она плакала изо дня в день, сидя на крыльце родительского дома, это и впрямь было похоже временами на вой сирены; а в тот день, что я поднял её на руки, ещё и на воду, струями бьющую из пожарных шлангов и кранов. Даже цвет куртки на плечах, бежевый, напоминал цвет песка, какой тоже годится для тушения возгораний. Вот только пена изо рта у неё не шла (и слава богу!), а то был бы полный набор.
Но это всё я — тот, кто видел её боль своими глазами. Стоило мне её привести в нашу обитель, как она уже никому безудержными слезами не досаждала, и все видели совсем иную картину. Малявка изучала всё вокруг себя с неподдельным интересом, будто в какой музей или на выставку попала. Открыв рот, знакомилась с каждым, кто с ней общался, уверен, на ходу забывая их имена. Так и кем же в такие моменты видели её остальные? Что такого особенного она принесла с собой в наш тесный мир?
Вряд ли это было оно, но стоит отметить особое внимание к её дурацкой «суперстильной» причёске явно не по сезону. Три мелких «очаровательных» пучка на затылке заинтересовали и покорили практически всех и вся в доме. Девчонки от мала до велика на следующее утро после знакомства в знак поддержки закрутили себе на головах то же самое. Таких мероприятий у нас тут ещё не было! Некоторые — тут и мальчишки подключились к делу — ради такого не поленились натырить побольше резинок для волос, кто сколько смог достать. К вечеру всё девчачье население ходило с драконьими гребешками разных цветов, объёмов и аккуратности. Да… На Пейдж бы тоже красиво смотрелось…
Если бы я не услышал тогда заливистый смех самой малявки, когда та увидела свою же причёску у зачинщицы сего действа, тринадцатилетней Марисы, а позже на головах и всех остальных, то ни за что бы не поверил, что такой ход сработает. Помните: согревая другого, согреваешь себя. То же касается и утешения и поддержки. У Рей была своя печаль за плечами, все остальные переживали уход Хакса. Но новое маленькое звено, какое я принёс точно подснежник, отобранный у холодной земли на морозе, каким-то невероятным образом сработало. Скреплять и склеивать чужие раны мне почти не пришлось. Благодаря присутствию Рей и находчивости Марисы, казалось, что всё само срастается.
От этого драконьего безумия, охватившего весь дом, подняли понурые головы даже самые хмурые члены нашей семьи. Дошло аж до того, что и мне предложили поддержать эту идею, присоединившись — длина волос позволяла. И не скажу, что это было сказано в шутку. Одна польза: ощупав рассеянным жестом свою лохматую голову, я сделал вывод, что по моим волосам ножницы плачут. А перед этим за компанию и шампунь с водою. Со стороны вот уже, наверное, последние пару месяцев, а то и больше, я похож на того злого черногривого льва из старого слёзовышибательного мультфильма. Как его звали? Вроде Шрам? Воспоминание о главном «подвиге» вымышленного хвостатого персонажа тут же вытянуло на поверхность недавнее столь похожее зрелище: Чёрный стоит на мосту, Рыжий летит с него вниз. Интересно, Хакс смотрел когда-нибудь «Короля Льва»?
Как бы то ни было, такие случайные находки и удачные идеи — сделать всем девочкам ту же причёску, что и у новенькой — были отличным способом и примером взаимоподдержки и утешения в нашем доме. Эти, по моему мнению, маленькие глупости странным образом работали. Может, если бы мне в начале не примелькались, а позже не осточертели эти три пучка, что изо дня в день на моих глазах засыпались коварно-ласковым снегом, то я бы и не ворчал на такое. Ну и хрен с ним, остальным тема с ними зашла, они-то не на морозе всем этим баловались.
Постепенно прожорливый рот нашего динозаврика всё реже голодал и всё чаще улыбался. Рей в течение этой недели становилась всё активнее и жизнерадостней. Тот ещё парадокс. Он встречается здесь на каждом шагу, но отчего-то я всё никак не привыкну к нему, хотя у многих тут были схожие истории; нечасто, но и с моей тоже. Ребёнок, что оказавшись на улице, в лишениях, попадая в наш дом, тут же подписывался на все несовершентсва мира, нутром чуя, что справедливости здесь, в его новой семье, чуточку больше, чем было в их домах или приютах. И этого «чуть» новеньким не просто хватает — его достаточно настолько, что порою, как в случае с динозавриком, дитя по-детски и по-человечески радуется почти всему, что видит и имеет. И чем младше, тем вероятнее даже не догадываясь о том, насколько же это мало, не зная как выглядит высшая возможная степень сравнения. Мне шестнадцать: за плечами семь классов школы, я не из бедной семьи и, в довершении всего, я не дурак. Я не просто догадываюсь обо всех формах сравнения, я точно знаю как они выглядят. Мальки же, как правило, ничего не знают, кроме густой мрачной палитры красок жизни, потому и думают о новом доме, как о светлой стороне, на какой они «так удачно» оказались. Даже если это будет означать всего-то разжиться едой, шмотками или когда кто-то гримасничает для твоей = своей = общей радости. Плюс место для сна есть; во что укутаться и к кому прижаться от холода или от досады — тоже. Чем не рай для не видевшего лучшей жизни ребёнка?
Тех придурков, кого просто достали предки, мы не пускали к себе даже перекантоваться — таких мы с Хаксом за километр чуяли. Если же родня или приют, или приёмная семья действительно не давали жизни и ребёнок дошёл до края, про это и выспрашивать обычно не нужно было. Такое намётанный глаз сразу подметит. Это глубже, чем «Сидит в печёнках! Достали! Пошли они!». Это начинается с того, что ты приходишь к мысли, что вот так посылать «дорогую» родню куда подальше бесполезно. Больше не имеет смысла. Они не уйдут. Так и будут мучить и себя, и тебя, варясь заживо в том яде, какой сами и вырабатывают. Слепо или зряче отравляют им и себя, и своего же отпрыска. Или кого-то одного — неважно.
Вылазка сегодня оказалась плодотворной. Вместе набрали качественного тряпья и Рей, и себе. Теперь и перед морозами не так страшно, и мне, как главному, вдвойне за всех спокойнее. Сработали чётко и быстро, никакая охрана не засекла. Магнитики, срезанные с одежды, оставались единственными следами преступления, какие мы оставляли в примерочных или в карманах соседних вещей, висящих на вешалках в торговом зале. Пока не считал, но сегодня нами было украдено, думаю, где-то около двадцати вещей. При таком раскладе всего две из них пойдут на заплатки другим, аналогичным, на места срезанных или содранных магнитов.
Ничего лишнего и уж тем более роскошного, чтобы не привлекать потом во время носки внимание прохожих, мы не брали. Каждый прекрасно знал, когда вовремя остановиться, и чем грозит «ничего плохо ведь не случится, если я маленько подзадержусь и возьму ещё всего одну вещичку, которой не было в общем плане». Тут даже вдалбливать в голову никому не нужно было, все смышлёные ребята. Приютские не хотели обратно, мы, «антисемейные», тоже. Да и единственный имевшийся пример, когда одного такого Я-Хочуху загребли и, соответственно, вернули «в чьи надо руки», многому доступно и понятно научил. Для новеньких такой страшный в своей простоте рассказ стал постоянной обучающей байкой.
Добираясь до дома, я только об этом и думал. Жрать и застёгивать на себе пуговицы Рей умеет, но ей предстоит научиться с умом, быстро и безопасно добывать себе эту самую еду и одежду самостоятельно. Во-первых, благотворительностью тут долго заниматься не выйдет, обеспечивая каждого новенького всем необходимым. На первых порах — да, любая поддержка едой и одеждой (про моральную я сейчас не говорю), но после, что касается этих вещей, изволь сам о себе позаботиться. Тунеядцы мне были не нужны. Если кому и отдавать последний кусок, то только будучи твёрдо уверенным в том, что ребёнок изо всех своих сил старался, но потерпел неудачу. Во-вторых, что, возможно, ещё важнее первого, почему эти умения были важны… Если «добрый» незнакомый человек настучит о нас фараонам, то грядёт облава. А там, если вовремя не прочухал подступающую к дверям катастрофу, то все стопроцентно бросятся врассыпную. Соберёмся ли вместе — не вопрос. Соберёмся. Вот только в каком составе? И если ты не попал под программу «отдам в добрые руки» или не успел подойти на точку сбора, то можешь, что называется, отбиться от стаи. И от того, насколько ты самостоятелен в плане обеспечения себя провиантом и одеждой, зависит твоё выживание на улице.
