Этот зов сразу заимел последствия. Правда, не те, каких хотел он или стоящий внизу Сэм.

В соседнем окне загорелся свет, и из него появилась голова мистера Нельсона в колпаке для сна. Весь его вид выражал недовольство. Он – уважаемый человек, глава городского совета, разбужен среди ночи самым наглым образом! Вопиющее нарушение порядка, будило в нем крайнее желание наказать виновных.

– Кто здесь?! – заорал он охрипшим после сна, голосом. – Томас, – окрикнул он слугу уже стоявшего на крыльце, – вот они под дубом.

– Слезай оттуда, – засуетился Сэм, – давай быстрее, вот так попали…

Бренсон быстро подался назад, но, не рассчитав, потерял равновесие, полетев вниз. С глухим стуком он приземлился на землю. Падение было очень болезненным. Застонав, он тут же попытался встать. Сэм поспешил на помощь и подал другу руку. Бренсон ухватившись за нее, встал на ноги, к счастью обнаружив, что ничего не сломал. Пара ссадин только и всего. Однако то, что Сэм Килфорд посмотрел на него сочувственным взглядом, почти болезненно отразилось на ущемленной гордости молодого человека.

– Скажешь хоть слово, и клянусь, я убью тебя, – предупредил уязвлено Бренсон.

– Да я только хотел…

– Лучше замолчи, – отряхиваясь, буркнул Бренсон. – Идем пока нас не поймали.

Бренсон ухватил не вовремя разразившегося сочувствием Сэма за шиворот и потащил прочь от старого дуба.

Затея не увенчалась успехом, но он уже не думал об этом. Взгляд, поспешно брошенный на ходу через плечо, убедил, что слуга мистера Нельсона наступал им на пятки. А значит надо быстрее пережить любовную драму, забыть о Сесилии и давать деру.

К счастью для Бренсона его привязанности проходили также быстро, как и возникали. Безрезультатное признание сокрушило, не больше чем падение со старого дуба, ведь ухаживания за девушками и пламенные речи, так часто срывавшиеся с его языка уже в столь юном возрасте, были ничем иным, как проявлением пылкого, но к несчастью лишенного всякой серьезности, характера.

Неудачи, случавшиеся все реже, покуда Бренсон рос, не выбивали его из колеи, а скорее наоборот подначивали. Он не преминет вскоре утешиться, пленив сердце какой–то другой красавицы. А это уязвит вчерашнюю строптивицу, отвергнувшую его сегодня. Ведь девушки, на самом деле, принимают любые знаки внимания с большим восторгом, даже если кавалер не пришелся ко двору. И видя, что отвергнутый вчера кавалер, уже переметнулся к другой, в них непременно вспыхивает чувство ревности. Нередко они уже сами ищут его расположения. Бренсон интуитивно это понимал уже сейчас. С каждым днем его успехи на любовном фронте делали его опасно образованным в этой области, что часто вызывало справедливые опасения у зрелых особ, наблюдавших за этим процессом.

– Стой! – окрикнул слуга.

– Беги, – приказал Бренсон Сэму, – беги я разберусь!

– Но…

– Уходи! – крикнул Бренсон, прерывая друга, – что, хочешь к монахам?!

Сэм замялся, немного помешкав, с неохотой рванув вперед, вскоре оторвавшись от Бренсона. Тот же, чтоб запутать слугу, побежал в другую сторону. Слуга ринулся за тем, который был ближе, уже мысленно считая его зачинщиком непорядка, а значит больше заслуживающего наказания. Погоня вышла за ограду поместья и оба понеслись по пыльной дороге. Однако вскоре преследователь стал отставать, а потом и вовсе устало остановился.

– Я разглядел тебя парень? Ты еще схлопочешь!

Бренсон оглянулся и увидел, как престарелый слуга мистера Нельсона согнулся, упершись в колени, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

Дряхлый старик, улыбнулся про себя Бренсон, довольный своей победой.

– Ну, погоди у меня! – донеслись тяжелые причитания, не вызвавшие ничего, кроме насмешки.

Это было последнее, что донеслось до ушей Бренсона. И все же, несмотря на радость, он, разумно решил не сбавлять ход и понесся дальше по извилистой дороге. Нужно было прилично оторваться прежде, чем дать себе возможность передохнуть. Иначе недолго и поплатиться за свою беспечность.

Наконец, уйдя по собственному предположению, на достаточное расстояние, Бренсон остановился на пересечение дорог, чтоб отдышаться. От продолжительного бега, смешенного с юношеским восторгом после веселого приключения, из груди вырывались жадные выдохи, а рот пересох, словно пустыня под палящим солнцем. И все равно улыбка не сползала с лица проказника. Как ловко он улизнул от этого пройдохи Томаса!

«Вот Сэм удивиться, увидев его целым и невредимым».

Однако, как только он расслабился, чья–то рука схватила его за плечо. От неожиданности Бренсон резко развернулся, мигом забыв о только что одолевавшем его веселье, и яростно замахнулся на обидчика кулаком.

– Бренс, это я! – прозвучал испуганный крик, прежде чем кулак успел настигнуть свою цель.

– Сэм!?

– Да! Это я! Я убежал, как ты и сказал, но увидев, что за тобой погоня, развернулся и последовал за вами, прячась в кустах. Я подумал, вдруг тебе потребуется помощь!

Бренсон облегченно вздохнул, опустив кулак, и просиял гордостью за преданность товарища.

– Спасибо, Сэм. Ты настоящий друг. Но нас обеих могли поймать…

– Да, но не поймали же! – заулыбался Сэм, и его веснушчатое лицо стало таким озорным, что даже деревянный истукан пришел бы в весёлое расположение духа.

– И то верно. Старик не угнался бы за нами, даже если бы сам черт его подгонял.

– Точно! – вторил Сэм. – И что теперь?

– Ты о чем? – весело вернул Бренсон. – Пошли домой.

– Да я не о том. Я хотел сказать…, мне очень понравилось.

– Понравилось, как я выставил себя на посмешище? – сыронизировал Бренсон, разгадав друга.

– Нет, то, что ты ей сказал – это было красиво, я бы так не смог…

– Хватит болтать, и забудь. И если ты кому-нибудь скажешь…

– Бренс, ты же знаешь я никогда, даже под пытками…

– Да, да… Я знаю.

Друзья ненадолго замолчали.

После Сэм добавил:

– Она просто очень гордая, я же тебе говорил. Я слышал, что когда она была в Лондоне, ее руки просил какой–то граф. Будь ей семнадцать, уже б шагала под венец, а так мистер Нельсон сказал не раньше, чем через год. Он любит дочь, а быть может, ждет предложение повыгоднее.

– Граф! Ей, наверное, уже не терпится! – слегка возмутился Бренсон. Не дурно, что она запомнила только Ричарда. Старший брат, а не он унаследует титул, после кончины отца. Станет пятым графом Редингтоном. А Бренсон, как младший, так и останется мистером Уэлсэром. В ином случае, Сесилия оказалась бы ярой поклонницей поэзии. – Я думал она иная.

– Гордячка. Но все равно ты говорил очень красиво. Не могу поверить, что ты написал для нее стихи, – подавив смешок, сказал Сэм.

– А я и не писал, одолжил у Данте, он не возражал.

– Понятно…– протянул Сэм. – Может, если бы ты сам написал… – уже давясь от смеха, подтрунил он вдобавок.

– Заткнись, – шутливо двинул его в плечо Бренсон, – а то сейчас схлопочешь. Лучше перебирай ногами, уже довольно поздно.

Весело дурачась, два друга побрели по пустынной дороге, ярко освещенной полной луной

Париж, Франция.

10 лет спустя.

До чего же он устал. Эта крошка Жаннин совсем его заездила. Единственное желание сейчас – это оказаться в своей постели – одному.

Прислонившись головой к темно–зеленой обивке экипажа, Бренсон небрежно развалился на сидение. Вид у него был довольно потрепанный: сюртук валялся рядом, жилет расстегнут, галстук висел на шее, словно кусок ненужной материи. После бессонной ночи глаза закрывались сами по себе.

«Это даже смешно, – думал себе в полудреме Бренсон, – он периодично забавляется с маркизой Жаннин Д’Амарнье уже полгода, а она все так же дика. Эти француженки поистине ненасытны, да и нравы тут не то что дома. Здесь пускаются в adultère¹, не моргнув и глазом.

О-о-о! Эта ночь была поистине сладкой. Ублажать маленькую француженку, пока ее престарелый супруг поправляет свое здоровье где–то в другой части Европы, вроде уже стало некой смехотворной обязанностью Бренсона. Весьма, сказать, приятной обязанностью…. Если бы, конечно не эта дряхлая преграда – ее муж.